Иар Эльтеррус - Вечер черных звезд

Иар Эльтеррус, Белецкая Екатерина

Вечер Черных Звезд

Ты слишком много отдал,

Чтобы остаться прежним.

Ветер ломает крылья,

Как руки ломали цветы.

Ты слишком много отдал,

А небо всегда безбрежно,

Небо на все готово,

Чтобы остаться пустым.

Нам никогда не поверят…

"Личное DELO"

Ket263, 2004 г.

Мир Изначальный

Стовер, Великий и все остальные

Упустили!

Когда, казалось, все уже было окончательно решено и никак не могло измениться — упустили!

Да как!..

Великолепно просто-таки упустили.

Красиво.

Позорнейше…

Стовер, помимо своей воли, нет-нет, да и расплывался в довольной улыбке, вспоминая, как все произошло. Конечно, его катер и близко не подпустили к станции, которую, по приказу Великого, должны были сжечь, причем не только экипаж, но и саму станцию, физически. Конечно, он был в десятом ряду и в отдаленной точке.

Но… Да, это было зрелище. Такое не забывается.

Сначала Стовер подумал, что Великий отдал приказ на несколько минут раньше, но тут же сообразил, что этого быть никак не может — проблема заключалась в том, что корабль самого Великого все еще находился неподалеку от станции, а Великий своей драгоценной шкурой, конечно, рисковать не желал. Белая игла корабля медленно двигалась по плавной глиссаде вниз, ее даже еще было видно.

И вдруг…

Станцию словно взорвало изнутри и вывернуло наизнанку. В долю секунды там, где она только что была, заплясал геометрически правильный огненный вихрь. Корабли, которые находились рядом, сгорели в мгновение ока — позже Стовер сообразил, что сожгла их, собственно, сама Сеть. Сияющий вихрь крутанулся сумасшедшим волчком, от него во все стороны потянулись плазменные белые нити, и пространство начало скручиваться в спираль. Имевшие неосторожность подойти ближе к станции боевые корабли начали сталкиваться, кто-то истошно орал по связи: "Расходитесь! Расходитесь! Уходите по прежним координатам!" Но никто этих воплей не слышал или не слушал — в наступившей кутерьме каждый оказался сам за себя.

Станция раскрылась, как чудовищных размеров цветок, вращение плазменных нитей вокруг нее ускорилось, а потом пространство вдруг прогнулось, схлопнулось — и станции не стало, было только пустое место там, где только что происходила эта беззвучная и стремительная феерия.

Стовер опомнился одним из первых. Лихо лавируя между потерявшими управление межпланетниками, он отвел катер на безопасное расстояние и принялся вызывать корабль Учителя. Тот откликнулся на удивление быстро.

— Как же это?! — горестно восклицал он, пока Стовер, Агор и Аран спешно прокладывали курс в нужную точку для его корабля. — Да что же это?!

— Прекратите орать, — раздраженно приказал Микаэль. — Убирайте машину из этой каши, черт бы вас побрал!

— Да-да, сейчас… нет, немыслимо… Как же тварь из этих… это…

— Учитель, не выводите меня из себя больше, чем нужно для дела, — едва сдерживаясь, процедил сквозь зубы Стовер. — Какая-какая… Какая-то.

— Как же Единый это допустил?!.

— Если вы продолжите завывать, Единый еще и не то допустит. Я его лично об этом попрошу.

Через полчаса корабль Учителя, наконец, доковылял до точки встречи. Стовер уже привычно пристыковал к нему катер, и, махнув рукой Грегори и палачу, отправился беседовать.

Учитель и Ими-ран пребывали в горестном и подавленном состоянии духа. Остальные неофиты, похоже, еще не осознали до конца ни размеров потери, ни масштабов неприятностей, которые могли за этой потерей последовать, и были пока что просто безмерно удивлены.

— А я предупреждал, — злорадно заметил Стовер, когда они впятером закрылись в рубке управления. — Если бы станцию отдали мне…

— Микаэль, но вы же знаете, что это было невозможно, — сказал Учитель. — Вам, кажется, объяснили, почему станция и те, кто на ней находился, должны были быть уничтожены, причем незамедлительно.

— Это вам объяснили, — парировал Стовер. — С моей командой и со мной никто не удосужился связаться. Передали сообщение, в какую точку идти, и этим ограничились.

— Вы не слуга Единого, поэтому, видимо, и не сказали… — немного растерялся Учитель. — Нам всем передали высочайшее веление — немедленно занять позицию и по команде Великого стереть эту мерзость с лика вселенной.

— Ну как, стерли? — ехидно усмехнулся Стовер. — Получилось?

Учитель понуро развел руками.

— Что же теперь будет? — грустно спросил он и поднял на собеседника несчастные, чуть ли не слезящиеся глаза. — Столько времени за ними гонялись, догнали, привели… и — вот так?

— Что будет, не знаю, — задумался Стовер. — Кое-какие соображения у меня имеются. Но мы с вами, дорогой Учитель, допустили одну очень серьезную общую ошибку. И вы, и я.

— Это какую же? — удивился Учитель.

— Мы стали говорить с врагом, вместо того, чтобы прикончить его сразу же, — назидательно заметил Стовер. — Ладно, я. Когда я впервые попробовал их атаковать, я просто… я не знал, что мой катер для этого бесполезен. А вот вы…

— Вы не знали про свой катер? — удивился Учитель.

— Рыба моя, если бы вы могли себе представить, где я его взял… Ну да, я не знал про свой катер, потому что он у меня сравнительно недавно. Но вы!.. Почему вы, имея такие возможности, этого не сделали?

Учитель задумался.

— Они от нас каждый раз сбегали, — признался он. — Совершенно непостижимым образом. Микаэль, что же все-таки делать? Я не могу… не имею права этого так оставить!

Стовер задумался. Чего греха таить, он намеревался в самое ближайшее время устроить погоню самостоятельно. Когда станцию отобрали, а самого его, скажем так, вежливо попросили подвинуться, он, разумеется, обиделся, но вида не подал — слишком большой куш можно было снять с Братства, слишком большой величиной оно грозило обернуться в самом ближайшем будущем. Но сейчас ситуация стремительно менялась, а Стовер всегда умел ориентироваться гораздо быстрее, чем большинство.

— Вот что, — решительно сказал он. — Давайте поступим следующим образом. Сейчас, я так понимаю, нам всем, так или иначе, предстоит беседа со Старшими Братьями. Я прав?

Учитель кивнул, впрочем, без особой уверенности.

— Так вот. Во время этой беседы вы будете настоятельно просить отпустить вас в погоню за станцией. Я точно так же буду просить за себя.

— Ох, Микаэль… мне тяжело это говорить… Вы ведь не врете! — Учитель опустил глаза. — Вы говорите чистую правду… но почему она у вас получается такой горькой?