Любовь Колесник - Витязь. Содружество невозможных

Оскорбившись микроскопическим салатом еще раз, редакторша выдала тайну. В одной из подвальных художественных студий столицы нашел пристанище клуб анонимных уфологов. Да, настоящих поисковиков, спускающих деньги на лучшее оборудование и билеты во все уголки страны. Их собрания проходили как раз по субботам, вечером.

— Дима, — инструктировала Ники орка, — это недоверчивые ребята. Они снимают угол в мастерской художника, и их шмонают периодически. Придете туда, пароль — утюг. Понял? Покажешь утюг, тебя пропустят. Ясно тебе?

— Странно как. — Котов пожал плечами. — Утюг… хорошо, Ники, спасибо!

Он потянулся поцеловать угловатую, вечно голодную журналистку — по-дружески, по-дрружески, конечно, но девушка извернулась, не далась. Тайтингиль снова мягко улыбнулся. Мастер Войны злорадно осклабился, Котов покраснел.

— Скажи, премудрая дева, — вдруг сказал Тайтингиль, — как у вас принято извиняться перед женщинами?

Они вышли из кафешки к машине. «Гелендваген» торжествующе стоял наглухо затонированным монолитом, попирая колесами тротуар.

— Котов, — сказала редакторша. — Ты, что ли, в «Физрука» не наигрался? Нагиев, конечно, красавчик…

— Я, — ответил звездный воитель, и под ошалевшим взглядом редакторши вся честная компания погрузилась в черный «гелендваген» с номерами «999 МОР». Ключ зажигания повернулся в замке, и машина заунывно и проникновенно запела про то, что в золотых куполах, которые неизвестный мастер наколол исполнителю на груди, нет ни грамма золота.

— Выключи, — задушенно хрипнул Котов. — Позор какой, урка ты галактическая, выключи сейчас же!

— Оно так было. Музыка в транспорте, — ответил Мастер Войны, лихо сдавая назад, — пусть останется. Грустная песня, но я понимаю не все слова. Что такое «дом казенный», Тайтингиль, витязь Нолдорина?

Тот, конечно, не знал.

Зато они знали теперь, что женщины на этой планете, в этой складке Эалы принимают извинения в виде сладостей, драгоценностей, забавных милых безделиц и симпатичных маленьких зверюшек.

Как и в любой другой складке Эалы.

Как и на любой другой планете.

— И цветы! Обязательно цветы! — со знанием дела объявил Котов. — Останови тут.

— Дай мне свой коммуникатор, — сказал Мастер Войны.

— Волшебное стекло, — поправил Тайтингиль.

— Айфон!

Котик ушел за цветами, а Мастер Войны набрал чей-то номер с вынутой из рукава бумажки, оставив Тайтингиля слушать про то, что «запахло весной и метелям отбой» (витязь морщился от хрипловатого голоса и скупого гитарного боя, столь отличного от музыки его родины, и интуитивно с первого раза нашел, как сделать потише).

— Тай… Тайтингиль, — мявкнуло снаружи. — Открой.

Витязь потянул за ручку и увидел необъятных размеров букет роз умопомрачительного кремового оттенка. У букета были Котиковы ноги во флуоресцентных кроссовках.

— О, так много…

— Ты очень виноват, — сказал букет. — Очень.

И полез на необъятный задний диван машины.

— Куда теперь?

— Туда. — Мастер Войны ткнул когтем в сторону витрины, на которой был изображен палец счастливой невесты, оснащенный гигантским бриллиантом.

Там витязь Нолдорина, оправивший при входе свой парчовый жилет, провел совсем немного времени и вышел с не такой уж большой коробочкой. Однако весь персонал бутичка выбежал следом и согнулся в японских поклонах, с пониманием в очах провожая «гелендваген» сияющими взорами.

— Премудрая дева сказала, что женщины рады милым забавным существам, — проговорил эльф, возвратившись на пассажирское сиденье. — Где у вас можно поймать звереныша?

— Вот! Зоомагазин! Останови!

— Зоо… — выдохнул инопланетянин, но послушался.

Пространство верещало, свистело и чирикало. В тесно поставленных клетках шныряли мыши, галдели птицы и неутомимо тусовались шиншиллы в гламурных шубках. Мастер Войны сразу прилип к стеклу огромного панорамного морского аквариума, где жил роскошный фиолетово-прозрачный осьминог.

— Вся печаль галактики в этих глазах, — констатировал он, постукивая в стеклышко дулом пистолета. Осьминог подобрался ближе и нервно переменил цвет. — Возьми, Тайтингиль, витязь Нолдорина. Он в полной мере отразит твою вину.

Котов вздохнул. И сразу навострился: Тайтингиль, покачав головой осьминогу, подошел к небольшому вольеру со щенками всех возможных пород. Наклонился с высоты своего великолепного роста; волосы посыпались вниз золотой волной, он заложил прядь за остроконечное ухо.

Снизу вверх влажными темными глазами на него смотрел упитанный ком черного пуха.

— Этот, — сказал витязь. — Оруженосец, расплатись.

Ирма ровно дышала под мерный скрип беговой дорожки.

Нет, значит. Нет, нет.

Она нормально воспринимала отсутствие любви в своей жизни. «Любовь придумали русские, чтобы не платить девушкам». Любовь — ненужный сантимент. Хороший секс важнее. Отношения. Связи. Но теперь она… и все выходило так глупо, так глупо!

Эльф. Огромная рыжая остроухая дылда.

Светящаяся в темноте.

Настоящая сказка. О которой она мечтала всю жизнь, тщательно скрывая мечты за привычным цинизмом деловой женщины.

Она и вправду была настоящая. Он — настоящий. Его кровь, его боль, его плоть.

Его слова о том, что — нет. Он не любит, как нужно. Как нужно ему.

Женщина зло и долго надавила пальцем на кнопку, ускоряя движение упругой полосы под ногами.

И зазвонил дверной звонок, будто отзываясь на это движение.

— Алина! Алина, открой!

Пустота молчала, и Ирма, чертыхаясь, пошла сама.

Глянула в глазок, и…

— Ирма… — выговорил Тайтингиль.

И ароматное кремовое великолепие обрушилось ей в руки.

— Ирма…

На вспотевшую шею легло шикарное бриллиантовое ожерелье, раза в четыре превосходящее ее собственное — то, от «Де Бирс».

— Ирма…

И черное меховое создание деловито прокосолапило в прихожую. Понюхало и с умильным видом сделало литровую лужу на дорогом тисовом паркете.

— Ирма…

— Вася?!

Вася мандражил у лифта, комкая в руках кепарик. На Васе был привычный синий адидасовский костюм с лампасами и ортопедический воротник на шее. Вася бегал глазами и был неправдоподобно робок.

Подле него стоял господин Мастер Войны.

— Ирма… Матушка, благодетельница! — залепетал бывший Ирмин узурпатор, постреливая на алую шелковую фигуру шальным взором. — Пацаны говорили ж, с волосатым каким-то живешь… чё, на… А я не вкурил сразу, ну. Лох. Ты прости меня, дурака. Все чики-пуки! Ирма… зуб дам. Пацаны, заносите!