Юрий Никитин - Уши в трубочку

– Ну да, – сказал я нервно, – а потом убегать, поддерживая обеими руками расстегнутые штаны? Да враги помрут от хохота! Нет уж, лучше умереть как мужчина, чем как засранец, так что пусть молчат про дизентерию, а пишут, что умер от сифилиса.

Она сделала большие глаза, как всегда, когда не врубается, и пусть не врубается, ей так идет, нервы мои натянулись до звона, если кто-то хрюкнет или сама торкесса чихнет, я либо помру от инфаркта, либо подпрыгну до облаков, и в этот момент впереди в темноте что-то зашевелилось. Не раздумывая, я выпустил туда весь рожок из Калашникова, а затем, отшвырнув за ненадобностью, выхватил пистолет и сделал два контрольных выстрела в темноту.

Шатаясь, вышел на подгибающихся ногах огромный детина, в опущенной руке помповое ружье, но мы сразу поняли, что поднять уже не может: рука почти оторвана в локте, еще пять глубоких ран в груди, глаза закатываются. Я не стал ждать его последних слов, этой чести удостаиваются только боссы, неважно, какого цвета у них шляпы, поднял пистолет и нажал курок.

Широкая дыра образовалась посреди лба, но здоровяка только тряхнуло, он сделал два шага вперед, я подумал, что мозг могло и не задеть, возможно, он совсем недавно поменял пол, тогда все понятно…

Я хотел выстрелить снова, женщины, как известно, живучее, однако колени детины подломились, я отступил в сторону, давая ему возможность с грохотом и сотрясением окрестной почвы завалиться мордой вниз.

– Все-таки был и умер мужчиной, – заметил я с облегчением.

– А что, ожидал женщину?

– Если демократ, то мог и пол поменять. Для политкорректности!

Темнота при ближайшем рассмотрении оказалась полумраком бытовки, где обычно обитают гастарбайтеры с Украины.

Торкесса скривила носик, когда я бесцеремонно обшарил карманы всех убитых, вытряхнул бумажники, деньги переложил в свой, а остальное бросил на трупы.

– Мародер, – сказала она в отвращении. – Как-то привычно все делаешь… даже не изменился в лице.

– А что тут нового, – ответил я мирно, но с чувством глубокого удовлетворения, словно уже построил коммунизм. – Победитель всегда шарит по карманам побежденных, забирает луки, стрелы, дубинки. На более высоких уровнях собирает мечи, кольчуги, доспехи, поножи, а в технологических эпохах – автоматы, рожки с патронами, гранатометы, стингеры, BFG, снайперские, аптечки… если не помещается, то берем одни деньги, как вот сейчас. В этом случае я готов согласиться с Гиббсом, что экономика двигает миром… Ты как относишься к Гиббсу?

Она наморщила лобик, вспоминая:

– Этот тот побитый оспой мужик с гнилыми зубами и плохим запахом изо рта?

Я сказал с негодованием:

– У Гиббса не может быть гнилых зубов и запаха!

– Но был же, – возразила она. – Я хорошо помню… Ах да, то был Прудон…

Глава 4

Автомобиль наш на том же месте, где и оставили, никто не снял колеса, не нацарапал на крыльях когда-то популярное трехбуквенное слово, сейчас в моде уже другое, на латинице, даже не отвинтили диски, что вообще ни в какие ворота, будто не в России. Правда, я сейчас в той странной плоскости бытия, когда на этом же авто могу проехать всю Москву, нигде не остановят и не оштрафуют, даже в Центре проеду запросто, даже по встречной полосе, никаких пробок, а припаркуюсь перед центральным входом любого супермаркета, КГБ или аквапарка. Или же, напротив, везде дорогу будут перегораживать автофургоны и железнодорожные составы по семьдесят вагонов, все в зависимости от того, убегаю или гонюсь.

Торкесса повеселела, устроившись на правом сиденье, ее пальцы все еще ощупывают лодыжку, где ни следа от капкана, зато так можно обратить мое внимание на безукоризненную аристократичность формы, на тонкость и элегантность, а от лодыжки мой взгляд, возможно, поднимется по изумительной лытке к широкому колену, что говорит о податливости и готовности выполнить любые сексуальные фантазии партнера, а потом и к сочным упругим ляжкам…

Я в самом деле с некоторым усилием оторвал взгляд, в этом плане бытия уже начинает ощущаться недобор, это с погонями и стрельбой в самый раз, придется либо еще раз заглянуть в стрип-бар, заодно и подраться, либо все же позволить ей удовлетворить мои сексуальные фантазии, что, стыдно сказать, самые простейшие, как у Наполеона или Анатоля Франса.

Я долго гнал по этой проселочной, обратно она намного короче и без выбоин, на Окружной перестроился в левый ряд, понесся, как крылатая ракета, сгоняя менее расторопных в правый ряд, а кто не уступал, опасаясь подставы, тех сам лихо обходил в той же бессмертной шахматке.

На юго-восточной стороне шоссе начали появляться ровные квадратики полей, похожих на рисовые. Но вроде бы не рисовые, хотя я, честно говоря, ни разу не видел рисовых. Люди на полях что-то собирают на грядках и все время поют тонкими детскими голосами. Некоторые время от времени пускаются в пляс, а девушки, собирающие колорадских жуков, останавливались и, двигая головами из стороны в сторону, поднимали руки и грациозно танцевали ими, словно мыслящий тростник покачивался по ветру. Мне это напомнило свадебный танец кобр, которых я в жизни не видел.

– Что это… они? – спросила торкесса.

– Похоже, – ответил я, – мы не туда заехали. Здесь даже если на стене висит ружье, то в конце третьего акта запоет. А то и затанцует.

– Удивительный мир, – сказала она с восторгом.

– Да уж, – согласился я с крепким чувством и кое-что добавил про себя. – Подыщем гостиницу или заночуем в авто?

Она подумала, на чистом лобике между бровями появилась вертикальная складочка, голос прозвучал совсем нерешительно:

– В гостинице нас могут быстро отыскать… Все-таки правила регистрации… Это все сразу в компьютер, а по Интернету любой может посмотреть наши имена. И сразу получат адрес и даже номер номера… Я правильно говорю?

– Номер номера? Да, это по-русски. Тогда нам в самом деле лучше в машине.

Она воскликнула встревожено:

– Я могу высунуть ногу в окно, чтобы тебе было удобнее!

– Удобнее что? – спросил я настороженно. Пальцы мои нащупали ключ, я сказал все еще с некоторым колебанием: – Попробуем менее известный вариант…

Адрес, выбитый на ключе, привел к полуэлитному дому в Южном Бутове. Здесь такие дома начали возводить в массовом порядке, стараясь переселить часть среднего класса поближе к природе, здесь чудесный лес, озера, дикие утки прямо на улицах, зайцы и лоси, что мешают выехать из гаража, так что никого не удивил мерс последней марки, что подкатил к подъезду. Тут этих мерсов больше, чем бээмвэшек.