Замок Древней (СИ) - Конопляник Станислав

— Они ждут Покраснения, — улыбнулась Киая и достала из-под стола банку.

В ней был светлячок. Такие светлячки ярко-синего цвета разлетались по всей округе, знаменуя окончание ханты Красной Лозы и наступление ханты Синяков. Синяки были всюду, но чтоб такого изловить нужна была определённая ловкость. Сачком их не поймать, только руками, после чего нужно срочно поместить Синяка в сосуд.

— Дети! — крикнула итуэнмаэ вглубь квартиры.

Дети прибежали шумной и крикливой толпой: человеческие и низушков, а так же недавно найденная и подобранная девочка полуэльф, которую увидела в своём видении Сеамни, и Леголас с Гарри забрали её из леса. Сколько таких детей уже успело погибнуть в былые годы? Дети были разных возрастов, от недавно научившихся разговаривать до почти подростков. У многих были стеклянные банки с Синяками внутри.

— Хотите послушать историю? — спросила у детей Киая.

Все дружно крикнули «да», кроме одного мальчика постарше, который пробурчал, что слышал её уже два раза, но рядом стоящая девочка пнула его локтем и тот остался стоять насупившись.

— Давным-давно жила-была принцесса, звали её Соллей. Был у неё отец, король Бельмагор, который был о-очень злым. Он кричал на принцессу за то, что та ходила в народ и спрашивала, как у них дела. Когда люди отвечали, что плохо, она узнавала, почему. Они говорили, что кушать нечего. Она рассказывала это королю и тот ругался на неё, что нельзя принцессам ходить к обычным людям.

— А потиму незя? — пролепетал карапуз.

— А я не знаю, странный был Бельмагор, злой очень. У них было много еды, но они делиться не хотели. Как-то раз в гости к ним приехала крёстная Присцилла и услышала, как король ругает свою дочь. Крёстная та-ак разозлилась, что заколдовала короля, и теперь у него изо рта вместо ругательств вылетал Синяк, представляете? — эльфийка встала со своего места, обвела всех взглядом, а после открыла рот и у неё изо рта вылетел светлячок, растаяв где-то под потолком. Дети ахнули, пораскрывав рты. — Синяк этот краснел, улетал прочь, и куда он приземлялся, там вырастала колючая лоза, об которую все кололись, ну и лоза была кусливой. Не подходите дети к сторожевой лозе, а то можете и домой не вернуться, — погрозила Киая пальцем.

— А дальше что, что дальше? — прыгала на месте девочка.

— Вся деревня рядом с королевским замком заросла колючей лозой и люди не знали от неё покоя. А Соллей всё говорила с людьми и говорила, и так жалко ей стало людей, что она хочет им помочь, но только хуже делает, что словила она покрасневший Синяк и горько заплакала, — Киая взяла в руки из банки своего светлячка и Сеамни почувствовала, что что-то пронеслось мимо, какое-то заклятье. Синяк стал краснеть. Так же стали краснеть Синяки и остальных детей, которые так же взяли своих светлячков в руки. — Соллей так сильно хотела помочь людям, что синяк вместо того, чтобы покраснеть совсем порозовел, — она глянула на свои руки. — Мой не порозовел. О, Ариша, прекрасно, твой Синяк порозовел! И твой, Гур, и у тебя тоже, и твой тоже. А твой стал красным, выпускай его быстрее, он сам улетит. Ничего, не плач, в следующем году у тебя обязательно получится. Ты же знаешь, как себя вёл, — мальчик стоял красный, как и улетавший из его рук покрасневший Синяк, будто его отчитывали. — Будешь маму слушаться и твой Синяк тоже розовым станет.

Она окинула всех взглядом, своего красного Синяка она выпустила, открыв предварительно форточку.

— Соллей вначале не поверила, — продолжила тем временем Киая, но дети уже отвлеклись. Лишь пара девочек продолжали её слушать. — Она выпустила розовый шарик из рук, а тот упал в землю и пророс красивой и длинной ветвью, которая пахла ароматно, да так, что люди сразу захотели её съесть. Они попробовали её и им понравилось, так появился хлеб Соллей. И Соллей тогда заповедала, что никто добрый сердцем не останется голоден, а у злых дома порастут колючками! — закончила она. — Идёмте, я помогу вам их посадить.

Киая закуталась в плащ, помогла одеться детям, Сеамни тоже оделась, и всей гурьбой они пошли по домам. Дети показывали дорогу до своего дома, споря, к кому пойдут первыми. Тот, к чьему дому подходили, звал родителей, а потом на заднем дворе ребёнок ронял своего светлячка, а светлячок и вправду проваливался под землю, и Сеамни чувствовала, как внутри начинала твориться магия, происходили сложные схемы трансформации, в которых участвовала сама земля, и как прямо на глазах прорастал, пробиваясь из-под лежащего снега, маленький стебелёк, увенчанный зелёным листиком. Как он не замерзает здесь?

Процессия шла от дома к дому, пока не закончилось ни одного розового светлячка, а над их головами летели красные огни, облетая деревню в несколько кругов и скрываясь из виду ближе к Ведьминому лесу или к полю с муньками.

— А что с красными? — поинтересовалась Сеамни.

— Они станут колючками, как бы отражением злой натуры, всего зла, которое было причинено за год, — развела руками Киая.

Дети столпились около двух эльфиек, желая продолжения.

— Прошло время, умер король, а потом умерла и Соллей. Люди стали горевать по ней и в один прекрасный миг, когда скорбь их достигла Обетованного, Творец сжалился над ними и сделал один из ростков золотым. Вместо листика у него был цветок, который отцвёл, потом свернулся, а когда развернулся, на нём сидела маленькая фея. Она сказала: «не плачьте, я ваша Соллей» и стала у них королевой.

— А это правда всё, то что Вы рассказываете, тётя Киая? — спросил один из мальчиков, тот, что уже в третий раз слушал эту историю.

— Кто знает… — пожала плечами лунная эльфийка. — Мне её рассказала моя мама, а ей моя бабушка, а бабушка говорила, что видела всё своими глазами. А как оно было мне не узнать никогда. И тебе, — она коснулась пальцем носа парнишки, тот смущённо отвернулся.

Зима трещала холодом и снегом, луна Синюшка показалась на небе, озаряя деревню оттенками голубого. Тут и там синее переливалось в красное и улетало в небо. На улицу выбрались аэльи из своих домов и не смотря на мороз семьями созерцали это зрелище.

Наступил четвёртый год Безымянного мира.

Сеамни

3-ий день Белой ханты

Леголас как обычно ушёл на охоту ещё до того, как стало светать. Светать стало, к слову сказать, довольно поздно. Сеамни совершила утреннюю медитацию пока Кирилл спал. Парень с самого Пандемониума привязался к эльфийке и не желал отвязываться. Сеамни против не была, хотя каких-то нежных и тёплых чувств к этому ребёнку не испытывала, из-за чего даже ощущала себя странно, будто в ней что-то умерло, или поломано. Она ловила себя на мысли, что ни к одному живому существу ничего не чувствует, кроме Леголаса, Гарри и, как ни странно, Нинтра. Первого, она почти была уверена, она любила, второму была благодарна, третий её бесил. К остальным она была одинаково нейтральна.

Раздался треск открывающегося портала. Сеамни даже испугаться не успела, как появился Гарри в майке и штанах, с голыми пятками, хотя на улице было очень холодно, лежал снег и дыхание превращалось в клубы замёрзшего пара.

— Фух, попал-таки, — выдохнул он и заулыбался.

Его лицо с каждым днём становилось всё краше. Через всю правую сторону красовался ожог с мясом вместо кожи, волосы на голове росли только пучками, нос оставался кривым, но уже не было в чертах его лица того отталкивающего, тошнотворного.

— С первого раза, молодец какой. Холодец… Нужно поесть. Привет, Сеамни, нужна твоя помощь, — буркнул он, не закрывая портал.

— К-куда, зачем?

«Негоже ученице задавать такие вопросы своему учителю и ставить его просьбы под сомнение».

Она уже успела укорить себя, однако что сказано, то сказано.

— Ну помощь твоя нужна, — развёл руками Гарри. — За пару вздохов рассказать сложно. В общем поддержать в заклятии. Вы с Луанной будете в паре. Ты ж помнишь как в паре работать?

Сеамни кивнула.

— Сейчас, только Кирилла предупрежу.

Она прошла вглубь дома, растолкала спящего ребёнка.