Илья Носырев - Карта мира

Послышались шаги. Маркиз возвращался.

— Думал уйти, да вспомнил, что я ведь вам ничего не отрубил, а вы мне испортили ботфорт, — произнес он гадким голосом.

Рональд стал искать меч, но его не оказалось ни в руке, ни поблизости.

— Смотри-ка, как мы всполошились! — воскликнул маркиз. — Признаться, в этот момент я похоронил в вас храброго человека!

И он разразился препоганейшим (впрочем, очень веселым) смехом.

— Проклятая тварь! — воскликнул Рональд. — Сегодня тебя спасли только твои колдовские ужимки!

— О, вот это и отличает человека от животного: колдовские ужимки, — маркиз за словом в карман не лез. — Видите ли, если бы не они, в нашем мире заправляли бы силачи с пуленепробиваемым черепом, этакие самцы-гориллы — мощные руки, стальная воля, наглость и отсутствие мозгов. Так ведь когда-то и было: на заре истории тупорылые доминантные самцы затирали умных и немужественных мальчиков (маркиз говорил, как профессор на лекции). А потом эти мальчики изобрели лук со стрелами — и уравняли шансы, а затем выдумали порох — и проклятые гориллоиды больше их не смели пальчиком тронуть.

— Идеализация! — заметил Рональд. — Порох изобрел ученый монах, но из пистолета очень хорошо стреляют и разного рода подонки. В том числе с пуленепробиваемыми черепами.

— Не стану отрицать, — согласился маркиз. — Видите, какую здоровскую дискуссию мы с вами ведем — вот что значит два интеллигентных человека, а ведь в какой ситуации! Я готовлюсь вам что-нибудь отрубить, а вы находитесь под воздействием наркотического вещества, которое я подмешал вам давеча в вино. Впрочем, вы должны мне за это вино быть только благодарны: вещество позволяет заглянуть за изнанку обычного мира. Видите, ничего там хорошего нет: только еще 7-8 геометрических измерений, которые ввиду вашей неподготовленности кажутся вам этаким узором из линий. Так что не спешите покидать этот мир: впрочем, от вашей воли уже ничего не зависит.

Он вновь адски захохотал. Рональд заскрипел зубами, осознав, что этот дьявол, убивший его возлюбленную, умудрился вовлечь его в философский диспут.

Маркиз наклонился над самым его ухом — Рональд попытался схватить его и не мог понять, где он — бил по воздуху руками, заставляя ералаш полосок и отражения перетасовываться между собой.

— Не бойтесь, Рональд! — доверительно прошептал маркиз. — Ничего рубить я вам не собираюсь. Во-первых, я дворянин, а это был бы низкий поступок. Во-вторых, вам и так недолго осталось — хотя, правду сказать, вы мне еще пригодитесь. И в-третьих: сейчас я трачу время вовсе не ради милой беседы с вами — я просто жду одного человечка, которого бы хотел увидеть сегодня. И не только увидеть, но и по возможности — убить.

Узор геометрических опилок, окружавший Рональда, двигался, и в нем прорезывались знакомые черты, словно зубы у мира-младенца: физиономия маркиза, зал, в котором они несколько минут назад махали шпагами.

— Действие наркотика не то, чтобы проходит, — констатировал маркиз. — К слову сказать, оно не пройдет для вас никогда. Это только новая стадия — причем отнюдь не последняя. Лежите, отдыхайте, наблюдайте. Сцена седьмая: те же и его светлость маркиз Гнидарь фон Браккгаузентрупп.

Послышались чеканные шаги, и в залу вошел человек.

— Стой, маркиз! — крикнул он.

— Как вкопанный, — успокоил его маркиз, азартно помахивая шпагой.

Рональд уже видел все окружающее вполне отчетливо. И вошедшего он тоже узнал.

Это был тот самый оборванец, сидевший на берегу реки и произносящий мудреные фразы.

— Ну что ж, — сказал маркиз. — Приветствую вас, любимый сын!

— Честно говоря, ни на секунду не сомневался, что вы не упустите возможности прирезать меня до того, как меня раздерет в клочья орда этих сиволапых мужиков. На такую смерть я даже согласился бы — но мне ведь рано пока умирать?

— Я думаю, самое время, — сказал Гнидарь. — Ты ведь наверняка знал, что я никуда не пропадал из окрестностей замка.

— А то! — игриво воскликнул маркиз. — Я и сам вас наблюдал иногда, прогуливаясь по веткам деревьев.

По веткам? Это было непонятно, но утомленный мозг Рональда над этим уже не задумался.

Гнидарь извлек меч из ножен и без изящества, но со страшной силой рубанул ею по силуэту маркиза; тот, хотя и успел парировать удар своим клинком, но едва ли не отлетел в сторону. Прыжком он отпрянул назад и посмотрел на сына с ненавистью, страхом и презрением.

Гнидарь бодро шел вперед, рубя воздух и заставляя маркиза отступать — и попутно декламировал стихи:

Кто жаждал в жизни испытанияИ к войнам сыздетства готовился —Тому судьба даст пропитание,Покой, и скуку, и бессонницу.

Когда ж избрал стезей прямойУдобный комнатный диван ты —Тебе навалят шар земнойНа плечи, как тому Атланту.

И судьбы мира все ж решатНе мальчики из высшей школы,А чья-то чистая душа,Отравленная алкоголем.

Из сотен рыб семи морейГосподь одну случайно вытянет —И выше вознесет царей,Шутов, поэтов и политиков.

Рональд впервые разглядел наружность маркизова сына: Гнидарь был поистине атлетического телосложения, лицо его, исполненное благородной бледности, светилось странной и кроткой радостью. Казалось, он был близок к осуществлению своей заветной мечты.

Граф поражался: маркиз, только что истекавший попеременно кровью и потом, вновь прыгал по залу с легкостью мотылька и успевал парировать страшные удары Гнидаря. Видимо, сознание своей правоты придавало каждому из дуэлянтов силы — в поединке между ним самим и маркизом у Бракксгаузентруппа этой правоты, видимо, было недостаточно: уж слишком симпатичен, наверное, был ему Рональд.

Кто был святым, кто был отступником —Не скажет современник мрачный.И только смерть, что по лбу стукает —Один судья, один палач нам.

Держи, Атлант, нелегкий груз!Неси свой крест шарообразный —Сквозь грохот бурь — иди, не трусь,Сквозь смех людской, и все маразмы.

Стихи явно придавали Гнидарю силы — вместе с последней строфой он выбил у маркиза шпагу и мощными красивыми шагами направился к пятящемуся отцу. Лицо того исказилось, затем гаденькая усмешечка скривила его губы.

— Все, отец, все, — сказал Гнидарь глубоким и печальным голосом и поднял меч над головой. Маркиз весь сжался — в этот миг он был так похож на худенькую женщину.

— Позволь прочесть молитву, — попросил сэр Альфонс.

— Молитву? К чему она такому чародею, как ты? — усмехнулся Гнидарь. — Требник загорится в твоих руках, как только ты раскроешь его…