Павел Виноградов - Хозяин Древа сего

— Нету, — сокрушенно признался Аслан. — Можно, конечно, в какую-нибудь Ветвь смотать…

— Остынь, — призвал Варнава, — она же не персик попросила…

— Да я быстро, — петушился Аслан, пристегивая к поясу только что отсегнутый меч. — Туда и обратно…

— Отсынь, говорю! Не хватало еще, к Дыю попадешь девичьих капризов ради.

— Да пошутила я, пошутила, — снизошла девушка. — Раз нет лимона, закушу чем-нибудь еще. Что там в котле варится, мясо?

— Мясо, мясо, — с облегчением подтвердил Аслан, снова откладывая меч.

— Мясо, это хорошо, — кивнула Гела. — А пока мне надо привести себя в порядок. Где тут ванна?

Варнава раскатисто расхохотался. Аслан печально поглядел на него, но не выдержал и присоединился к хохоту. Гела обиделась не на шутку:

— И какого…вы ржете, как два жеребца? Тут что, нет ванны с горячей водой?! Я так и подумала, что это не рай…

— А мы тебя сразу предупредили, — сквозь смех возразил Варнава.

Отсмеявшись, положил Аслану руку на плечо.

— Давай, приказывай своим ребятам.

— Сейчас тебе баня будет, — повернулся он к Геле.

— Настоящая?! — с энтузиазмом спросила она и даже сделала движение, будто хлопает в ладоши.

— Ну, не совсем такая, к какой ты привыкла, но тоже ничего себе, — заверил Аслан,

выходя из юрты.

Как только он скрылся, выражение лица Гелы сразу изменилось. Встала с кровати, подошла к Варнаве и попыталась поцеловать его руку, которую тот мягко отнял.

— Батюшка… — кажется, не знала, что сказать дальше. — Спасибо… Я никогда… Я все помню и никогда не забуду, что вы…как вы…

— Лучше бы тебе это забыть, — тяжело вздохнул Варнава. — Да и мне тоже… Никому не рассказывай, что там было, хорошо?

Она послушно кивнула.

Вернулся Аслан, и больше они об этом не говорили. Гела все время дерзила хозяину, обращаясь к Варнаве с подчеркнутым почтением. А тот с интересом наблюдал, как его друг, Продленный, прошедший множество Ветвей, столько переживший и передумавший еще в Стволе, на манер подростка, смущается от девичьих уловок. Впрочем, вполне могло быть, что Аслан сам все видел, но участие в вековечной этой игре волновало и захватывало древний дух, живший в юношеском теле…

Вошедшая в юрту женщина с поклоном доложила, что баня готова. Гела важно направилась за ней. Было видно — она старается не думать, что вся ее одежда превратилась в лохмотья, да еще заляпана кровью и грязью. Варнава вышел за ней — полюбопытствовать на баню. Та представляла собой войлочный чум, из верхнего отверстия которого валил хороший дым. Гела с женщиной скрылась там.

— Банька скифская? — спросил он Аслана, вернувшись обратно

— Ага, раскаленные камни в воду, кедрово-можжевеловая зола за мыло. Стараюсь выдерживать стиль, пока возможно…

— Надо будет потом сходить.

— Сходим, — Аслан выглядел несколько растерянным. — Знаешь что, давай-ка, примем по сто, пока она плещется.

Он подошел к низенькому буфету, открыл ключом один из ящиков, достал бутылку с прозрачной жидкостью и пару стеклянных стопок, вроде тех, что они видели недавно в подвале, где познакомились с Гелой. Чокнулись, выпили стоя. Деревянной ложкой Аслан достал из котла большой кусок мяса, разрезал и прямо на ноже протянул половину Варнаве, сам же закусил с ложки.

— Если мяса с ножа ты не ел ни куска… — пропел Варнава, прожевав.

— Можно подумать, мы с тобой в Стволе соседями были… — заметил Аслан.

— Люблю тот участок. Мир перехода, встречи начал и концов, до финиша еще немало, но уже дает о себе знать его приближение. Время сжимается, события прут одно за другим, почти без промежутка. Все бешено несется, но ты этого не ощущаешь, сидишь себе, словно в самолете и глядишь в иллюминатор на глобальные изменения. Все как в кино, включая глупую уверенность, что в любой момент можешь отвернуться от экрана. Постепенно реальность утрачивается, становится зыбкой, какой и должна быть. Чувствуешь, что живешь в ускользающей натуре, и оттого элегически грустно. Моно-но-аварэ короче… При этом все культурно, удобно и толково сделано. Вы, тамошние, не знаете, как славно живете. Потомки вам завидуют, а предки захотели бы остаться с вами… Впрочем, кому я это…

Варнава замолк, словно устыдился своей нежданной велеречивости.

— Вот именно, — подтвердил Аслан, наливая по второй. — Я всегда говорил, что есть времена, когда жить легко, но противно… Потому, может, и ухватился за эту продленность — моя эпоха меня не совсем устраивала. Тем более, застал еще предыдущую со всеми ее прелестями — ты знаешь…

— А здесь тебе как? — спросил Варнава, выпив и прожевав еще кусок.

— Здесь — моя лаборатория. В Стволе все мечтал, чтобы ученые моего профиля имели возможность ставить эксперименты. К сожалению, там это немыслимо, потому что история в Стволе не имеет сослагательного наклонения — такая вот банальность. А в Ветвях — пожалуйста, сколько угодно.

— Тебе не кажется, что это несколько жестоко в отношении здешних Теней?

— Почему? Они живут так же, как их оригиналы в Стволе, часто даже лучше. А ты сам — устроил из Ветви себе монастырь, а тамошние Тени спросил, хотят ли они быть его насельниками?..

— Ты прав, — ответил Варнава, тяжело вздохнув. — Именно в этом наша…обделенность, что ли… Мы не можем жить, не причиняя вреда.

— Тебе не кажется, что это относится ко всем живущим, не только к нам? — серьезно взглянул на него Аслан.

— Я встречал противоположные примеры.

— Если это о Совершенных, ты не прав — они не могут жить, совсем не вредя, просто то добро, которое они производят во Древе, многократно компенсирует причиненное ими зло… Я смотрю, ты теперь не отказываешься от мяса? — перевел он разговор. — Вспомнил, наконец, что на войне поста нет?

— Просто подумал, что кардинальным образом на мою будущую участь это уже не повлияет, — мрачно пожал плечами Варнава.

— Зря ты так убиваешься… — уронил Аслан.

— Зря? — Варнава резко вскинул голову. — Я был мужем собственной сестры, и она родила от меня ребенка, которого ее отец предназначил в жертву Тьме. Я, монах и священник, вынужден был бесноваться, предался нечеловеческому гневу, принял образ зверя… И после этого, ты думаешь, для меня возможно очищение?

— Ты был поставлен в условия. И на тебе нет вины за то, о чем ты не знал.

— Эдип тоже ничего не знал…

— Эдип служил иным богам… Но в любом случае тебе придется с этим жить, хочешь — не хочешь. Что касается твоей бывшей…твой сестры… Инцест, как и всякий блуд, имеет две стороны… Женщина — это существо такое, с характером. Она когда захочет, тогда она согласна. А когда не захочет, так ее и не принудишь. На своем настоит обязательно. Это и вожделения касается. Может, и знали ваши души, что происходит, да вот случилось такое… Перелюбили друг друга, бывает… А может, себя перелюбили. Говорят, кровосмешение — результат скрытой жажды бессмертия.