Дмитрий Видинеев - Предел. Дети палача

Пламя в глазах женщины затухало. Ворхи, как мраморные статуи стояли возле стен, не отрывая взгляда от Фарамора. На них будто листья оседали кружащиеся в воздухе серые струпья.

Жизненный источник сущности Сэдры иссякал. Искра безжалостно вытягивала из демонессы последние силы. Стены стали похожи на старый пергамент, от которого омертвевшей кожей с сухим шелестом отслаивались широкие лоскуты.

Наверху, в ставшем неподвижным зеленом тумане, черный сгусток покрылся коркой. Жгуты, которые от него тянулись и поддерживали тело женщины, обмякли. Фарамор чувствовал: Сэдра вот-вот умрет. Еще несколько мгновений и Искра опустошит ее полностью.

Неожиданно, сквозь затихающую бурю в сознании, промелькнула мысль: «В том, как уходит демонесса есть определенная гордость». А еще он понял, что смерть Сэдры не принесет удовлетворения.

Фарамор разжал пальцы, и рука женщины выскользнула из его ладони. Связь нарушилась. В зале царила тишина. Даже бледные твари затаили дыхание. Но он слышал в себе яростный вопль Темной Искры, которая приказывала возобновить связь и поглотить силу Сэдры полностью, до последней капли.

— Нет! — упрямо возразил Фарамор. — Я решаю, что мне делать, а не ты!

Женщина дернулась, и один из поддерживающих ее жгутов оборвался и упал на пол как обрезанная лиана. Туман под сводами зала еле заметно всколыхнулся. Шепотом, с трудом проговаривая слова, демонесса произнесла:

— Почему… я еще жива? — в ее глазницах, будто далекие звезды, мерцали огоньки — жалкий отголосок былого дикого пламени.

Фарамор ответил не сразу. Он прошелся по залу, задумчиво глядя себе под ноги, и наконец, произнес:

— Я решил, что нет смысла тебя убивать. Мой голод удовлетворен, и как знать… может, ты еще мне пригодишься, — сейчас он даже себе не хотел признаться, что его остановила частичка уважения к гордости демонессы. Ему уже казалось, что он проявил слабость так свойственную «букашкам», но отнимать у Сэдры последние капли жизненной силы больше не собирался.

— А может, ты хотел показать… показать Искре, что в тебе еще осталась воля? — прошептала демонесса.

Эти слова задели Фарамора.

— Что ты знаешь о моей воле, нечисть?! — воскликнул он. — Твоя сестра Шанн тоже несла чушь про то, что я всего лишь раб Искры… Должен сказать, это одна из причин, почему она сдохла! Я сам себе хозяин, Сэдра! Слышишь? Так было, так есть, и так будет! А ты лучше радуйся, демонесса… радуйся, что благодаря моей воле ты еще жива!

— Радоваться? — Сэдра говорила так, словно испытывала невероятную боль. — Посмотри на меня… еще никто не видывал более жалкого зрелища. Мне понадобятся сотни лет, чтобы восстановить хотя бы часть прежней силы. Сейчас даже человеческий ребенок в состоянии прикончить меня.

— Тебе не угодишь. Если не устраивает такое существование, возьми да уйди в небытие, как твоя сестра Ошара. Прояви свою волю! — Фарамор сильно выделил слово «свою». — Заодно и посмотрим, есть ли она у тебя. Ты, кажется, говорила, что не видела даже в прежнем своем существовании смысл? Или это была пустая предсмертная болтовня? Попытка подготовиться к смерти?.. А, в общем, поступай, как знаешь, Сэдра. Меня же мало волнует твой выбор.

— Выбор, — еле слышно повторила Демонесса. — Выбор… я боюсь смерти, очень боюсь…

Жгуты порвались один за другим, и женщина рухнула на пол грудой гнилого мяса и костей, сочащихся гнойной слизью. Из зловонных останков выбралась небольшая черная тварь, похожая на паука и с явным усилием, цепляясь дрожащими лапами за трещины в плитах пола, поползла в глубину зала, в кромешную темноту.

Фарамор проводил ее взглядом и с отвращением сплюнул, затем посмотрел на съежившихся возле стен ворхов и сказал:

— Выбирайтесь из этой поганой норы, друзья мои. Вы здесь совсем оголодали, но скоро у вас будет вдоволь свежего мяса, — и уже направляясь к выходу, обратился к демону: — А ты что молчишь, Хет? Сэдра осталась жива, мог бы и поблагодарить меня за это. Или ты опять чем-то недоволен?

— Доволен, — сухо, без намека на радость, ответил демон.

Глава 32

В стороне от дороги к Совиному Оку бежала стая волков. Звери уже разорвали в клочья на тракте всех отставших от войска Фарамора мертвецов и ворхов, и теперь, каждый раз, почуяв очередную тварь, сворачивали на дорогу и убивали. Волки вели свою войну против нежити и нечисти.

А несколько часов назад произошла настоящая битва: большая группа ворхов, во главе с пятью некромантами, двигалась по лесной тропе с целью догнать и присоединиться к войску Фарамора. Волки напали на них внезапно, ринувшись в бой серой яростной волной. Первыми пали четверо некромантов, но пятый — крепкий старик с седой заплетенной в косу бородой — успел воспользоваться колдовским знанием: по его короткому заклинанию-приказу в вечернем сумраке, буквально из пустоты, появилось трое тощих, как скелеты, высоких существ с длинными, и будто бы лишенными костей, руками. Они были абсолютно черными, лишь глаза на узких, лишенных носов и ртов лицах горели бледным зеленым светом. Существа окружили некроманта, встав к нему спинами, вытянули вперед руки, и с каким-то зловещим изяществом начали раскидывать нападавших волков. Их руки как змеи стремительно оплетали тела зверей и швыряли в разные стороны.

Тем временем часть стаи продолжала сражаться с бледными тварями. За последние дни, после нескольких схваток, волки убедились, что нечисть тоже испытывает боль. И, несмотря на всю свою свирепость, каждая бледная тварь сражалась, словно сама по себе, не помогая и не прикрывая других. Волки же действовали как единый организм, слаженно: кто-то отвлекал внимание, а кто-то заходил сзади, прыгая на спину, опрокидывая на землю и вырывая из шеи твари куски плоти.

Волки поняли, что черные существа со странными длинными лапами слишком опасны и прекратили попытки на них нападать — звери рычали, ходили кругами, но не приближались.

Старик некромант потрясал посохом и кричал, обещая тем, кого вызвал море жертвенной крови, если они сумеют его защитить. Сами же черные существа не нападали, ни на шаг не отдаляясь от колдуна, будто были прикованы к нему невидимыми цепями.

Стая, потеряв в схватке двух волков, разделалась с последними бледными тварями. На снегу среди деревьев остались лежать растерзанные, истекающие темной зловонной кровью тела.

Некромант, в окружении своих защитников, отступал, уходя все дальше и дальше от места битвы. Он ни на секунду не переставал говорить, суля черным существам невиданные кровавые подношения. Несмотря на холод, его лицо блестело от пота, в каждом движении чувствовалось напряжение.