Александра Лисина - Возвращение

- Но может, все не так плохо? Все-таки им здорово досталось. Может, они еще сумеют понять?

- Может, - неохотно согласилась Белка. - Только я этого пока не вижу. И решать за них ничего не собираюсь.

- Ты поможешь им?

- Нет. Если они сами этого не захотят.

- А если захотят?

- Тогда... подумаю. Но это будет дорого им стоить.

Ланниец пожал плечами.

- Твое право. Хотя, полагаю, за возможность все исправить они на что угодно согласятся. По крайней мере, я бы на их месте принял бы даже полное Подчинение.

Белка рассеянно кивнула, потихоньку теребя холку перевертыша. Лакр какое-то время ждал продолжения, надеясь вызнать еще что-нибудь, но она надолго замолчала, думая о чем-то своем. Словно забыла о его существовании. После чего ланниец счел за лучшее встать и, откланявшись, вернулся обратно, по дороге старательно обходя мерно дышащие тела Перворожденных.

Стрегон мысленно вздохнул, с сожалением подумав о том, что впереди остроухих бедолаг еще ждут нешуточные испытания, о которых они пока не подозревают. Потом так же мысленно им посочувствовал, потому что при любом раскладе не хотел бы оказаться на их месте. Наконец, бесшумно повернулся на бок, собираясь честно добрать последние крохи сна. Однако именно в этот момент наткнулся на совершено ясный взгляд ллера Эналле, в котором проступила странная задумчивость, и неверяще замер, напряженно прокручивая в уме недавний разговор. После чего понял все, со злым восхищением молча выматерился и в который раз напомнил себе НИКОГДА больше не связываться с Белкой.

Глава 17

Следующие два дня эльфы Эналле вели себя так, будто ничего не произошло: безропотно вставали с первыми лучами солнца, молча ели, затем поднимали с земли вещи и послушно шли, куда указывали. Они ни с кем не спорили, никому не возражали, старались держаться особняком. Беспрекословно исполняли все, что требовала от них Белка, и до самой ночи без единой жалобы бежали ровной рысцой, равнодушно следя за тем, как по мере приближения ко второму Кордону неуловимо меняется окружающий лес.

Однако Стрегон, по-прежнему держащийся позади Тиля, все же подмечал задумчивые взгляды эльфов, бросаемые в сторону Белки. И в них, как ни странно, не было ни раздражения, ни возмущения, ни обиды - ничего, что могло бы возникнуть после недавней беседы. Конечно, он ни на миг не усомнился в том, что остроухие не посмеют обозначить даже малейшие признаки недовольства, но не увидеть от них совсем никакой реакции тоже не ожидал.

Белка, казалось, ни о чем не подозревала. Бежала в своем привычном темпе, на ушастых "подданных" не обращала никакого внимания, обращалась к ним редко, таким же тоном, как и ко всем. Говорила сухо и по делу. Ночь неизменно проводила в одиночестве, сберегая рассудки спутников от помрачения, поутру просачивалась в Место Мира неслышной тенью. Потом уверенно показывала дорогу, неутомимо двигаясь по только ей одной известным ориентирам, и, казалось, могла бежать в таком темпе сутки напролет. Но, жалея попутчиков, примерно в полдень все-таки давала им небольшой роздых. Где-нибудь возле реки или холодного ключа, где можно было обмыть лицо, перевести дух и вдоволь напиться. Правда, сама в это время забирала Шира и исчезала непонятно куда. На час или на два. А потом так же спокойно возвращалась и поднимала остальных.

Стрегон поначалу беспокоился, полагая, что ей приходится, как в прошлый раз, отгонять от них крупное зверье. Однако Тирриниэль оставался невозмутим, тревоги не показывал и встречал невестку лишь вопросительным взглядом. Словно вежливо интересовался, нашла ли она то, что искала. Белка в ответ только пожимала плечами, а Шир едва заметно качал головой.

Приближение второго Кордона Стрегон ощутил задолго до того, как вновь увидел непроницаемую зеленую стену из веток, лиан и колючих побегов, непроходимой завесой закрывшую весь мир до самого горизонта. До того, как в воздухе появился чуть горьковатый запах палисандра (да, теперь он начал хорошо его различать), когда заметно поредели деревья, а среди местного зверья все чаще стали мелькать почти обычные зайцы, не слишком агрессивные лисы, сравнительно небольшие по размерам волки. И даже вездесущие насекомые перестали походить на маленьких злобных монстров, которые имели лишь одну цель в своей короткой жизни - отравить как можно больше народу.

К вечеру третьего дня эта разница стала настолько очевидной, что ее заметили даже погруженные в собственные переживания эльфы Эналле. Они и плечи расправили, почувствовав, что тяжелое давление Лабиринта стремительно сходит на нет. Слегка оживились, смутно догадываясь, что это неспроста. Начали потихоньку вертеть головами. С удивлением отметили, как разительно изменилась форма листьев на деревьях, окраска цветов, поведение зверей и тональность птичьего гомона. Всем существом почувствовали, что кошмарные джунгли, так долго изводившие их несчастные разумы, скоро закончатся, а потому инстинктивно стремились приблизить этот волшебный момент.

В преддверии Границы, казалось, заметно посвежел сам воздух. Из него ушла труднопереносимая духота, появилась странная сластинка. Все чаще макушки Братьев ерошил ласковый теплый ветер, приносящий с собой совсем иные ароматы, чем вблизи Лабиринта. Вокруг больше не чувствовалось угрозы, не довлело над головами предчувствие близкой беды, почти исчезло ощущение чужого недоброго взгляда. А если и холодели иногда татуировки на предплечьях Братьев, то очень ненадолго.

Шир только усмехался при виде загоревшихся глаз и шумно раздувающихся ноздрей эльфов: ну, ни дать, ни взять - дикая стая, почуявшая выход из западни. Даже бежать стали резвее, откуда-то взялись и силы, и выносливость. Вон, с каким нетерпением и надеждой посматривают на Гончую - явно ждут, что она остановится и скоро скажет: "все, пришли"...

- Все, пришли, - будто услышав их, внезапно выдохнула Белка, замедляя шаг.

Лакр чуть не упал от облегчения, но все-таки заставил себя не орать во весь голос от восторга, а, сжав волю в кулак, вполне чинно и даже вразвалочку выбрался из-за последних деревьев. Обманчиво неторопливо подошел к Ширу, хотя хотелось бежать вприпрыжку и махать руками от осознания того, что они прошли. После чего, с трудом удерживая на месте сумасбродно прыгающее сердце, осмотрел уже знакомую картинку.

С этой стороны Кордон ничуть не отличался от того, что он видел на западе: те же палисандры, те же лианы и паутина; тот же мох, клочьями свисающий чуть ли не до самой земли; острые листья и колючие шипы, нарочито выставленные наружу. Между ними - подозрительно яркости цветы и странного вида колоски, где наверняка ядовитой окажется каждое семечко. Чуть дальше - плотно переплетенные друг с другом ветви, узловатые корни, торчащие из земли чуть ли не по пояс. Странные тени в глубине. Неумолчный птичий гомон. Далекое порыкивание невидимых зверей и... свобода. Самая настоящая. Такая близкая, обманчиво доступная свобода, которую мало кто мог оценить. Хотя бы потому, что для этого пришлось бы проделать весь путь, который достался на долю шестерых сумасшедших наемников и их необычного нанимателя.