Эрик Эддисон - Червь Уроборос

— Я лишь хотел избавить тебя от этой вновь обретенной печали, — сказал Гро, и добавил: — Но ты можешь мне доверять, ибо я не говорил ничего, кроме правды.

— О, хватит, господин мой, или я прогоню тебя! — воскликнула она.

Они пошли дальше, и Презмира тихо запела:

Я не могу любить того,Кто влюбчив чересчур;Любовь — неволя для него,Тиран ему — Амур.

Но и разборчивых особЛюбить — опасный труд;Такой легко изменит, чтобОтведать новых блюд.

Душе претит тот верхогляд,Кто лишь к красоткам льнет;Но если кто уродке рад,Тот сам в душе урод.

Я остряков…[74]

Внезапно она оборвала пение и сказала:

— Ну вот, я избавилась от дурного расположения духа, что вызвал во мне вид Лакса и его дешевой короны. Давай подумаем о деле. И первым делом я кое-что тебе скажу. Я обдумывала то, о чем мы говорили, все эти два или три месяца, с начала похода Кориния на Пиксиланд. И когда до меня дошла весть о том, что мой супруг уничтожил войско Демонов и, словно беглых рабов, загнал Юсса и Брандоха Даэй в Моруну, я отправила ему с Виглусом письмо, в котором говорилось о дарованном ему господином нашим королем королевском титуле в Импланде. Там я написала, что корона Демонланда была бы для нас более достойной наградой, нежели импландская, как бы та ни сверкала, и заклинала его убедить короля послать в Демонланд армию, во главе которой стоял бы мой супруг. И если он в тот момент не мог вернуться домой и попросить об этом, я молила его сделать меня своим посланцем, который дал бы королю такой совет и просил бы поручить это предприятие Корунду.

— Есть ли его ответ в тех письмах, что я принес тебе? — спросил Гро.

— Да, — сказала она, — И весьма жалкий, убогий и подхалимский ответ для такого великого лорда в ответ на такое дело, какое я предложила. Увы, все мое супружеское почтение испаряется при мысли об этом, и я начинаю браниться, будто нищенка.

— Я отойду, госпожа моя, — сказал Гро, — если ты желаешь уединения, дабы излить свою душу.

Презмира рассмеялась.

— Все не так уж плохо, — сказала она, — И все же, это злит меня. Само предприятие он полностью одобряет, и разрешает мне вынести его на суд короля от его лица, и настаивать на нем изо всех сил. Но касательно своей главенствующей роли, он ее брать на себя не хочет. Пусть она достанется Корсу или Коринию. Подожди, давай я прочту вслух, — и, став в свете одного из факелов, она достала из-за пазухи пергамент. — Тьфу! Как ничтожно! Я не осрамлю господина моего, прочтя это даже тебе.

— Ну, будь я королем, — промолвил Гро, — Корунд был бы моим военачальником при покорении Демонланда. Он может послать Корса, ибо тот в свое время совершил немало великих дел, но, на мой взгляд, он не годится для такого поручения. Кориния же он еще не простил за его выходку на пиру год назад.

— Кориния?! — воскликнула Презмира. — Значит, ты думаешь, что резня, устроенная им на моей дорогой родине не только останется без вознаграждения, но и даже не вернет ему расположение короля?

— Думаю, не вернет, — сказал лорд Гро. — Кроме того, он взбешен тем, что сорвал этот колючий плод для другого. Вечером он держал себя в зале весьма вызывающе, насмехаясь над Лаксом и поддевая его, так что тот едва не хватался за меч, да и вообще был настолько бесстыден, дерзок и разнуздан, среди прочего пытаясь заигрывать со Шривой в первый же месяц ее обручения с Лаксом, что будет удивительно, если до исхода ночи меж ними не прольется кровь. Думается, неохота ему снова выходить на поле битвы, не будучи уверенным в какой-нибудь награде, и, полагаю я, король, догадываясь о его мыслях, не предложит ему новое предприятие, дабы не предоставить ему возможности гордо его отклонить.

Они стояли возле арки ворот, ведших на террасу из внутреннего дворика. Из великого пиршественного зала Горайса XI все еще доносилась музыка. Под сводом арки и в тени могучих стен казалось, будто элементалы тьмы, изгнанные из освещенных факелами кругов, собрались вместе, сделав темноту вдвое непрогляднее.

— Итак, господин мой, — промолвила Презмира, — одобряет ли твоя мудрость мое намерение?

— Каково бы оно ни было, да, ибо оно твое, о королева.

— Каково бы оно ни было?! — воскликнула она. — Ты еще сомневаешься? Что же еще, кроме аудиенции у короля ближайшим же утром? Разве у меня нет на то распоряжения моего супруга?

— И разве не превосходит твое рвение его собственное? — добавил Гро.

— Да, пожалуй! — ответила она. — И если до завтрашнего полудня я не сообщу тебе, что отдан приказ идти на Демонланд, и господин мой Корунд назван военачальником этого похода, и письма для его скорейшего отзыва из Орпиша уже запечатаны…

— Тс-с! — прошипел Гро. — Шаги во дворе.

Они повернули к арке, и Презмира тихо запела:

Я остряков не выношуИх желчь несносна мне;Но и болванов попрошуДержаться в стороне.

Богач подарками скуетИ сделает рабой;Но много ль толку от свобод,Коль кавалер скупой?

Кого же выбрать из мужчин,Без страха полюбя?Всего надежней — без причин —Любить саму себя[75].

В арке им встретился шедший из пиршественного здания Кориний. Он остановился, преградив им путь и пристально вглядываясь в темноте в Презмиру, так что та ощутила жар его пропитанного вином дыхания. Было слишком темно, чтобы различать лица, но он узнал ее по росту и осанке.

— Молю вашего прощения, госпожа, — сказал он. — На миг мне показалось, что это… неважно. Вы прекрасны.

С этими словами он с глубоким почтением посторонился перед ней, одновременно грубо толкнув Гро. Тот, не желая ссоры, уклонился и последовал за Презмирой во внутренний двор.

Лорд Кориний уселся на ближайшей скамье, с наслаждением опираясь на подушки своей могучей спиной, играясь со своими пальцами и напевая про себя:

Что за дуралей?Бабы добивается,Хоть потом раскается;Околпачен ей,Так и будет маяться.Что за дуралей?

Мне в ее любвиПроку никакого.Выберет другого —Что же, се ля ви.Звоном золотогоБаб лишь позови.

Коли покрасивейВстречу я красавицу,Как не позабавитьсяМне тогда и с ней?Нравится — не нравится,Воля мне милей.[76]

Шорох слева за спиной заставил его обернуться. Из глубокой тени у пилястра возле арки выскользнула фигура. Он вскочил и оказался у ворот первым, загораживая их распростертыми руками.