Эрик Эддисон - Червь Уроборос
Лорд Юсс стоял, словно окаменев. В отчаянии он повернулся к королеве, которая вышла к ним, закутавшись в мантию из лебединого пуха, но голову держал высоко.
— О королева Софонисба, вот и наступил наихудший миг наших жизней, что явился вместе с утренней свежестью.
— Господин мой, — сказала она, — Поденки рождаются вместе с солнцем и умирают вместе с росой. Но ты, если ты и впрямь велик, не опустишь руки в отчаянии. Пусть печальная кончина этого бедного твоего слуги отвратит тебя от подобной ошибки. Один ливень землю не смоет. Вернись со мной в Коштру Белорн.
Он посмотрел на великий пик Зоры, темнеющий на фоне пробуждающегося востока.
— Госпожа, — сказал он, — Мне почти вдвое больше лет, чем тебе, но по другим расчетам ты всемеро старше меня. Я не легкомыслен, и не выставлю себя перед тобой глупцом. Давайте вернемся в Коштру Белорн.
Они в молчании позавтракали и отправились обратно тем же путем, которым пришли. И королева сказала:
— Господа мои Юсс и Брандох Даэй, немного есть коней, которые могли бы отнести вас на Зору Рах нам Псаррион, и даже вы, хоть и превосходите полубогов своей силой и мужеством, не смогли бы оседлать их, если не выведете их из яйца. Столь высоко летают они и столь робки, что не поймать вам их, даже прожди вы десять людских жизней. Я пошлю своих стрижей узнать, есть ли в мире еще одно яйцо.
И она отправила их на север, запад, юг и восток. И в должное время птахи вернулись, усталые, и без новостей — все, кроме одной.
— Все вернулись ко мне, — сказала королева, — кроме одной лишь Арабеллы. Много опасностей подстерегает их: хищные птицы и люди, убивающие маленьких птах ради забавы. Но будем надеяться, что она все же вернется.
Однако лорд Юсс промолвил:
— О королева Софонисба, не в моей природе ждать и надеяться, но свойственно мне быть быстрым, твердым и решительным, если вижу я путь перед собой. Я всегда считал, что даже в зарослях крапивы растет земляника. Я попытаюсь взойти на Зору.
И все ее мольбы не могли отвратить его от этого безрассудного поступка, в котором к его тому же горячо поддерживал лорд Брандох Даэй.
Их не было две ночи и два дня, и с большой тревогой в сердце королева ожидала их в своем шатре возле зачарованного озера. На третий вечер к шатру вернулся Брандох Даэй, неся на себе находившегося при смерти Юсса, да и сам он был смертельно изможден.
— Ничего мне не говори, — сказала королева. — Наилучшее и единственное лекарство — это забвение, которое я буду всеми силами своего мастерства стремиться вызвать в твоем и его мозгу. Я уже отчаялась снова увидеть вас живыми, столь опрометчиво отправились вы в те запретные области.
Брандох Даэй улыбнулся, но выглядел он ужасающе:
— Не вини нас сильно, дорогая королева. Стреляющий по полуденному солнцу должен знать, что никогда не попадет в цель, но равно знает он и то, что попадет выше, чем целящийся лишь в куст.
Тут его голос прервался, глаза закатились и он вцепился в руку королевы, словно перепуганное дитя. Затем, огромным усилием справившись с собой, сказал:
— Молю, не трать много времени на меня. После доброй трапезы это пройдет. Умоляю, взгляни на Юсса. Ты думаешь, он мертв?
Проходили дни, месяцы, а лорд Юсс все лежал в том шатре у озера на грани смерти под уходом своего друга и королевы. Наконец, когда в серединном мире прошла зима и весна давно минула, вернулся тот последний усталый стриж, которого они уже долгое время считали пропавшим. Птица устроилась на груди своей госпожи, полумертвая от усталости. Но королева ухаживала за ней, поила ее нектаром, и та, набравшись сил, проговорила:
— О королева Софонисба, питомица Богов, ради тебя летала я на восток, юг, запад и север, над морем и над землей, в жару и в мороз, на замерзшие полюса и вокруг земли. И, наконец, добралась я до Демонланда, до хребта Невердал. Там, меж гор, есть озеро, которое люди называют Дул. Оно очень глубоко, и живущие поблизости люди считают его бездонным. Но у него есть дно, и на дне этом лежит яйцо гиппогрифа, которое я увидела, пролетая над ним на большой высоте.
— В Демонланде! — воскликнула королева. И сказала она Брандоху Даэй: — Это единственное яйцо в мире. Вам следует отправляться домой и достать его.
Брандох Даэй произнес:
— Домой в Демонланд? После того, как мы истратили все свои силы и пересекли в поисках весь мир?
Но как только лорд Юсс узнал об этом, надежда возродилась в нем и его недуг начал оставлять его, так что через несколько недель он полностью выздоровел.
А к этому времени прошел целый год с тех пор, как Демоны пришли к Коштре Белорн.
XV
Королева Презмира
О том, как леди Презмира открыла лорду Гро, каким образом задумала она поступить с Демонландом к вящей славе и величию своего господина; и о том, как ее слишком громкие речи о своих замыслах привели к тому, что лорд Кориний познал сладость грядущего блаженства.Той же самой ночью двадцать шестого мая, когда лорд Юсс и лорд Брандох Даэй с высочайшей вершины на земле озирали земли Зимиамвии и Коштру Белорн, Гро прогуливался с леди Презмирой по западной террасе Карсё. До полуночи оставалось еще два часа. Воздух был теплым, а небо пронизано лунным и звездным светом. Время от времени веял слабый ветерок, словно ворочалась во сне сама ночь. Стены дворца и Железная Башня укрывали террасу от лунного света, и освещенные колеблющимся светом факелов места чередовались с темнотой. Из дворца раздавались веселые звуки музыки и шум пира.
Гро промолвил:
— Если за вопросом твоим, о королева, скрывается пожелание, чтобы я ушел, то я повинуюсь быстрее молнии, сколь бы ни было это для меня печально.
— Это был просто праздный интерес, — сказала она. — Оставайся, если хочешь.
— Следовать за светом — неотъемлемая черта мудрости, — сказал он. — Когда ты вышла из зала, мне показалось, будто яркие огни потускнели.
Когда они проходили мимо пылающего факела, он искоса взглянул на нее, изучая выражение ее лица, будто омраченного мучительными раздумьями. Прекраснее всех казалась она, величавая и горделивая, увенчанная усеянной темными аметистами золотой короной. На челе ее сверкала прихотливо выделанная серебряная фигурка краба, сжимавшего в каждой клешне по хризолитовому шару размером с яйцо дрозда.
Лорд Гро сказал:
— Также в намерениях моих было взглянуть на те звезды небесные, что зовутся Волосами Вероники, и узнать, затмят ли они своим великолепием твои волосы, о королева.
Они шли дальше в молчании.
— Эти напыщенные любезности не вяжутся с нашей дружбой, господин мой Гро, — вдруг сказала она. — Если я и не сержусь, то потому лишь, что приписываю их тем тостам за здоровье господина нашего короля, что поднял ты в эту ночь из ночей, когда по прошествии года вновь наступает дата его наслани и нашего мщения Демонланду.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
