Мария Хлодвиг - Хелена

Он затянул заунывную песню о воителе, короле и прекрасной девушке. Их связывало сложное переплетение долга и чести, и в конце герои умирали, так и не объяснившись друг с другом.

Под надрывное пение лодка вплыла в пещеру, оказавшуюся тонущем во тьме извилистым тоннелем.

"Наше неприятное путешествие только начинается".

Изредка свет фонаря выхватывал из мрака лица статуй. Все они изображали одну женщину — Гвиневеру Альбиану. После превращения Белая Королева многое утеряла из своего смертного облика, но не узнать её было невозможно. Я боялась, принц начнёт задавать вопросы, однако он сидел на корме, подобно изваянию. Ни словом, ни жестом Ларандин не дал понять, что узнал мать.

Чем дальше мы заплывали, тем чаще попадались скульптуры. Они запечатлевали Гвиневеру в разные моменты её жизни, начиная с раннего детства и кончая зрелостью.

— Потерпите чуток, дорогие гости, — "подбодрил" нас Миарк. — Недолго уже осталось.

— Ты не принадлежишь себе, — строго сказал Лионель.

— Да, — согласился эйанец. — Но ничего не могу поделать. Ты хочешь убить меня?

— Если понадобится, моя рука не дрогнет.

— Я знаю, воитель, — криво улыбнулся мой друг. — И коли случится беда, не стану тебя проклинать.

"Лучше бы всё обошлось. Я не хочу терять ни одного из них".

Когда за одним из поворотов показался остров, я испугалась и обрадовалась одновременно. С потолка через огромную линзу из прозрачного материала — неужели хрусталя? — на окружённый ядовитыми водами кусочек суши падал столб белого света.

— Как красиво… — заворожённо произнёс принц. Он наконец-то очнулся от странного забытья.

— Красота бывает разной, молодой господин, — сказал эйанец, спрыгивая на берег. Он галантно подал мне руку, но я гордо отвергла помощь и сошла сама.

В центре острова, прямо в столбе света, стоял беломраморный саркофаг.

"Гробница Гвиневеры Альбианы. Так ведь Миарк назвал это место?"

— "Она была неверной женой, но верной возлюбленной", — зачитал наш проводник высеченную в камне эпитафию на древнеэйанском.

— Кто здесь покоится? Ответь мне немедленно!

— Уже никто, — с глумливой усмешкой сказал мой друг.

— Что это значит?

— Тела бедной грешницы давно здесь нет. Его забрал её порочный возлюбленный.

— Подними крышку, — приказал Ларандин.

— Этого делать нельзя, — вмешался Лионель. — Опомнись!

Увы, принц не желал прислушиваться к предупреждениям.

— Я хочу знать, что лежит внутри. Поднимите наконец крышку!

С лёгкостью Миарк выполнил его требование. Паладин вынул "Несломленного" из ножен и мягко оттеснил меня от саркофага.

— Пусто, — разочаровано протянул Ларандин, заглянув внутрь. — Только какой-то кулон.

— Ошибаетесь, — поправил его сводный брат. — Здесь было запечатано кое-что… кое-что, что не следовало освобождать.

Принц только раздражённо отмахнулся. Он достал из могилы кулон — большой синий камень ограненный в форме сердца.

— Матушке нравятся подобные украшения, — задумчиво произнёс юноша. — Возьму его для неё. Хозяйке оно уже не нужно.

— Берите-берите, молодой господин. Не прогадаете, — подтолкнул его Миарк.

"Нет! Положи его назад!" — хотелось крикнуть мне, но язык словно прилип к гортани.

Воздух наполнился хлопаньем сотен невидимых крыльев и шелестом невесомых одежд. Вскоре к ним присоединились шёпоты… нет, приглушённые крики.

"Эти звуки… От них кровь стынет в жилах".

— Держись позади меня, — велел рыцарь. — Чую, зло грядёт.

"Мой верный защитник".

— Слышите? — расхохотался эйанец. Он окончательно перестал походить на себя обычного: волосы растрепались, глаза горели лихорадочным огнём, по щекам разлилась мертвенная бледность. — О, вы не можете не слышать! Они идут, они уже рядом!

"Мне нужна магия!"

— Увидьте невидимое, очи мои.

Лучше бы я не испытывала судьбу. Вокруг саркофага кружили полупрозрачные создания, похожие на крылатых длинноволосых женщин. Это их крики ввергали меня в пучину страха.

Словно почувствовав на себе мой взгляд, одна из них протянула ко мне когтистые руки. Я вскрикнула, но беды избежать удалось — Лионель прикрыл меня своим телом. С истошным воплем существо отшатнулось от рыцаря.

— Осторожней, Хелена, — предупредил паладин. Похоже, чтобы увидеть этих тварей, ему не нужны были заклинания.

Я с благодарностью посмотрела на любимого. Красивые слова о защите он без колебаний подкреплял делом.

— Да что же творится?! — воскликнул Ларандин, хватаясь за голову. — Жуткие голоса… Они сводят меня с ума! Кто-нибудь, успокойте их…

Он сполз вниз, бормоча что-то нечленораздельное. С ним сыграла дурную шутку высокая духовная чувствительность — неизбежное зло при соединении мёртвого тела и живой души, как я узнала из записей отца Миарка. Противоестественная природа этого деяния делала принца уязвимым к безумию призрачных существ. Я беспокоилась за Лионеля — его призвала из небытия моя магия. Только ею и моими чувствами к нему удерживался он в реальности Ортано Косом. Но любимый держался крепко. Подчиняться голосам он не собирался.

— Она хочет, чтобы вы разделили её боль, — заявил эйанец.

— Она? — вырвалось у меня. — О ком ты говоришь?

Юноша хрипло рассмеялся.

— Гвиневера Альбиана. Когда-то её звали именно так.

— Зачем Белой Королеве подвергать нас опасности?! — отчаянно прокричала я.

— Белой Королеве? — Миарк будто бы искренне удивился моему предположению. — С чего ты взяла, Хелена? Страдания принадлежат не Владычице. Их испытывала и продолжает до сих пор испытывать отвергнутая часть смертной женщины, бывшая возлюбленной моего отца.

— Хочешь сказать, это всё она? — я указала на рой призраков.

— Гвиневера умерла в дурное время, когда наш Бог угасал от недуга. Они не сливались, а лишь соприкасались краткий миг, но и его хватило, чтобы её божественная искра осквернилась. Похожее произошло потом с моей женой… О, с какой ненависть она потом являлась меня проклинать!

Миарк зарыдал.

В записях Ларана говорилось о важности "чистоты" исходного материала. Выходит, он просто отсёк и запечатал в гробнице всё, что счёл безнадёжно испорченным. Природа и бессилия на неких "запретных территориях" в Ортано Косом, и ненависти к "сломанным вещам" кроется в неполноценности властительницы. Ей пришлось идти на сделку с демонами, чтобы наделить тело сына разумом, а её Дочери просто искусно сконструированные машины.

Богиня Пустого мира подстать своим владениям — жалкий эрзац.