Антон Аэрс - Сфера. Мир Обреченных

— Ты простил Кипта? — изумился Денис.

— Да, — слегка кивнул своим покатым лбом Самеах-Ткач. — Но я взял с него обет, что десять лет он проживет отшельником в пустыне. Этого срока вполне достаточно, чтобы вернуть на путь истины самого отпетого грешника.

— Но он же опасен!

— Не беспокойся, сын мой. Там, куда я переместил Кипта, нет стада, которое могла бы испортить эта заблудшая овца.

— И все же я тебя не понимаю, — развел руками Денис.

— Оставь заботы об исправлении несовершенных душ мне.

Самеах-Ткач нежно обнял Дениса за плечи:

— Лучше подумай о деле, которое тебе скоро предстоит. Ты должен спасти добрый народ Сферы, разведав для него дорогу в Мир Радости. А чтобы вознаградить тебя за сегодняшнюю победу, я верну сердце твоему другу.

Ткач подошел к Хинто. Взяв из его рук сосуд с сердцем, он стал читать над ним заклинание. Вскоре сосуд наполнился голубоватым сиянием. Одновременно тело вора начали сотрясать судороги. И вдруг сосуд взорвался прямо в руках Бога, разлетевшись тысячами осколков. Хинто сразу перестал трястись. Подняв на груди рубашку, он с удивлением рассматривал собственную грудь, на которой теперь не было уродливого кривого шрама от ножа ханского хирурга.

— Но это еще не все, — многозначительно подмигнул Денису Бог. При этом глаза Самеаха блестели, словно два драгоценных камня.

— Сегодня вечером ты встретишься снова с девушкой, которую считал потерянной навеки. Ты заслужил счастье любви.

При этих словах Кузнецов непроизвольно оглянулся на Такиму. Инквизиторша сразу все поняла. Она побледнела и закусила губу.

Решив дело с Денисом, Ткач подошел к пленникам. Джамай сразу заявил, что раскаивается в своих делах и просит отпустить его обратно на Харон. Преданно глядя в лицо Самеаха, хан пообещал:

— Я прикажу поставить возле степных юрт твои золотые изваяния, о Великий Бог, и буду постоянно кормить их кровью пленных.

В ответ на это Ткач только тяжко вздохнул. Этого варвара невозможно было перевоспитать. Теперь по всей степи должны будут появиться кривоногие изваяния доброго малого Самеаха, который при своей жизни даже помыслить не мог о столь грандиозной посмертной славе. Но таковы уж были нравы у степных племен.

Мангрейд тоже выразил на словах полное раскаяние. Преклонив колено и голову перед нынешним воплощением отца, он даже выразил готовность замириться с братом.

После того как Денис и Мангрейд расцеловались, Кузнецов вновь повернулся к отцу, чтобы обсудить с ним план разведывательной экспедиции в новый мир. А получивший свободу Мангрейд мог теперь в одиночестве обдумать свое будущее. После того как Кузнецов переговорил с отцом, к нему подошла Такима. Девушка собиралась проститься с любимым мужчиной.

— Теперь между нами все кончено навсегда, — стараясь быть мужественной и не заплакать, сказала она.

Денис хотел что-то ответить, возразить, обнадежить любимую, но все слова, которые шли ему на ум, были до того ничтожными и не подходящими для выражения его чувств, что он долго стоял не в силах выдавить из себя ни звука. Кузнецов был благодарен этой гордой, своенравной, но такой дорогой ему девушке за то, что она разбудила в нем настоящие сильные чувства. Но главное, что он продолжал любить только ее и не знал, как с этим жить дальше.

Денис собрался на прощание нежно поцеловать Такиму, но тут лицо девушки исказил ужас. Ее глаза были устремлены куда-то в пространство за спиной Дениса. В следующий момент Кузнецов кожей на загривке почувствовал нацеленную ему между лопаток смерть.

Это Мангрейд, внезапно выхватив из рук какого-то зазевавшегося воина копье, изо всех сил метнул его в ненавистного брата, укравшего у него законную победу. Но когда убийственное острие уже вот-вот должно было пронзить тело иномирца, мгновенно среагировавший Ткач успел особым заклинанием перебросить Дениса обратно в его мир.

Денис очнулся на том самом месте, где когда-то без долгих раздумий ухватился за диковинный провод, свисающий прямо с небес. Только теперь на Кузнецове были доспехи средневекового рыцаря. Вокруг него сразу стала собираться толпа зевак. Но Дениса нисколько не беспокоило, что его могут принять за психа и даже вызвать «неотложку».

Он совершенно новыми глазами человека из другого мира жадно смотрел на проезжающие мимо автомобили, на людей, разговаривающих по мобильным телефонам.

Пролетевший довольно низко на посадку с оглушительным ревом самолет в первые секунды показался Кузнецову драконом. Денис в ужасе прикрыл голову руками и бросился к открытой двери ближайшего магазина. Но на полпути вдруг сообразил, что обознался, и виновато улыбнулся людям, с любопытством наблюдающим за его странным поведением.

И тут вдруг до сознания Кузнецова наконец дошло, что отныне в его жизни вновь все будет очень мирно и спокойно. На душе Дениса стало грустно, как всегда бывает, когда заканчивается богатая событиями часть жизни.

Примечания

1

Имеется в виду черный костюм философа.