Стивен Эриксон - Сады Луны

Заведение стояло на улице Моруля-ювелира. С балкона, естественно, была видна лишь ее противоположная часть. Взгляд Муриллио лениво скользил по стенам и окнам домов, как вдруг… Человек, стоявший у входа в лавку, был хорошо ему знаком. Муриллио чуть нагнулся и незаметно от спутницы протиснул руку сквозь каменные перила. Продолжая безотрывно глядеть на человека у входа, он несколько раз шевельнул пальцами.

Раллик Ном широко улыбнулся. Повернувшись, он неторопливо зашагал по улице и вскоре остановился, чтобы полюбоваться жемчугом, выставленным на лотке у входа в другую лавку. Владелец беспокойно шагнул навстречу Ному, однако тот двинулся дальше. Лавочник облегченно вытер пот со лба.

Муриллио вздохнул.

«Идиот!» – подумал он, глотая обжигающее вино.

Лицо, руки, походка и, конечно же, глаза – все выдавало в Раллике ассасина. Даже одежда. Ну что, спрашивается, он сейчас вырядился как палач?

Ном отличался удивительной прямолинейностью мышления и не любил разные там тонкости и оттенки. Между тем чувство опасности было развито в нем превосходно. Чем бы ни было вызвано это нарочитое фланирование по улице, Муриллио понял одно: Раллик стремится привлечь к себе внимание. Прием простой до… гениальности.

– Муриллио, а вам очень хочется попасть на празднество? – спросила женщина.

– Еще бы! Я никогда не был в таких больших и богатых домах.

– Да, комнат в доме госпожи Симталь предостаточно.

Женщина погрузила в бокал свой изящный пальчик, затем слизала с него огненную жидкость. Бокал она держала в другой руке и внимательно разглядывала вино на свет.

– В нашем доме тоже хватает помещений. Не особо удобных, но пустых.

Приглашение. Ясное и недвусмысленное. От успеха нынешнего разговора зависел весь замысел Раллика и дальнейшие последствия. Муриллио отнюдь не возражал против любовных утех. Однако у женщины был муж, с которым ему очень не хотелось бы встретиться на поединке. Глотнув еще вина, Муриллио прогнал тревожную мысль.

– Я был бы счастлив появиться на празднестве у госпожи Симталь, но при одном условии. – Взгляд Муриллио сделался пристальным. – Сегодня я смогу вам уделить не более двух часов. Увы…

Муриллио нахмурился.

– Мне бы не хотелось компрометировать вас в глазах мужа и служить причиной семейных несчастий.

И он, и спутница знали: компрометация уже началась, и слухи могут дойти до ее мужа.

– Конечно, – с непривычной застенчивостью произнесла женщина. – Это было бы совсем ни к чему. Сколько приглашений вам нужно?

– Два, – ответил Муриллио. – Будет лучше, если меня увидят вдвоем с приятелем.

– Вы правы.

Муриллио с некоторой досадой поглядел на опустевший бокал.

– К сожалению, я должен откланяться, – сказал он и вздохнул.

– Я просто восхищаюсь вашей волей, – призналась женщина.

«На празднестве Геддероны это вряд ли тебя восхитит», – мысленно ответил Муриллио, поднимаясь со стула. Вслух же сказал:

– Я был счастлив, что судьба подарила мне эту встречу с вами. До вечера, госпожа Орр.

– До вечера, – ответила жена советника, делая вид, что рада окончанию скучной встречи.

Эта игра для публики вряд ли помогла ей. Несколько пар женских глаз видели их встречу.

Улица Моруля-ювелира оканчивалась у Серповидных ворот. Раллик прошел мимо двух караульных и, ощущая на своей спине их ошеломленные взгляды, двинулся дальше. Узкий проход в стене Третьего яруса вывел его на пандус, плавно поднимающийся вверх. Оцелот велел ему не таиться. Судя по жестам Муриллио, только слепец не разглядел бы в нем сейчас ассасина, но приказ есть приказ. Хотя, если честно признаться, сам Раллик тоже чувствовал себя довольно непривычно.

Караульные могли думать что угодно. Иметь внешность убийцы и быть убийцей – вещи разные. В этом городские законы отличались строгостью. Правда, на улицах Жемчужной Россыпи, куда сейчас шел Ном, к нему будут присматриваться очень внимательно. Ну и пусть. Он не собирался таиться. Даруджистанская знать держала целую свору караульных и шпионов, денно и нощно оберегающих ее покой.

«Вот и пускай отрабатывают свой хлеб», – подумал Раллик.

Аристократию он не жаловал, однако не испытывал к ней и свойственной простолюдинам ненависти. Их спесь, раздутое самолюбие, уязвляемое любой мелочью, наконец, их постоянные свары между собой приносили гильдии ощутимый доход.

Конечно, когда сюда придет Малазанская империя, гильдия, скорее всего, перестанет существовать. У малазанцев сообщества ассасинов – вне закона. По слухам, доходившим в Даруджистан из захваченных империей вольных городов, наиболее опытных и смышленых ассасинов малазанцы брали в свой «Коготь». Остальные просто исчезали. Да и аристократам не позавидуешь. Вон их сколько в Крепыше погубили. С появлением малазанцев здесь начнется совсем другая жизнь, и Раллику вовсе не улыбалось становиться ее частью.

Мысли мыслями, а дело делать нужно. Интересно, сумел ли Муриллио договориться насчет приглашений? От этого зависело все. Вчерашней ночью у них с Муриллио вышел по этому поводу затяжной и довольно горячий спор. Этот хлыщ предпочитал вдовушек. С замужними путаться он никогда не любил. Но Раллик твердо стоял на своем, и Муриллио наконец согласился.

Ассасин до сих пор гадал: почему же Муриллио так упорно отказывался? Первой мыслью Раллика было: возможно, боится дуэли с Турбаном Орром. Но Муриллио прекрасно владел шпагой. Они вдвоем достаточно упражнялись в разных укромных местечках. Казалось бы, в случае чего опасаться нужно не Муриллио, а Орру.

Нет, страх тут ни при чем. Скорее всего, у Муриллио существовало что-то вроде внутреннего кодекса чести. Они никогда не говорили о подобных вещах, и эта особенность характера его друга приоткрылась совсем случайно.

Раллик раздумывал о возможных последствиях такой щепетильности Муриллио, когда среди уличной толпы вдруг мелькнуло знакомое лицо. Ассасин остановился и огляделся по сторонам. Он даже не заметил, куда забрел. Раллик нахмурился и стал следить за знакомой фигурой.

Над головой синело предполуденное небо, кое-где подернутое серебристыми облачками. Крокус шел по Лазурной улице. Его окружало привычное столпотворение: торговцы, покупатели, праздношатающиеся. К стене Третьего яруса отсюда можно было подняться по любой из десятка улиц, ведущих вверх. Воришка задрал голову. Под солнцем зеленела патина крыши на колокольне Круля. Древняя башня как будто соперничала с помпезным Залом Величия, проглядывавшим между особняками Жемчужной Россыпи. Домишки Нижнего города, мимо которых шел сейчас Крокус, напоминали людей, израненных в сражениях или изможденных непосильным трудом. Их окна казались зрачками воспаленных глаз, сердито взирающих на пышность «оплота власти».