Людмила Астахова - Волчьи игры

Захмелевшая шуриа чуть не задремала, но коварный эль оказался нерадивым кормчим к лодке сна. Та стала раскачиваться, раскачиваться, раскачиваться…

«Я — пьяна!» — честно призналась Джона, с тревогой разглядывая медленно вращающийся потолок комнаты. За серым облаком дыма не разобрать роспись на нем. То ли танец ящериц, то ли вазы с фруктами.

— Ну, мы и накурили, сестра моя Грэйн. Начадили, словно… Аластаровы паровозы.

Разумеется, после первых двух кружек Грэйн потянуло к табаку. Джона не возражала и очень скоро сама возжелала приобщиться к великому действу. Надо же узнать, отчего Эску паровозы милее и важнее любовницы. И приобщилась со всей страстью шурианской натуры, а теперь платила по двойному тарифу.

Битва с хмелем и табачными парами обещала быть долгой и увлекательной, и если бы в покои княгини после настойчивого стука не заглянул денщик эрны Кэдвен… Э-э-э… как его бишь? А! Неважно! Словом, когда ролфи, подозрительно принюхавшись, спросил, все ли в порядке у дам, Джона уверенно кивнула. И чуть не упала, но удержалась за край стола.

— Тут небольшой переполох приключился, миледи. Но все обошлось. Не извольте беспокоиться.

— Прек’расн!

Молодой человек щелкнул каблуками и исчез.

Джона и не собиралась волноваться из-за звуков беготни, приглушенных воплей на ролфийском. Ролфи такие беспокойные создания, такие неспокойные, такие… бегучие…

— Надо все-таки окошечко открыть, — рассуждала женщина, воюя с неподатливым шпингалетом. — Посмотреть… на звезды.

На самом деле она собиралась обратить взор на землю под окнами и щедро удобрить чахлые кустики сирени, перегнувшись через подоконник. Старая добрая традиция синтафской аристократии, освященная веками излишеств в питии.

Ночной осенний воздух ворвался в душную прокуренную комнату, охладил разгоряченное лицо шуриа, успокоил и выровнял ее дыхание.

«Третий кувшин был лишним, — со стыдом призналась себе эрна Кэдвен, поплескав в лицо холодной водой. — Или все-таки оливки протухли?..»

Зря она вспомнила про оливки. Во рту снова возник мерзкий привкус, и Грэйн, сдавленно застонав, вновь склонилась над фарфоровым зевом ватерклозета.

— Грэйн! Ну, как ты? — крикнула из-за двери Джойн.

— М-м-м… — отозвалась ролфийка. — Ох-х…

Нет, ну вот чем думал этот новый денщик, как бишь его?.. когда притащил с посольской кухни эти треклятые оливки! Кто же закусывает «Слезы Морайг» этой зеленой дрянью? Под черный эль и конрэнтский самогон надо подавать мясо, только мясо!

«Съездить по морде обормоту! — Почувствовав облегчение, Грэйн снова попыталась умыться. — Кому рассказать — засмеют! Оливкой отравилась! Ха!»

Вечер воспоминаний плавно перетек в ночь излишеств. Обрадованная и растроганная встречей, убаюканная безопасностью за крепкими стенами посольства, эрна Кэдвен… м-м… слегка увлеклась. Кажется. «Слезы Морайг» и черный эль — опасное сочетание, да и закуски было все-таки маловато. Но впервые за столько лет увидеться с Джойн, но вспоминать Джэйффа — ах-х, но смеяться и сплетничать, сидя в обнимку на медвежьей шкуре у камина… Когти Локки! Ну как тут не выпить? А теперь в висках подкованными сапогами стучит кровь, и в ушах тоже, и… Это не в ушах, это в дверь кто-то от души лупит кулаками!

— Что там за шум? — встревожилась эрна, покачиваясь над фарфоровым изобретением благословенного господина Усса — нежно-зеленым, с росписью в цветочек.

— Все в порядке, — успокоила ее княгиня. — Это твой денщик заходил.

— А-а… Убью мор-рду… отр-равитель… — простонала ролфийка и вновь обняла спасительную чашу.

— Уф! Как хорошо!

Амалер отчетливо пах дымом.

— Что-то горит… Странно…

Шуриа принюхалась. Нет, это определенно был запах пожара, причем близкого. Но при этом на всю улицу не звонил тревожный колокол, и с лихим гиканьем не мчалась по мостовым амалерская команда огнеборцев, знаменитая на весь континент своими отчаянными парнями и огромными рыжими конями в упряжке. Вдвойне странно, ведь где-то рядом горит дом.

Джона обернулась, чтобы позвать Грэйн. У ролфи обоняние острее. И в этот миг кто-то толкнул ее в спину, а в следующий момент тугая петля удавки сдавила горло.

— С-с-с-ш-ш-ш! — сумела едва слышно прошипеть Джойана.

И с какой-то математически безупречной точностью поняла — сейчас она умрет. Потому что из этого стального захвата не спастись. Шуриа, конечно, попыталась, она задергалась, точно кролик в силке, но тщетно. В глазах потемнело, в ушах зашумело, и силы оставили женщину…

— Э! — От столь неожиданного зрелища — какой-то негодяй в черном душит Священную Невесту в самом сердце ролфийского посольства! — эрна Кэдвен на миг опешила и ухватилась за дверной косяк: — Назад, урод!

Трезвела ролфийка уже в прыжке. Обхватила убийцу ногами, вцепилась одной рукой в волосы, а другой в подбородок, резко крутанула… Хрусть! Шипящий незнакомец каркнул напоследок что-то неразборчивое и обмяк.

Воздух рванулся в легкие с подозрительным свистом, и Джойана рухнула на пол, будто в одночасье лишилась всех костей. Точь-в-точь змея — тварь безногая. Полежала немного, приходя в себя, откашлялась, осторожно потерла шею.

Куда только хмель подевался! Голова стала ясная-преясная. И когда Джона приподняла ее, чтобы осмотреться, то первым делом увидела своего несостоявшегося убийцу.

— Ш-што за…?

Покушавшийся глядел на женщину темно-синими мертвыми глазами — шурианскими глазами. Из-под головного платка выбивалась прядь черных смоляных волос, а кожа была того же оттенка, что и у Джоны, — оливкового.

Грэйн схватила хрипящую шуриа и принялась ее тормошить:

— Джойн! Отзовись! Ты живая? — Ролфийка для верности быстро ощупала подругу и, убедившись, что та дышит и шевелится, участливо спросила: — Водички дать?

— Живая… — буркнула Джона.

И прислушавшись к себе, к наливающимся болью вискам и с огромным трудом поворачивающейся шее, добавила:

— Почти вся живая.

Все ее мысли сейчас занимал покойник. Княгиня Шанты по-крабьи, чуть бочком подползла к нему на четвереньках и внимательно рассмотрела черты лица. Так и есть! Никакой ошибки. Шуриа!

— Этого еще не хватало.

«Ну, точно живая, раз ползает!» — Немного успокоившись, эрна Кэдвен выдохнула, выпрямилась и гаркнула:

— Охрана!

Совсем распустились, бездельники! В центре Амалера, средь… ну, ладно, посреди ночи… практически на глазах у вооруженных до зубов гвардейцев в покои Священной Невесты заползает убийца, а никто и ухом не ведет! И после этого Рэдрин будет толковать о безопасности? Грэйн, мрачно засопев, шагнула к двери. Сейчас кое-кому предстоит как следует побегать!