Евгений Щепетнов - Монах

— Капитан, я сдаюсь. Надеюсь вы обойдётесь со мной как с пленным, а не как с каким-нибудь преступником.

— Между нами говоря, я не в восторге от затеи графа — пожал плечами наёмник — я знаю, как всё было, видели это много народа — чего тебя судить? Проще было бы послать убийцу и грохнуть тебя из кустов арбалетной стрелой! Чего такие горы несуразностей воротить? Эти высокородные стараются из любой простейшей задачи сделать огромную проблему. Скучно, вероятно, вот и чудит.

— А ему сколько лет? — поинтересовался Андрей — молодой или старый?

— Да лет тридцать — и всё играет в солдатики. Деньги есть — вот и чудит. То балы закатит, то турнир устроит, то какие-то игры затеет. Всех девок в замке перепортил, того и гляди ему яду подсыплют — уже два пробовальщика еды померли в мучениях, отравились. Нам-то что — платит вовремя, и щедро, если бы не мы…. Ну ладно — заговорились мы что-то…давай саблю и кинжал, и поехали с нами — осёкся наёмник, видимо поняв, что наговорил лишнего — связывать тебя не буду, надеюсь на твоё слово. Даёшь слово, что не убежишь?

— Даю слово, что не убегу, пока мы едем в замок и предстану перед судом графа — усмехнулся монах.

— Вот и славно — верю, верю…только лошадь привяжем к кому-нибудь из наших, без обиды — доверяй, но…

Андрей отдал саблю и кинжал капитану наёмников, и снова влез на седло, наёмник тоже водрузился на свою лошадь и они поехали к ожидающему их отряду.

— Долго ехать до замка графа? — спросил Андрей.

— Завтра после обеда будем. Заночуем на постоялом дворе по дороге.

«Уж не в том ли, который я чуть не разгромил, и в котором положил чиновника со свитой?» — усмехнулся Андрей — «Это было бы забавно…»

Забавного в этом ничего не было, а была комната, с тяжёлой мощной дверью, без окна — по типу камеры, где стояла кровать и больше ничего — в той самой гостинице.

Покормили Андрея прилично — так же, как и всех наёмников — просто, но сытно. Капитан сказал по этому поводу, что пусть граф поступает как ему заблагорассудится, но он не тюремщик и такого же как он наёмника не будет морить голодом — лучше горло перережет. Перспектива перерезания горла Андрея не обрадовала, но оказалось, что наёмник так шутил — ну шутки такие, панимашь!

Капитан точно посчитал монаха каким-то наёмником, что-то вроде охранника фургона, оставившего его на дороге и уехавшего вперёд.

Похоже, что это было в порядке вещей у хозяев, так что не вызвало никаких вопросов у капитана, как видно — слегка сочувствующего попавшему в неприятности коллеге.

Перед ночёвкой наёмник попытался осторожно выяснить, кто такой Андрей и где бывал, но тот отвечал односложно, явно не желая давать о себе сведений, и капитан, почувствовав это, прекратил расспросы.

В общем-то дорога до замка графа не ознаменовалась ничем интересным, привлекающим внимание — кроме одного — не привыкший много ездить верхом Андрей в первый же день так набил задницу, что еле слез с коня. Хорошо, что он восстанавливался быстро — спасибо сути оборотня, иначе бы ходил враскоряку дня три, это точно.

Замок графа — огромное, отвратительное нагромождение глыб, ворот, и башенок не вызвал у Андрея никакого эстетического удовлетворения своим видом — только лишь возникло понимание, что граф в этом мире существо довольно богатое, и могущественное, а ещё — что если его засунут в какую-нибудь тёмную камеру года на три, то он сдохнет там не хуже чем любой крестьянин, осмелившийся перейти дорогу могущественному дворянину.

В замок графа они попали к полудню, когда в этом сером сооружении кипела жизнь — бегали конюшие, выводя лошадей на прогулку, лаяли собаки, облаивая конюших и лошадей, «лаяли» конюшие «облаивая» собак и лошадей, «лаяли» стражники, «облаивая» конюших, собак, лошадей и пробегавших слуг, мешавшихся под ногами.

Это броуновское движение показалось Андрею странным, и он с недоумением спросил у капитана:

— Это что, здесь всегда такая суета? Чего они все носятся, как угорелые?

Капитан рассмеялся, запрокинув голову, потом справился со смехом и пояснил:

— Нет, завтра день рождения супруги графа, графини Баданской, отмечает своё двадцатипятилетие, вот и готовятся, будет праздник, а заодно и суд — ну, типа как развлечение! Тут так мало развлечений — не представляешь себе, настоящее тихое болото, вот граф и старается развлекаться всем, чем угодно…а больше — развлечь свою жену, падкую на экзотические развлечения. Но только — тссс! — он приложил палец к губам — я тебе ничего не говорил! Если что — отопрусь!

Капитан подмигнул своему узнику и отъехал вперёд, распорядиться о размещении заключённого, и доложить графу о прибытии отряда. Андрея повели следом и минут двадцать он «загорал» у стены замка, рассматривая камни, из которых был сложен замок и размышляя — правда ли в раствор клали куриные яйца для крепости?

Эти мысли позабавили его, и он ухмыльнулся, чем вызвал недоумённые взгляды сторожей-наёмников, крупами лошадей прижавших его коня к стене и не дающих сделать ни шагу — по их мнению узники не должны так себя вести, в преддверии страшного графского суда.

Андрей и сам удивлялся своему поведению — вроде и ситуация сложная, но почему-то, как ребёнок, он не верил, что может вот так взять, и погибнуть, не выполнив своей миссии по искоренению Зла — Господь не допустит этого!

Ожидание скоро закончилось — народ зашумел и ещё быстрее забегал, появился хмурый капитан, который постукивал хлыстом по голенищу длинных кавалерийских сапог.

— Суд состоится сейчас. Велено тебя провести в южный двор, где ты предстанешь перед его сиятельством. Думай, что будешь говорить, веди себя учтиво — граф очень чувствителен к проявлениям невоспитанности и невежливости. Может в ярости приказать посадить тебя на кол — мне бы очень не хотелось смотреть на это действо. Всё понятно? Хорошо. Тогда пошли за мной. Двое идут сзади и контролируют — Вартан и Агус, сопровождайте!

Они прошли этим двором, потом ещё несколько калиток, крытый арочный переход и вот — открылся уютный круглый дворик, в дальнем конце которого располагалось что-то вроде садика, заросшего газоном и подстриженными кустиками, а на остальной части двора, вымощенной брусчаткой, не было ничего — кроме толпы зевак, наблюдавших за происходящим с жадным любопытством и нетерпеливо переговаривающихся, что создавало «гул толпы».

Андрей усмехнулся — он как-то прочитал, что в театре есть такое понятие «гул толпы», чтобы создать этакий угрожающий гул, якобы все переговариваются, чего-то замышляют и обсуждают, надо очень быстро и так это с нарастанием произносить, обращаясь друг к другу: «Чего говорить, когда не о чем говорить! Чего говорить, когда не о чем говорить! Чего говорить….» Вот нечто подобное тут и происходило.