Семейка (СИ) - Ульяна Каршева
Она тоже погадала на репетитора. Вышло так, что поверила.
Приехала в однокомнатную квартирку и заставила отчаявшегося молодого человека поговорить о происшествии. Поверила на все сто. И увезла к себе. Ей нужен был человек, который бы на неё чуть не молился. А вскоре молиться на Игоря могла бы и она: ей достался достойный во всех смыслах человек, который не гнушался никакой работы.
Год спустя он продал свою квартирку и полностью переселился в пристрой при особняке, где мог заниматься своим хобби — написанием картин. Деньги его почти не интересовали: в дела особняка окунулся с головой. Но Ангелика Феодоровна, следившая за его настроением, потребовала, чтобы он пробовал-таки себя в иной ипостаси — едва ли не коммерческого художника.
Когда Игорь осмелился ей возразить, хозяйка дома объяснила:
— Я не вечная. Мне уже под сотню лет. Ты должен понимать практически, что вскоре снова можешь оказаться на грани нищеты.
О том, что в завещании она ему собирается кое-что оставить, промолчала.
Потом узнает.
Но картины теперь время от времени он отвозил в картинную галерею. Ни одной назад не привёз — насколько знала Ангелика Феодоровна. Хотя знала и то, что продаёт он их за такие гроши, чтобы только на новые холсты и на краски хватило.
Но и того было достаточно для обеспечения его будущего — чтобы Игорь помнил: у него есть ещё один источник для жизни.
Да, внучке она не стала рассказывать о страшном ударе в жизни Игоря. Но, несколько наведя туману, понадеялась: Алика эмоциональна — это есть; но тем не менее — внучка умненькая и должна понять, что у каждого свои скелеты в шкафу.
А ещё… Ангелика Феодоровна усмехнулась. Алика не знает главного: для её прабабушки тоже весьма важно… да нет — весьма выгодно, чтобы между внучкой и молодым человеком завязалось хотя бы слабенькое чувство. Росток его есть. И постепенно разовьётся в нечто большее. Плохо то, что Ангелике Феодоровне тоже не терпелось, чтобы это чувство быстро окрепло. Поэтому она несколько туманно и подсказала девушке, что в личной жизни домоправителя тоже была, официальным языком говоря, эмоциональная травма.
Вздохнув, Ангелика Феодоровна криво усмехнулась.
Сколько надо держать в слабых руках нитей, ведущих к нужной развязке… И следить за всеми ими, чтобы вовремя дёргать то за одну, то за другую…
…Можно ли считать самообманом, когда решила сделать одно, а по дороге засомневалась и побежала делать другое?
Так размышляла Алька, которая, выйдя из спальни Ангелики Феодоровны, остановилась, едва только ступив шаг по направлению к здешней кухне. Слушая приглушённые расстоянием голоса и узнавая в одном из них гудение Игорева голоса, рассеянно глядя на обеденный стол, на котором уже кто-то поставил приборы и корзинки с выпечкой вместо хлеба (кто-то из дам реализовал не высказанное всем желание Альки помочь с выпечкой?), она вдруг поняла, что в подготовке обеда оказалась лишней.
Зато нелишней будет в другом месте.
И, сформулировав эту мысль, девушка прикинула: до того часа, как все соберутся за столом, свободного времени осталось с полчаса — это и настольные часы подтвердили. Кухня окнами не выходит на крыльца второго корпуса. В совокупности все эти условия…
Она хмыкнула и помчалась, пока её не увидели, к лестницам.
Игорь вряд ли сейчас, в это довольно суетливое время, вернётся в свой пристрой.
Хватая с вешалки куртку и шапку, сбрасывая тапки и всовывая ноги в ботинки, Алька чуть не свалилась — и расхохоталась. Ну и ну! Ей бы умение делать всё сразу от всех прославленных исторических деятелей сейчас не помешало!
На волне хулиганского вдохновения она выскочила за дверь на крыльцо и, зорко оглядевшись, опрометью бросилась по расчищенной дорожке к пристрою, который сиротливо ёжился под снежной шапкой на едва покатой крыше.
Справедливо полагая, что здешняя входная дверь вряд ли заперта, Алька смело потянула за дверную ручку. Ожидания оправдались, и, страшно боясь, как бы её не заметили, девушка заскочила в дом и рывком закрыла за собой дверь.
Узкая и махонькая прихожая здесь существовала только для того, чтобы оставить на вбитых в стену гвоздях уличную одежду и поставить на небольшую полочку обувь. Переобуваться Алька не решилась: если помещение, как сказал Игорь, нетопленое, смысла нет переобуваться, хотя здесь и стояла парочка скромных тапок, явно мужских.
Затаив дыхание, она потянула на себя дверь в помещение.
Здесь было не слишком холодно, как она предполагала. Видимо, остатки тепла сохранились… Постояв у порога и пооглядывавшись, Алька вздохнула. Желание втихомолку увидеть картины Игоря пропало напрочь. Нет, несколько штук она заметила и решила, что они интересные, хотя все из них являлись пейзажами, на которых, как поняла девушка, были изображены уголки здешнего сада. Другое привлекло её внимание. Нет, она мимоходом подумала, что жилище одинокого мужчины может быть бесприютным, но увидеть обстановку в таком состоянии даже она не ожидала.
Ухмыльнувшись, она снова огляделась. Веник нашла, как и ожидалось, возле двери, сунутым в страшненькое ведёрко. Примерилась к площади помещения, которое намеревалась слегка прибрать, и принялась за работу. Пока махала веником, хихикая про себя над его печальной худосочностью — сплошные голые прутья! — решила, что приходит сюда не в последний раз. Если решила убраться здесь, то будет это делать тщательно и часто, пока не приведёт к желанному результату.
Вообще, ей нравилась эта идея — приходить в дом, пока его хозяин бегает где-то там, и убираться в нём. А ещё интересно, сколько она здесь пробудет. Если будет время — можно навязать Игорю салфетки! Алька уже смеялась в голос: придёт хозяин и глаза округлит на необычный интерьер!
Спохватилась, что опаздывает к обеду, и на бегу забросила веник в ведёрко, из которого надеялась позже выбросить набранный там мусор.
Пока бежала по тропинке, почудилось, что за ней кто-то гонится. Изумлённая, оглянулась и чуть не упала от смеха в сугроб: Пушок, важно насупившись и прижав к большой башке уши, и впрямь летел по её
