Юлиана Суренова - Потерянные души

— Не будь столь наивным! Ему ничего не удастся, ибо он не сможет противостоять…

— Кто ты, чтобы судить нас, спорить с нами?! Что ты знаешь о Потерянных душах?

— Они — это сама пустота, пустота, которая всегда найдет спо-соб обмануть сущее, чтобы превратить в Ничто, — Влад и сам не знал, откуда шли эти знания, но сейчас он верил в каждое сказанное слово куда сильнее, чем во все речи минувшего.

— Ты заблуждаешься! Ты говоришь пустые речи, а я слушаю го-лос своей души! — в его голосе нарастала ярость. — Нет, ты никогда не поймешь меня! Тебе этого просто не дано! Ты — маленький человек, который хотел получить власть над уже существующим миром. Тебе столь же противны мои чаяния и мечты, как мне — твои жалкие фантазии! Вот и теперь ты затеял весь этот разговор совсем не потому, что хочешь меня понять. Страх перед тем, что власть уплывает из твоих рук навсегда, заставляет тебя бороться со мной! Но ты знаешь, давно зна-ешь, что проиграл! Не тебе тягаться со мной! Все! Твоя вечность истекла. Уходи и готовься к смерти, ибо в моем мире тебе места нет.

— Там никому не будет места, — донесся твердый голос.

Обернувшись, Влад увидел замершую чуть в стороне, у самой двери, фигуру, укутанную в черный плащ.

Гость казался осколком ночного мрака, столь же холодным и полным покоя.

Прошло какое-то время, прежде чем он, приблизившись к свя-щенникам, откинул капюшон. Смуглолицый, с черными как смоль воло-сами, тонкими, точеными чертами и глазами, похожими на ночные озера, в глубине которых пылал неведомый пламень.

"Как он похож на короля-колдуна! Во всяком случае, я предс-тавлял его себе именно таким… Может быть, это призрак…" — проповедник не знал, почему ему в голову пришла именно эта мысль. Воз-можно, все дело в том, что в последние часы он провел куда больше времени с тенями прошлого, чем с живыми людьми.

— Колдун? — в первый миг секретарь застыл, пораженный, перестав понимать происходившее, не чувствуя, где граница реальности. Но, надо отдать ему должное, Сол быстро сумел взять себя в руки. — Зачем ты пришел? Торопишь свой конец? Или, может быть, решил присоединиться ко мне? Тебе есть что ненавидеть в этом мире, не так ли? Думаю, подобные тебе больше чем кто бы то ни было жаждут его уничтожения.

Услышав это, Влад похолодел: если выжившие колдуны отдадут Потерянным душам свою силу, остановить их не сможет даже Бог!

— Зачем нужна ненависть, когда нечего любить? — голос чужака был не просто ровен и тверд, он успокаивал, проникая в самое сердце собеседников…

— Ты… — секретарь встрепенулся. — Ты не смеешь колдовать здесь! Тебе не позволено! — вырвавшаяся наружу ярость не знала границ и была готова смести все на своем пути. Но она разбилась о волну волшебства, словно яичная скорлупа о холодный гранит. — Зачем ты здесь, презренный сын черных богов? Куда ты спешишь, ведь тебе известно, что ты никогда не был так близок к своей смерти, как сейчас?

— Мне безразлично мое будущее, ибо я знаю, что у вечного пути нет конца, — промолвил тот, пристально глядя Солу в глаза, в кото-рых, под тонким слоем воска билась, ища выход наружу, страшная сила Пустоты. — Я здесь ради будущего детей, ради тех, кто стоит на пороге, готовясь вступить в наш мир. На них нет вины за беды се-годняшнего дня, им безразлично, совершенен мир или нет. Им просто нужно где-то родиться, прожить жизнь, испытать то счастье и горе, что суждены, и умереть, отправляясь дальше по пути вечности.

— Как смеешь ты говорить за всех!? - закричал Сол, брызжа слю-ной. — Ты, который не знает даже истины и Бога!

— Есть только одна истина, — Владу показалось, что в глазах колдуна отразилось сочувствие. Почему? Не ненависть, не презрение… Неужели будущее, которое избрал для себя секретарь конклава, настолько ужасно, что рождает жалость даже в сердце заклятого врага?

А колдун продолжал:

— И истина эта заключается в том, что ни один разрушитель не сможет ничего создать.

— Хватит! — взвыл Сол, зажав руками уши, словно каждое новое слово причиняло ему боль. — Мое терпение истекло и ваше время тоже!

— Мы не позволим тебе! — голос проповедника дрожал от страшного напряжения. Он даже не заметил, как перешагнул через еще совсем недавно казавшееся незыблемым восприятие колдуна врагом. Для него вмиг все изменилось: чужак стал союзником в борьбе с самой страш-ной опасностью, которая когда-либо угрожала миру — Концом.

Но тут зала вокруг затрепетала, поплыла перед глазами. Мерт-вое тело пресвитера исчезло, поглощенное пустотой.

— Вот! — заполнил все вокруг полный безумной радости возглас Сола. — Он проснулся! Он пришел на мой зов! Теперь ничто не помеша-ет мне… — жуткий грохот заглушил его слова.

Все закружилось в бешеном танце, а затем какая-то неимовер-ная сила подхватила чуждых ей людей и, исторгнув из своих преде-лов, выбросила далеко прочь.

Проповедник очнулся, услышав собственный стон. С трудом раз-лепив глаза, он не сразу понял, что лежит на мостовой главной пло-щади Рады. Сквозь красную, как марево пожара, дымку он разглядел начавшие таять, словно стены ледяного дома, очертанья дворца пресвитера. Потом он увидел колдуна, а над ним, высоко в небе, в свете луны — скользившего тенью огромного дракона. Величественный повелитель воздушной стихии кружил над тем, что еще недавно было символом прежнего мира, а теперь стало знаком Конца, надеясь, что удары воздуха, рождаемые его крылами, спо-собны были задержать неизбежное превращение.

— Он не сможет… — не спуская глаз с крылатого зверя, прошеп-тал Влад. Его не удивляло происходившее. Он уже смирился с тем, что мир так сильно изменился, что в нем не осталось ничего при-вычного и обыденного. И, все же, в его сердце в этот миг не было ни страха, ни сомнений — лишь какая-то холодная, отрешенная уве-ренность.

— Успокойся, еще не все потеряно, — голос колдуна был мягок и печален, словно он говорил со старым усталым другом.

— Ты… Ты пришел, чтобы остановить ИХ? — из сердца Влада не ушла надежда. Он все еще верил в чудо. — Но почему так поздно!

— На все воля богов, — вздохнул тот. — На том пути, по которому я сейчас иду, мне не дано выбирать день и час битвы, только сле-довать предначертанному.

— Почему?

— После того, как мир начал изменяться и нару-шилось равновесие, на которое долгое время опиралось все сущее, ткань мироздания стала слишком тонкой и ранимой. Стоит допустить самую незначительную ошибку — и не будет никакого будущего.

— Но ведь можно сделать хоть что-нибудь! — в его голосе бы-ла мольба. — Попытайся остановить Потерянных, пока они не вырвались на свободу!