Вера Камша - ТАРРА. ГРАНИЦА БУРИ. Летопись первая.

Оскверненный храм, ночь, весь мир отступили и пропали. Их осталось двое во всей вселенной — эльф Рамиэрль из Дома Розы и великий маг — все равно, святой ли, проклятый ли.

«Ты слышишь меня, живущий. — Негромкий усталый голос странно звучал под привыкшими к песнопениям церковными сводами. — Это значит одно: они покинули Корбут. Только их магия, столкнувшись с силой Воина, дает тебе возможность меня слышать. Уповаю на единственную милость, которую могут оказать Тарре те, кто от нее не отвернулся, — направить нить судьбы так, чтобы сюда пришел тот, кто способен понять язык Звезд. Человеческие наречия изменчивы; они умирают слишком быстро, чтобы им доверять.

Не буду говорить о себе, это не так уж важно, а времени у нас мало. Прошу тебя, неведомая надежда Тарры, поверить. Я хочу спасти всех живых с теплой кровью и разумом от опасности, самой отвратительной и неотвратимой из возможных. Даже в рабстве, даже в болезни можно надеяться, можно быть свободным хотя бы в мыслях и снах, можно ненавидеть, любить, чувствовать. Значит, жить. С ними же… Твое воображение не примет того, что вас ожидает и что будет длиться вечно, если ты проиграешь.

Поверь мне, незнакомец, прошу тебя, поверь мне. Доказать я ничего не могу, мое единственное доказательство — грядущий ужас, который накроет мир, если ты не сможешь пройти моей тропой, но дальше меня…»

Роман не слышал, как осторожно к нему подошел Феликс, как в немом благоговении рядом встали гвардейцы. Взгляд эльфа не мог оторваться от тонкого лица с золотистыми глазами. Роман понимал, что Эрасти здесь нет, что их разделяет больше тысячи лет, что тень ушедшего не может ждать ответа, и… ответил. На языке Звезд.

— Я верю тебе, Эрасти Церна, прозванный Проклятым. Я сделаю то, что от меня требуется. Что именно?

Странно, но Эрасти ждал, и ждал именно этих слов.

— Ты ответил, значит, я буду говорить дальше. Значит, моя жизнь не оказалась бессмысленной. Если бы ты не понял или промолчал, разговор был бы закончен, но мне повезло. Мне и Тарре. Не тебе.

— То, что я расскажу, покажется тебе безумием, как казалось когда-то мне. Не пытайся понять, не пытайся спорить, просто запомни, а потом обдумай, припомнив до последней мелочи все, что не поддается объяснению. Только так ты сможешь вступить на мою дорогу. На дорогу, у истоков которой стоят те, кого звали Воином и Девой.

Нет мира, за гранью которого не ждут своего часа посланцы могучих и чуждых нам сил. В разных мирах их называют по-разному. Они по-разному действуют, по-разному выглядят, но цель у них одна — получить то, что ими не создано, и изменить по-своему и для себя. Большего мы не знаем и не узнаем, как не узнает дерево, как поступит с его телом дровосек. Для дерева главное, что его больше нет и не будет; для вас — что больше не будет Тарры. Дерево не может защищаться. Вы можете.

Там, где ждущим противостоят равные, они отступают, но Тарру некому защищать. Но чтобы ждущие добились своего, им нужно войти, а сделать это без подручных внутри облюбованного ими мира невозможно. Они долго искали тех, кто откроет им Тарру, и нашли. Это зло, порожденное Таррой в годы ее юности. Когда сюда пришел Свет, оно уже было давно побеждено и сковано в горах Корбута. Не знаю, кто и когда его пробудил, а может, оно проснулось само, но оно жаждет освободиться.

Рано или поздно оно обретет способность принимать материальную форму и подчинять чужие души и тела. К счастью, всей его силы недостаточно, чтобы проторить путь ждущим, но есть способ обойти и этот запрет.

Должно родиться существо — ребенок женщины, в жилах которой течет кровь былых владык Тарры, и корбутского зла, овладевшего на краткий миг телом мужчины. Это создание соединит в себе тысячелетнюю злобу и великую силу и сможет с помощью ждущих стать повелителем преисподней, в которую превратится Тарра.

Запомни еще одно. Носящая под сердцем чудовищный плод обретет собственную силу. Она будет не подвластна магии своего супруга, ибо станет плотью от плоти этой магии. Она сможет противостоять любым заклятьям и творить то, что нам кажется невозможным. Мне удалось узнать, что у корбутского узника может быть лишь одна супруга. Если порожденное ею дитя погибнет, новое, пока жива мать, может выйти лишь из ее чрева. Пока женщина бесплодна и недоступна, ее супруг не обретет устойчивого тела и не исполнит договор со ждущими. Его адепты начнут охоту за избранницей. Они будут порабощать страну за страной, волю за волей, принуждая служить своей цели, но, пока дитя не существует, туман останется туманом.

Может случиться и так, что избранница восстанет против своего супруга. Тогда вы, те, кто не сдастся и не опустит рук, обретете могучего союзника. Если женщина окажется послушным орудием корбутского зла, вам придется тяжело, но надежда останется все равно.

Это все, что знаю я. Теперь судьба Тарры зависит от тебя. Сегодня, в третий день Влюбленных 1315 года по завершении Великого Исхода, я, Эрасти Церна, ученик Ларрэна Лунного, отправляюсь туда, где надеюсь найти ответ на многие вопросы. За Большим Корбутом есть место, в котором сходятся пути Силы, Судьбы и Воли. Наш разговор означает, что я не вернулся, но не то, что туда нельзя дойти. Мое кольцо — благословение и талисман, прошедший несколько рук, но создано оно Воином. Я не беру его с собой, ибо слишком ценно оно, а у меня есть иной ключ.

Если посланец беды посмел войти в храм, значит, они готовы. У тебя остается не так много времени, чтобы отыскать избранницу до рождения монстра, уничтожить его и надежно укрыть мать. Еще лучше, если она станет твоей союзницей. Вместе вы пройдете тот путь, на котором погиб я. Да сопутствует тебе удача. Возьми!

Эрасти протянул руку. Роман, сам не понимая того, что творит, шагнул навстречу, вновь ощутив пожатие живых, горячих пальцев и тяжесть какого-то предмета. И опять, как в давешнем сне, умоляющие слова, слышные только ему: «Верь мне. Прошу тебя, верь!» Затем ослепительная вспышка — и все. Наваждение исчезло. Вот он, храм, тускло озаренный несколькими догорающими свечами. Черное выгоревшее пятно на полу, где упал господин Поррак, и скорчившаяся фигура Амброзия, все еще стиснутого мертвыми руками.

Эльф медленно приходил в себя. Рядом молчали соратники. Мелькнула мысль: как-то он будет объясняться? Объяснения не потребовалось. Добори, Парамон, Генрих с Ксавье, даже Феликс молча преклонили перед ним колени.

— Мы не поняли, что говорил святой, — обрадовал Добори, — но мы видели, как он надел тебе на палец свое кольцо. Мы повинуемся тебе. Мы видели, как сгорел один святотатец, а другой, — кивок в сторону Амброзия, — попался. Ты получил приказ. Приказывай нам.