Fidelia - Гарри Поттер и Наследники Слизерина

— А если кровь единорога не добавлять? Зеркало ведь не сработает, так? – поинтересовался Гарри, закусив губу.

— Получается так.

— А что, если мы её… позаимствуем? Снегг не сможет больше стирать Мелиссе память?

— Ну ты даёшь, Гарри! Здорово придумал! Вряд ли у Снегга есть ещё запас крови единорога. Он больше не сможет проводить свои сеансы!

— Чего же мы ждём? Сейчас Снегг уже обратно вернётся, бежим скорее к себе! – И Гарри, сунув пузырёк в карман, кинулся вон из кабинета, не забыв накинуть мантию–невидимку. Рон бросился вслед за ним, крича на ходу:

— Подожди! Пусти меня к себе под мантию!

***

Когда друзья добежали до зеркала, за которым был кабинет Мисс Найтингейл, Снегг уже собирался оттуда уходить. Гарри и Рону было видно сквозь зеркало, как он заботливо подоткнул одеяло у спящей девушки, аккуратно поставил её тапочки носками к кровати и… ласково погладил её по голове, устало улыбнувшись. От кого от кого, а от Снегга они таких нежностей не ожидали.

— Он бы ещё её в лобик на ночь поцеловал! – разозлился Гарри. – Принц–лягушонок нако–нец‑то нашёл спящую красавицу! Тоже мне, телячьи нежности…

Рон хмыкнул, соглашаясь с ним.

Снегг погасил немногочисленные свечи одним движением руки и пошёл к зеркалу, наме–реваясь возвращаться к себе. Гарри и Рон отпрянули от зеркала с другой стороны и припустили бегом, будто за ними гналась свора графорогов. Добежав до гостиной Гриффиндора за пять минут, они ввалились в проход у камина и попадали на ковёр, стараясь отдышаться.

— Да–а-а, час от часу не легче! – проговорил с трудом Рон. – Может, у Снегга и правда любовь? Хотел бы я, чтобы меня так кто‑нибудь на ночь по голове погладил!

— Например кто? Гермиона? – поддел его Гарри.

— Скажешь тоже! Иди ты! – притворно возмутился Рон.

— Может, я тебе подойду? – улыбнулся Гарри противненько и сделал вид, что протягивает руку, чтобы погладить Рона по голове.

— Ещё лучше! – Рон проворно откатился в сторону. – Но вот от ручки Чжоу я бы не отказался! – не остался он в долгу.

— Ах ты!.. Ты это специально говоришь, чтобы меня позлить! Получай же за это!

— Сам получи!

…И они остались оба валяться на полу. Гарри – парализованный Обезноживающим закли–нанием, Рон – с руками и ногами приклеенными друг к другу…

И когда же я, наконец, высплюсь? – было последней мыслью Гарри за этот длинный и трудный день.

***

— Знаешь, о чём я подумал? – спросил Гарри Рона за завтраком на следующий день. Он то и дело зевал, разбуженный будильником, сегодня без конца повторяющим таблицу умножения на восемь.

— Нет, не знаю, – без тени улыбки отозвался Рон, который тоже не выспался.

— Я подумал…

— Вау! Ты умеешь думать! – ни с того, ни с сего развеселился Рон, наконец‑то проснувшись.

— Рон! Я серьёзно! Помнишь, ты сказал, что память корректируют в психушке тем, кого мучают ужасные воспоминания?

— Помню. Но к чему ты клонишь?

— А вдруг Мелиссе основные воспоминания поменяли в лечебнице, а Снеггу поручили слегка подчистить остатки? Поэтому он и копается в её детстве, убирая всё опасное для её душевного здоровья.

От предположения Гарри у Рона отвалилась челюсть. У него чуть овсяная каша изо рта не выпала, потому что он забыл её проглотить.

— Гарри! Ты в своём уме? Кто бы принял душевно больную девушку на работу преподавательницей в Хогвартс? А если бы она на нас бросаться стала?

— Но ты же сам говорил, что такие пациенты полностью вылечиваются…

— Мало ли чего я говорил! Я же не специалист по психам! Да с чего ты вообще взял, что Мелисса малость… э–э-э… не в себе?

— Она как‑то говорила мне, что её родные погибли от руки Волана‑де–Мо… ну хорошо, хорошо, Того–Кого–Нельзя–Называть, – поправился Гарри, увидев гримасу на лице Рона, – когда ей было пятнадцать лет. И как раз последние пятнадцать лет ей полностью сменили! А что, если все эти годы она была в больнице? Ей стирали воспоминания о смерти её родных. Ведь они могли погибнуть на её глазах. Представляешь, какой шок она пережила? А Снегг убирает последние воспоминания о Сам–Знаешь–Ком, вернее – Томе Рэддле.

— Гарри? Ты в своём уме? Может, это тебе самое место в больнице Святого Мунго? Да кто б её допустил на работу в школу? Кто бы доверил ей учеников? Снегг её называет лучшей преподавательницей по всем предметам сразу на каждом углу… Да он бы первым развонялся, что его вожделенную должность отдали какой‑то ненормальной, вчера вышедшей из психушки! Дамблдор не рискнул бы брать её.

— Но ведь взял же он оборотня–Люпина! А тот, между прочим, был реально опасен, если уж быть до конца объективным! И, тем не менее, он был лучшим учителем Защиты, не считая Мисс Найтингейл, конечно. Она очень хороший преподаватель и человек, но, согласись, в ней есть что‑то странное, – упрямо стоял на своём Гарри.

— Все мы с чудинкой. Вот я, например, люблю на бутерброд с ветчиной намазать сгущёнки! – сказал Рон и не преминул это продемонстрировать.

— Фу, какая гадость! – воскликнула Гермиона, присевшая в эту минуту рядом с Роном. – О чём разговор?

— О всяких странностях, – отозвался Гарри мрачно.

— А–а-а! – включилась Гермиона. – Лично я всегда стучусь, прежде чем открыть дверцу холодильника, пью кефир через трубочку и мою голову исключительно в туалетах МакДональдса! – весело рассмеялась она, а вместе с ней и Гарри.

— Дверцу холо… чего? – не понял Рон. – Какого МакДоранса?

— Дверцу холодильника! Это такое маггловское приспособление для хранения еды, чтобы она не портилась, у них ведь нет заклинания Заморозки, – пояснила Гермиона. – А МакДональдс – это такая забегаловка, вроде… э–э-э… Трёх Мётел! – нашлась она.

— Понятно, – отозвался Рон, хотя ровным счётом ничего не понял. Чего с него, урождённого волшебника, было взять?

По дороге на Травологию Гарри и Рон рассказали Гермионе о том, что произошло про–шлой ночью. У той вытянулось лицо:

— Почему когда происходит что‑то интересное меня никогда нет рядом? В следующий раз, когда соберётесь участвовать в каком‑нибудь приключении, зовите меня.

— Что, пробираться посреди ночи в спальню для девочек? – недоверчиво спросил Рон, у которого был свой собственный кодекс чести и свои представления о том, что прилично, а что – нет.

— А хотя бы и так! – храбро отозвалась Гермиона. – Ведь был же ты в туалете Плаксы Миртл.

— Так он же не работал! Там сто лет ни одной девочки не было, кроме тебя и самой Миртл, но она не в счёт, она – привидение. К тому же я не хотел туда заходить, это вы меня заставили! – оправдывался Рон, пока Гарри и Гермиона посмеивались про себя над его щепетильностью.

— Ах, бедные Парвати и Лаванда! Они ещё не знают, что за участь им уготовил излишне принципиальный Рон! Придётся и их тоже сделать привидениями, чтобы ты смог беспрепятственно заходить в спальню для девочек–шестиурсниц! Не знаю, правда, сработает ли тогда сигнализация. Рон, как ты думаешь, запрет входа распространяется на девочек–привидений?