Эдуард Веркин - Место Снов

– Отставить! – Сержант подскочил и растащил Зимина и Глину в стороны. – Отставить! Чего деретесь, макаки! Все равно не достать отсюда.

После этого Сержант весьма болезненно стукнул по почкам сначала Зимину, затем Глине.

– Завтра новый сектор расчищаем, а вы! Подберитесь! Каждому по ночному наряду! Встать! Бодрей! Встать всем! Пушки, пиво, рок-н-ролл! Пушки-пиво-рок-н-ролл!

Пушки. Пиво. Рок-н-ролл. Взвод разом вскочил и, как положено, побежал к танку. Толкать было еще два километра.

Глава 21

Победа или Смерть

Зимин сидел на криво построенной наблюдательной вышке и смотрел на пустыню. Была ночь. И почти тишина. Лишь генератор жужжал, заряжая батареи от бластеров. От генератора клонило в сон.

Вышка была сплетена из чахлого местного саксаула и при сильных порывах ветра жидко подрагивала, отчего в животе возникали неприятные ощущения. Можно было поставить вышку из приличного дерева, но всем было лень ехать к лесу, рубить сосны, распиливать их на доски, везти обратно в пустыню и строить. А саксаул рос тут, рядом.

Вышку сделал Плетун, он раньше, в мире, ходил в кружок художественного плетения. Он сплел вышку, сплел хижины, сплел сарай, камбуз и некоторые другие строения. Постройки получились хилые, как и все остальное на базе рейнджеров. Единственной капитальной и солидной постройкой являлся арсенал. Арсенал был не сплетен, а сложен из саманного кирпича. Сложен аккуратно и с явным умением, отчего Зимин подозревал, что арсенал сложили не сами рейнджеры, а гномы. В качестве добровольной помощи братским бойцам пограничного фронта.

Арсенал все время был заперт, а ключ от больших железных ворот имелся лишь у Сержанта. На шее. Нанизанный на толстую рояльную струну. Снять можно только с головой, так всегда говорил сам Сержант. В арсенал Сержант никого не пускал, выдавал оружие и боеприпасы сам, через небольшое окошечко в железных воротах.

Арсенал находился почти под самой вышкой, и Зимин почему-то думал: а что будет, если взять и прыгнуть на крышу? Пробьется крыша или ноги сломаются?

Размышления об этом отвлекали Зимина от мыслей о ненадежности плетеной конструкции, на которой он находился.

Вышка заваливалась с регулярностью раз в две недели. В хижины наметало песка, в сарай по ночам забирались супервараны. Жить в лагере «Победа или Смерть» было неудобно, но на это никто внимания не обращал, поскольку вот-вот передовые отряды рейнджеров должны были пробиться к океану, а там пушки, пиво, рок-н-ролл.

Лагерь ютился на небольшом каменном островке посреди пустыни. Сверху он был похож на кольцо, или на атолл, или на бублик. В центре, в дырке от бублика, был выжжен колодец, но воды в нем всегда было очень мало. Вода скапливалась за ночь, а утром ее вычерпывали и разливали по фляжкам и радиаторам бластеров. И в парогенератор еще много заливали. Из-за большой водной скудости мылись раз в две недели. В месте, где камень переходил в песок, рос камыш, который все называли саксаул. Саксаул рос быстро. Вечером рубили, утром был уже новый. Саксаул шел на топливо, для кухни и для выработки электричества генератором. Зимин дивился полезности этого растения и все хотел набрать от него семян, но где в саксауле помещались семена, он не знал, а рассмотреть их не удавалось. В ботанике Зимин был не силен. Ботаников в лагере было мало. Вообще не было. Не для ботаников такие места – распорядок лагеря «Победа или Смерть» особой курортностью не отличался.

В шесть горнист трубил подъем. Рейнджеры ссыпались с двухъярусных нар и бежали умываться. Так как воды было мало, умывались песком. Это лишь на первый взгляд умываться песком тяжело, на самом деле все дело в привычке, главное – закрывать покрепче глаза. После умывания следовала зарядка. Сержант с ускорением гонял рейнджеров по песку, вырабатывал выносливость. После зарядки завтрак из тушенки, сваренной с рубленой сердцевиной саксаула. Сердцевина саксаула смахивала на пенопласт, в этом было ее важное преимущество перед остальными продуктами. Достаточно было съесть несколько ложек, запить горьким чаем – и в желудке саксаул разбухал, надолго отбивая аппетит. Саксаула было много, рост он почти из ничего, полезное растение.

После завтрака – приборка в бараках, вернее, в казармах, потом выезд по секторам. Обед в полевых условиях. Снова работа по секторам. Ужин – каша из саксаула. Вечерняя поверка. Отбой. Суббота, воскресенье – выходные, делай что хочешь. Вот Зимин, к примеру, в субботу спал, а в воскресенье маялся скукой. Он пробовал развлекать себя воспоминаниями, но постоянно скатывался к Ларе и всей этой истории, а скатившись, перещелкнуться на что-нибудь другое уже не мог. Это стало Зимина раздражать, и он вообще перестал вспоминать, чтобы не мучиться.

А чтобы окончательно отбить у себя возможность к мыслительному процессу, Зимин решил научиться подтягиваться. Раньше он никогда этим не занимался, да и вообще, старался по возможности закосить от физкультуры под предлогом хронического воспаления эндокринной системы. Зимин даже не знал толком, сколько раз он вообще может подтянуться. И не очень от этого страдал.

Но вот в одно из воскресений, устав от размышлений над своей тяжкой судьбой, он решил проверить, на что он годится. Подошел к перекладине и подтянулся один раз.

Это Зимина порадовало. Один раз – это здорово. Где один раз, там и два, где два, там и восемь. Будучи человеком логическим, Зимин рассуждал так. В любой сфере деятельности, работаешь ли ты головой, или излюбленной папашкой Зимина лопатой, существуют некоторые уровни. Качественные и количественные. Качественный уровень перешагнуть гораздо сложнее. Тяжело научиться быстрочтению, если ты вообще не умеешь читать. Если ты хотя бы знаешь алфавит, все гораздо проще.

Зимин умел подтягиваться один раз. И решил, что между одним разом и двенадцатью существенной разницы нет. После двенадцатого раза, по представлениям Зимина, должен наступить следующий качественный порог. Но для начала надо добраться до двенадцати. Система была проста. Зимин подошел к перекладине и подтянулся один раз. Через пять минут он подтянулся еще раз. Потом еще. И так до тех пор, пока не повис на перекладине сосиской.

На следующий день он не мог подтянуться ни разу. И еще на следующий тоже. Зато на четвертый день Зимин смог подтянуться полтора раза.

На день сегодняшний Зимин подтягивался шесть раз в трех подходах. Подтягиваться ему нравилось. Когда подтягиваешься, ни о чем больше не думаешь. Зимин решил, что научится подтягиваться до двадцати раз. Чтобы думать меньше, а то в последнее время он стал слишком часто думать.

И стал работать над собой.

А вообще, быть рейнджером оказалось не очень весело. Как-то не так, как представлялось. Подружиться он, как всегда, ни с кем не смог. Не сошлись нервными организациями. У Зимина нервная организация была тягучая, а рейнджеры отличались взрывной нервной организацией. Когда Зимин ложился поспать, рейнджеры садились играть в карты на тушенку, когда Зимин не прочь был пострелять по тушеночным банкам, рейнджеры ехали трясти гномов. Зимину почему-то трясти гномов не хотелось, а вот рейнджеры это развлечение вполне уважали. И все чаще и чаще Зимин думал, что путь рейнджера – не его путь.