Императорский ловец - Марина Суржевская
Я посчитал, что прощание удалось.
С остальными я даже не перекинулся пожеланиями доброго пути, мне было наплевать, а друзья-недруги оказались слишком заняты. Да и я не сообщал о своем уходе. Единственная, по ком я скучал — это Ланта, но она так и не явилась, сколько я ее ни звал. Когда на Эльхаон опустились сумерки, я вышел за стену, направляемый своей выжженной руной. Армон черной тенью скользнул рядом, и я забрался ему на спину, вцепился в жесткую шерсть. Сверху скользили крылатые, они тоже теперь подчинялись новому командующему Пустоши.
Через шесть дней пути мы оказались на границе с долиной Забвения. Рихиор скинул меня на траву и сменил ипостась.
— Дальше я пойду один.
Армон скривился, но промолчал. Возражать было бессмысленно, у оборотня не хватит магического потенциала, чтобы сопротивляться этому месту. Даже у меня его возможно не хватит. Но я все равно пойду туда.
— Ты найдешь ее, — уверенно сказал Армон.
Я кивнул, не глядя на него. И так же, не оглядываясь, шагнул вперед, провожаемый взглядами жителей Пустоши.
* * *
Вокруг меня расстилался зелено-желтый ковер, кое-где разбавленный островками багровых холмиков и серых валунов. Я шел уже третий день, прерываясь на редкий отдых и короткий сон. Ел на ходу, не желая терять не минуты. И раз за разом прокручивал в голове воспоминания. Все. Даже самые паршивые. Вот я босоногим мальчишкой копаюсь в отбросах, надеясь отыскать корку хлеба. Вот сижу за ярмарочной палаткой, ожидая момента, когда отвернется торговец, и я стяну имбирную ковригу. Вот мне надевают колодки, они слишком большие для моих тощих рук. А коврига лежит в грязи, и мне отчаянно жаль, что я успел лишь откусить. Кричу, чтобы дали доесть, раз уж все равно повязали, а меня толкают в спину… Вспоминаю застенки, Кархана, вечный холод. Нанизываю каждый свой прожитый день на нить памяти, боясь упустить хоть один. Долина Забвения — страшное место. Тихое и спокойное, оно незаметно отбирает воспоминания. И я впервые задумался о том, что не готов расстаться ни с одним из них. Даже самым паршивым. Они — мои, и я не отдам их этой проклятой долине!
Стиснул зубы и ускорился. Я черпал силы из снежного сапфира, но уже видел, что изморози внутри него становилось больше. Значит, сегодня обойдусь без сна. Нить следа была еле ощутимой, а потом и вовсе оборвалась. Сжал кулаки, на миг закрыл глаза. Разум твердил, что мне надо вернуться. Долина Забвения казалась бесконечной, даже на карте она выглядела внушительно. Здесь можно блуждать полгода, а то и больше, можно ходить по кругу, не замечая, как стираются воспоминания.
Вдруг я уже потерял часть из них и даже не заметил? Ведь нельзя помнить то, что забыл…
Потряс головой, запрещая себе поддаваться магии этого места. Перечислил в голове все свои любимые ругательства, сочинил парочку новых и усмехнулся. Ну, нет, пока память точно со мной. К полудню вышел на пологий склон, дальше темнели холмы. Я уже давно шел по наитию, полагаясь на собственное чутье. В очередной раз раскинул поисковую сеть. Каждый заброс — еще один всплеск магии и расход резерва. Но в этот раз я уловил… чужую силу. Еле заметный отголосок магии. Вскочил, забыв об усталости, и рванул к подножию холма.
И чуть не заорал, когда увидел следы ночевки: сложенный хворост, утоптанную ямку, наполненную сухими листьями. И обрывок платья. Подобрал грязный лоскут, чувствуя, как губы против воли растягиваются в улыбке.
— Подними руки и медленно повернись, — раздался сзади холодный голос.
— С удовольствием, детка, — хмыкнул я, разворачиваясь.
— Руки подними, сказала!
Я прищурился, рассматривая Одри. От золотых кос ничего не осталось. Сейчас ее волосы были неровно отхвачены у середины шеи. Зато в руках девушка держала самодельный лук, и стало понятно, из чего сделана тетива. Ее нос покрывали золотистые веснушки и легкий загар, платье оборвано выше колена, коленки разбитые. Глаза злые, а губы сжаты в одну линию. Смотрел, желая сгрести ее в объятия и никогда не отпускать. Так и сделаю!
— Подними руки! — закричала она.
Я медленно поднял, не спуская с нее взгляда.
— Детка, не глупи. У меня не так много времени, чтобы успеть вернуться. Я еле нашел тебя, Одри. Давай ты позлишься потом, я даже разрешу тебе меня побить. Если захочешь.
Она вздернула подбородок.
— Кто ты такой? Что тебе от меня надо?
Я похолодел. Вонючая слизь, никогда не думал, что у этого выражения есть такое прямое значение. Но, демоны! Я реально ощутил себя так, словно мне за шиворот вылили ведро ледяной воды.
— Одри? Ты что… не помнишь меня?
— Я тебя впервые вижу, — зло бросила она. — И ты мне не нравишься.
— Ты врешь, да? — Проклятые боги, пусть она врет! — Хочешь отомстить за ту сцену в Лаоре? Когда я приковал тебя к стене?
Одри нахмурилась.
— Я не знаю, о чем ты говоришь. Я не знаю тебя. Я хочу, чтобы ты немедленно убрался, иначе я спущу тетиву. Ясно тебе?
А я смотрел в ее глаза и видел в них правду. Она забыла меня. Это я со своим резервом и подпиткой Изнанки мог пройти через долину Забвения и сохранить память. Но не Одри. А она здесь уже так долго… слишком долго. И я для нее лишь незнакомец — чужой и опасный.
Боги! Я так надеялся, что амулет, подаренный ей Сильвией, поможет. Что снежный сапфир сохранит ее память! Я верил в это, не желая даже думать о другом исходе!
Но сейчас в глазах златовласки не было ни тепла, ни узнавания.
Ничего.
Пусто. Я стал для нее чужаком — неприятным и незнакомым.
— Я заберу тебя, Одри, — хрипло сказал я. — Я заберу тебя. И заставлю вспомнить.
— Да кто ты такой?! — заорала девушка, вздрагивая всем телом.
Я усмехнулся, не веря, что говорю это:
— Твой муж.
Не знаю, что златовласке не понравилось — моя усмешка или мой ответ, но она все-таки выстрелила.
Конец второй книги
