Время Перемен - Анвар Кураев
Марк восседал рядом в седле, как и Тром. Он с сомнением покачал головой:
— Это работает, только если прийти сюда заранее. Если не знаешь об опасности, толку никакого.
— Да как, Марк, мы можем не знать об опасности? Костры дозорных разбросаны по горам, кругом деревни, полные воинов. Если кто-то прорвётся через границу, чему, я уверен, не бывать, мы обязательно об этом узнаем.
— Нет, друг мой. У нас хорошие приграничные заставы, но, если пройти через них, можно блокировать дороги. Тогда ты ничего не узнаешь. Тут должна стоять крепость, наподобие той, в которой сидит Цвейг Цикада. И в ней — человек тридцать добрых воинов.
— Как это не узнаю? Никто не догадается прислать вестового? Не верю.
Марк грустно усмехнулся:
— Догадается, но не нужно считать низинников дураками. Они могут перехватить посыльных.
Трома взбесила эта уверенность Марка. Якобы, он уже всё знает, и из-за этого даже сильно упираться не хочет. Походило на то, что Марк выигрывает спор. А проигрывать Тром не любил.
— Почему тогда твои низинники, которых не нужно считать дураками, после той войны триста лет назад, так ни разу и не прорвались через границы?
Здоровяк пожал плечами:
— Это всё горы. Да и мы правильно делаем, что пускаем их только в приграничные города. Иначе они бы знали то, о чём мы сейчас толкуем. Но ты же понимаешь, что поведать об этом может любой горец?
— Кто? — Тром аж взвился в седле, — Я нипочём бы не стал разбалтывать вонючему низиннику наши секреты. И любой воин, задери тебя медведь, любит эту страну не меньше, чем я. А, значит, тоже не стал бы болтать. Верно я говорю, братья? — обратился он к ехавшим позади близнецам.
— Всё так, вождь! — весело выкрикнул Ялло.
— Всё так, вождь, — уже спокойнее вторил ему Реко, — Но, помимо меча в руке, неплохо бы держать и щит в другой, да и добрый чекан, висящий на поясе, никак не помешает. Ты сам это знаешь, вождь. Марк лишь предлагает тебе повесить тут, на дороге, такой же чекан. Если он не пригодится — невелика беда. Если же сгодится — тебе многие скажут спасибо за прозорливость.
— Лихо ты про чекан завернул, коротышка! И не возразишь ведь! Будь по-вашему, Марк. Отберёшь воинов для заставы и организуешь стройку. Я потрясу казну, когда скажешь, сколько нужно денег.
— Наболтал на свою голову, — разочарованно пробормотал громила шедшей рядом Изергиль.
Девка весело улыбнулась, но не сказала ни слова. Всю дорогу обратно она вела себя странно. Молчала по большей части, а если говорила, то как-то невпопад — или слишком тихо, или слишком громко, или вовсе чушь. Обычно она плелась возле вождя, как тень, сопровождала его у костра, или на привале, но была так тиха, что Тром почти перестал замечать её. Она больше не спорила и не дерзила и, в общем, Трому никак не мешала. Первая почти не заговаривала, по крайней мере, с ним. Она вообще гораздо больше общалась с Марком и близнецами. Вождю недосуг было разбираться, с чего вдруг колкая и острая на язык девица превратилась в тихоню. Не мешает — и ладно. Но что-то было не так.
Некоторое время они шли в тишине, лишь копыта шуршали по опавшим листьям.
— Вождь, покажете мне ногу на привале, хорошо? — девка спросила как бы невзначай, но из-за тишины вокруг привлекла внимание и Марка, и близнецов.
— Да что с ней будет сейчас-то? Чего там смотреть-то? — удивлённо ответил Тром.
— Ну, могла воспалиться… И нужно видеть, как срослось мясо, — тихо, еле слышно добавила она.
— Ерунда какая-то, — Трому совсем не хотелось, чтобы остальные думали, будто его нога может быть не в порядке.
— О, баба боли знает лучше, уж это точно, — с улыбкой проговорил Марк.
Лёгкий намёк в его тоне не очень понравился Трому. Как назло, близнецы позади зашептались и захихикали, и Тром прям лопатками чуял — по его душу. Но спрашивать не стал, пусть себе хихикают.
— Покажу, раз тебе так надо, — ответил он с достоинством вождя и погнал коня, чтобы первым взобраться на холм.
С высоты видна была вся вереница воинов, охотников и холуёв, шедших за своим вождём. И телеги, набитые мешками с золотом, да прочим добром, нужным в походе.
Удачное, хорошее время провели они в Западной Рудне — вдоволь повыжимали купчишек, да и военное ремесло не забывали — Тром гонял своих ратников почти каждый день, заставляя биться парами или в плотном строю. Деревянных мечей сломали столько, что и не счесть. И это принесло свои плоды — новички стали сражаться гораздо лучше, кое-кто из старых воинов тоже подтянул навыки. И ранения Тром уже совсем не чувствовал. Сейчас, именно в этот момент, он был доволен. Но пора внимательнее присмотреться к Узвару: в какой-то форме сейчас первый из Великой Сотни? Может, ему уже и на покой пора? Строительство застав и помощь деревням — это неплохо. Но будь он проклят, если не заберётся на самую вершину.
* * *— Затянулось преотлично, — проскрипела старуха Изергиль, склонившись над ногой Трома, — Будет ещё один ужасный шрам, но тебе, вождь, наверное, уже не важно. Одним больше, одним меньше — какая разница?
— Наплевать, — Тром спрыгнул с койки, подтянул штаны и завязал бечёвку.
Странно и непривычно было опять лежать в этой избе боли, на той же койке, что и в прошлый раз, и давать щупать свою ногу этой старухе. Особенно после того, как три месяца кряду его смотрела молодая девчонка. Тром только сейчас, почувствовав прикосновения старухи, понял, как привык к её внучке. Последний раз девка смотрела его ногу ещё в пути, на привале, где они решили поставить крепость…
В голову пришла идея сделать младшую Изергиль своей личной бабой боли. Вождь может себе позволить.
Тром обнаружил, что старуха внимательно смотрит на него, и
