Дети песков (СИ) - Маркелова Софья

— Можно мне посмотреть ближе? — попросил он наконец.

— На что? А, на кортик… — проговорила девушка и сразу же протянула брату оружие. — Бери, конечно. Я нашла его в руке Кирина прошлой ночью.

— Так это улика? — юноша замер, держа кинжал перед собой.

— Да. Видишь эту кровь на острие? Я предполагаю, что это кровь убийцы. Кирин успел перед смертью обнажить оружие и уколоть им душителя. Не очень глубоко, судя по следу, но это может позволить нам опознать искомого преступника.

Манс минуту крутил оружие в руках, поочередно вглядываясь то в лезвие, покрытое тонким слоем полупрозрачного стекла, то в резную рукоять. В который раз с любопытством изучив под светом фонаря гладкое навершие, он наконец выдохнул:

— Тонкая работа. Сделан из кости ингуры, клинок укреплен слоем стекла, но заточено только острие. А этот самый узор на рукояти не случаен. Кортик сделан в Первом Бархане, только там резчики так любить использовать рыб в оранаменте…

— Он, конечно, красив, — согласилась Лантея, — но совершенно бесполезен. Хрупкий, слишком длинный для скрытного ношения, да и годен лишь для колющих ударов. Такое оружие не по мне.

— Не недоваценивай его.

Манс легким движением дотронулся до навершия рукояти и покрутил его пальцами. К удивлению Ашарха и Лантеи, оно поддалось, и в руках у юноши оказалась миниатюрная пластина из кости, которая закрывала крошечное углубление внутри рукояти, куда едва могло поместиться что-то важное, ведь даже палец пролезал туда с трудом. Троица, затаив дыхание, заглянула в тайник.

— Как ты понял, что в рукояти что-то есть? — поинтересовался Аш.

— Видел такие работы пару раз. Все хотел попробывовать сам сделать, — признался Манс и поддел пальцем какую-то вещицу, скрытую в навершии кортика.

Ему на ладонь упал вытянутый стеклянный флакончик, размером едва превышавший ноготь. Лантея с любопытством зажала его между пальцами и посмотрела на свет на содержимое бутылька.

— Как занятно… — протянула она, прищурив один глаз, — что именно у безгрешного Кирина мы отыскали подобный тайник.

— Что это такое? — шепотом спросил профессор, придвигаясь ближе.

— Консистенция жидкая, цвет глубокий фиолетовый, маслянистые отблески… Это, без сомнения, яд замедленного действия, — хмыкнула девушка. — Вот только какой именно?

Она подцепила ногтем затычку и без проблем ее выдернула, а после на некотором отдалении поводила флаконом у себя под носом, легкими взмахами руки направляя воздух в свою сторону.

— Запах резкий, кисловатый. «Забвение», — подвела итог Лантея.

Она вернула затычку на место и задумчиво взглянула на бутылек.

— «Забвение» — редкая отрава. Просто так ее не достать, — пояснил для профессора Манс. — Этот яд вызывает дыры в памяти.

— Провалы, — поправила брата девушка. — Жертва забывает все, что делала последние несколько дней, и чем больше времени проходит с момента попадания отравы в кровь, тем быстрее стирается память. Вплоть до полного забвения. А с ним приходит и смерть, так как мозг разрушается.

— Этот яд был на лезвии кортика? — в первую очередь поинтересовался Ашарх.

Лантея подняла клинок до уровня глаз и внимательно осмотрела его.

— Нет, — вынесла она свой вердикт.

— Значит, Кирин готовил его для кого-то, — сказал преподаватель. — Раз этот яд так трудно достать, и он хранил его в секрете, держа как можно ближе к оружию.

— Интересно, кому же он предназначался? — пробормотала девушка и нахмурилась.

Аш нервно щелкнул суставами на своих пальцах и высказал робкое предположение:

— Вполне может оказаться, что как раз убийце. И это означает лишь одно: Кирину было нужно, чтобы его неприятель перед гибелью утратил память. Зачем только все это?.. Не возьму в толк.

Со стороны Манса раздался невеселый смешок:

— Все еще сложнее. Умершего звали не Кирин.

Он продемонстрировал тонкую пластинку, которая закрывала тайник. На внутренней ее стороне вилась едва заметная глазу гравировка. Несколько иероглифов, тесно жавшихся друг к другу.

— «Авирину Лэйху от матери на память о доме. Восьмой день тринадцатого месяца 2559 года от основания Гиртариона», — вслух прочитала Лантея.

Троица переглянулась.

— Имена Авирин и Кирин весьма созвучны, — заметил профессор.

— Так и есть, — подтвердил Манс, — иероглиф один и тот же. Разница лишь в написании нижней черты… Можно легко изменить свое имя.

— А вот имя рода не изменить никак. Род Лэйх относится к самым знатным семьям Первого Бархана, — объяснила Лантея. — Вот только, насколько я знаю, вряд ли хоть одной душе во всем Третьем Бархане было известно, что отпрыск уважаемого рода из соседнего полиса служил во дворцовой страже.

Ашарх нетерпеливо заерзал на месте. Они с приятелями сидели прямо на жестком полу, сложив ноги и низко склонив головы друг к другу. Со стороны могло бы показаться, будто это заговорщики шепотом при слабом свете фонаря готовили какое-то темное дело.

— Так значит, этот Кирин, или, вернее, Авирин скрывал свое настоящее имя и род? — спросил профессор, облизывая губы.

— Еще взгляните на дату. Подарок сделан меньше года назад, — обратил внимание Манс. — Мать явно прощалась с сыном, когда он уходил из дома, Первого Бархана.

— Я подведу итог, если позволите, — сказала Лантея. — Этот Кирин оказался темной фигурой. И все это неспроста… Его настоящее имя Авирин Лэйх, он родом из Первого Бархана и, судя по надписи, меньше года назад переехал жить в Третий. В нашем полисе он сменил имя, утаил принадлежность к знатному роду, поступил на службу во дворцовую стражу и женился.

— Бежал от своего прошлого? Решил начать жить заново? — предположил Манс.

— Допустимый вариант… Возможно в страже он оказался не сразу, так как Хакантэ уверяла, что он работал там всего пять последних месяцев. Где был до этого и чем занимался — большой вопрос.

— Вполне мог наживать себе врагов как раз, — усмехнулся Ашарх.

— Не исключено, — фыркнула девушка, тряхнув головой. — Но в итоге он носил с собой «Забвение», которое достаточно непросто достать обычному хетай-ра без связей. Если ему нужен был яд для защиты, то вполне разумнее было использовать куда более дешевые и быстродействующие яды. А значит, в «Забвении» была какая-то необходимость…

— Только свой драгоценный яд Авирин так и не использовал, а теперь он мертв, и его убийца оставил неясное послание или метку, заполнив ему рот песком. Ну а у нас нет больше никаких предположений, что произошло, — сказал профессор.

— Проклятье… — проворчала себе под нос Лантея. — Я уже жалею, что так плохо осмотрела его тело. Вдруг у него в одежде или обуви были и другие тайники, в которых могло оказаться что-то важное?

— Даже то, что мы выяснили, уже дает достаточно пищи для разумышлений, — сказал Манс.

— Зато одно мы сегодня узнали наверняка, — невесело усмехнулся Аш. — Нет ничего более обманчивого, чем чужая безупречность.

Еще одна ночь и долгий переход прошли спокойно. Хетай-ра послушно шагали вперед за своим матриархом, которая постоянно пребывала в дурном расположении духа, с печатью отрешенности на лице. Лантея, неоднократно пытавшаяся переговорить с ней по поводу убийства, в конце концов прекратила свои пустые усилия и махнула на самодовольную правительницу рукой. Если та не желала слушать родную сестру, то заставить ее никто не мог.

Караван медленно скользил по тоннелям, расцвеченный желто-зелеными огоньками фонарей, а темные лабиринты подземных ходов все не заканчивались, змеящимися тропами убегая дальше. Многие уже опасались, что не сумеют добраться до Первого Бархана, ведь трудно было сказать, сколько еще выжившим нужно было пройти, а припасы опять закончились. И уныние стало самым верными соратником хетай-ра, за исключением эха, постоянно разносившегося под сводами.

Новое место для стоянки было выбрано из десятка небольших полостей, пчелиными сотами заполнивших один из обширных раздавшихся вширь участков Диких тоннелей. Лагерь разбили в самой первой из них: там было достаточно места, чтобы жители могли расположиться с удобством, а из-за низкого потолка гул ветра не так сильно был слышен.