Роберт Говард - Ночь волка. Сага древних морей

Дунланг О'Хартиган рассеянно кивнул.

— Иди сюда, и помоги мне надеть эту проклятую рубаху, — попросил Дунланг. — Ради Ивин я надену ее, но, клянусь всеми святыми, я предпочел бы сражаться совершенно голым!

Гаэлы выступили из Киллмэйнхэма в боевом порядке. Впереди шли далкасцы, крупные мускулистые воины в шафрановых туниках. Каждый держал в левой руке круглый, укрепленный сталью щит из тисового дерева, а в правой руке — смертоносный дапкасский топор. Такой топор сильно отличался от тяжелого топора датчан. Ирландцы управлялись с ним одной рукой. Большой палец они вытягивали вдоль рукояти, направляя удар. В мастерстве владения боевым топором им не было равных. Кольчуг ирландцы не носили, ни пешие воины, ни всадники, хотя некоторые из военачальников, как, например, Муррох, надели легкие стальные шлемы. Но туники и военачальников, и воинов были сотканы столь искусно и так пропитаны уксусом, что стали на удивление жесткими и в какой-то мере защищали от мечей и стрел.

Во главе далкасцев ехал сам принц Муррох. Он улыбался, словно отправился на пир, а не на кровавую битву. Его сопровождали с одной стороны Дунланг в римских доспехах и Конн со шлемом Дунланга в руках; с другой — два Турлофа — сын Мурроха и Турлоф Даб, единственный из всех далкасцев, всегда сражавшийся в полных доспехах. Выглядел он довольно мрачным, несмотря на молодость: темное лицо, тусклый взгляд голубых глаз, черная кольчуга, черные железные рукавицы, стальной шлем. В руках он сжимал шипастый щит. В отличие от остальных военачальников, предпочитавших в битве пользоваться мечом, Черный Турлоф сражался топором собственной ковки, и его мастерство владения этим оружием казалось почти сверхъестественным.

За далкасцами шли две роты шотландцев. Возглавляли их Великие Стюарты Шотландские. В кольчугах и шлемах с гребнями из лошадиных грив — ветераны долгих войн с саксонцами. С ними пришли воины из Южного Манстра под командованием Мита О'Фэлана.

Третий отряд состоял из воинов Коннахта, диких людей Запада, заросших, лохматых и голых, если не считать набедренных повязок из волчьих шкур. Их вели О'Кели и О'Хайн. Первый из них ехал в битву с камнем на душе, ибо встреча с Малачи накануне ночью легла мрачной тенью ему на душу.

Несколько в стороне от трех главных отрядов шли высокие галаглахи и пешие воины Мета. Их король не спеша ехал во главе своего воинства.

А впереди всего войска на белом скакуне гарцевал король Бриан Бору. Его седые волосы развевались на ветру, взгляд его был странным и отреченным. Пешие воины взирали на него с суеверным трепетом.

Так гаэлы подошли к Дублину и увидели воинство из Лэйнета и Лохланна, вытянутое в боевом порядке широким полумесяцем от Дабольского моста до узкой речушки Толки, пересекавшей долину Клонтарфа.

Они тоже делились на три главных отряда: чужестранцы-норманны, викинги во главе с Сигурдом и беспощадным Бродиром и расположившиеся на фланге датчане из Дублина под командованием собственного военачальника, мрачного бродяги, имени которого никто не знал, но которого все называли Дабголом Темным Странником. На другом фланге находились ирландцы Лэйнета со своим королем Мэлмором. В датской крепости на холме над рекой Лиффи засели воины короля Ситрака. Они охраняли город.

В город вела только одна дорога с севера — направления, в котором и наступали гаэлы, ведь в то время Дублин лежал лишь на южном берегу Лиффи. К нему дорога вела через мост. Его называли Дабольским. Датчане стояли спиной к морю: один конец их фронта защищал вход в город. Отряды развернулись лицом к Толке. Гаэлы же наступали по плоской равнине между берегом и Томарским лесом.

Когда расстояние между войсками стало чуть больше длины полета стрелы, гаэлы остановились, и король Бриан выехал чуть вперед, подняв вверх распятие.

— Сыновья Гойдхела! — Голос короля звучал словно рев трубы. — Мне не дано вести вас в атаку, как это бывало в старые времена. Но я поставил свою палатку позади ваших рядов, и, если вы побежите, вам придется растоптать и меня. Но вы не побежите! Вспомните столетия произвола и бесчестия! Вспомните свои сожженные дома, убитых родственников, изнасилованных женпщн, захваченных в рабство детей! В этот день Господь умер за нас! Вот стоят языческие полчища, оскорбляющие Его имя и убивающие Его народ! У меня для вас есть только один приказ: победить или умереть!

Неистовые воины взревели, словно волки, и лес топоров взметнулся вверх. Король Бриан наклонил голову.

— Пусть проводят меня в палатку, — шепнул король Мурроху. — Возраст не позволяет мне драться на топорах. Судьба жестока ко мне. Идите же вперед, и пусть Бог направит ваши удары!

Король медленно ускакал, окруженный телохранителями, а воины стали подтягивать пояса, доставать из ножен мечи, выравнивать строй. Конн водрузил римский шлем на голову Дунланга и оскалился. Молодой военачальник теперь походил на мифическое железное чудовище из северных легенд. Войска неумолимо сближались.

Викинги выстроились, как и обычно, клином, и на острие его были Сигурд и Бродир. Норманны смотрелись ярко и пестро возле растянутых радами полуголых гаэлов. Они двигались плотными рядами, защищенные рогатыми шлемами, тяжелыми чешуйчатыми кольчугами, доходившими до колен, рукавицами из дубленой волчьей шкуры, к которым пришиты были железные пластины. В руках сжимали они тяжелые щиты из липы, окаймленные железом, и длинные копья. На тысяче воинов переднего ряда были длинные кольчуги и латные рукавицы, так что с головы до пят они были защищены. Шли они прочной стеной, выставив вперед щиты. Над их рядами реяло зловещее знамя цвета крыла ворона, которое всегда приносило победу Ярлу Сигурду — даже если погибал тот, кто нес его. Сейчас знамя тащил сын старого Рэйна Асгрима и он чувствовал близость своего смертного часа.

На острие живого клина, словно на оголовке стрелы, шли воины Лохланна: Бродир в тусклой голубой кольчуге, на которой ни один меч не оставил вмятины, Ярл Сигурд, высокий, белобородый, в сверкающей золотом кольчуге, Красный Храфн, в душе которого таился демон смеха, вынуждавший его безумно хохотать даже во время битвы, рослые друзья Торстен и Асмунд, принц Амлафф — скитающийся сын короля Норвегии, Платт из Дании, Ателстейн Саксонец, Торвальд Ворон из Хабрид, Анрад Берсерк.

Более или менее хаотично быстрым шагом приближались ирландцы к этому построению. Они почти не пытались выстроиться в упорядоченные ряды. Вдруг Малачи со своими воинами развернулся и резко отступил влево, занимая позицию на возвышений у Кабры. Муррох, увидев это, выдохнул проклятье, а Черный Турлоф прорычал: