Роберт Говард - КРОВЬ БОГОВ. Сага мертвых песков

Роберт И. Говард

КРОВЬ БОГОВ

Сага мертвых песков

КРОВЬ БОГОВ

Кровь Богов

Тонкие губы Хокстона кривились в злобной усмешке. Опасные огоньки, мелькавшие в глазах англичанина, вызвали у Дирдара страшное подозрение, превратившееся в уверенность, когда он перевел взгляд на лица других европейцев. Ненасытная алчность искажала черты белых мужчин.

Араб беспокойно оглядел грязные стены, кляня себя за то, что согласился прийти в этот заброшенный дом на окраине Аль-Азема. Стакан с бренди выпал у него из руки, смуглое лицо посерело.

— Лах![1] — вскричал он. — Вы обманули меня. Вы не друзья… вы привели меня сюда, чтобы убить…

Он попытался встать, но Хокстон, крепко схватив его за рубаху на груди, заставил снова сесть на стул. Араб отшатнулся, когда белый, резко наклонившись, приблизил к нему свое хищное лицо.

— Мы не причиним тебе вреда, Дирдар, — сказал англичанин, — если ты поделишься интересующими нас сведениями. Ты слышал мой вопрос. Где Аль-Вазир?

Араб взглянул на Хокстона снизу вверх маленькими блестящими глазками и вдруг с силой рванулся всем своим жилистым телом. Уперев ноги в пол, он откинулся назад, опрокинул стул и упал вместе с ним. Оставив лоскут, оторванный от рубахи в руке у Хокстона, Дирдар вскочил на ноги и бросился в открытую дверь. Он нырнул под руку огромного датчанина Ван Брока, но, споткнувшись о подножку, подставленную Ортелли, растянулся, затем перекатился на спину, выхватил из-за пояса кривой нож и ударил итальянца. Ортелли взвыл и отпрыгнул назад; кровь хлестала у него из раненой ноги. Но когда Дирдар снова вскочил, русский, Кракович, подбежал сзади и рукоятью револьвера сильно ударил беглеца по голове.

Оглушенный араб свалился на пол, а Хокстон вышиб нож из судорожно сжатой руки и схватил Дирдара за ворот шерстяной абы[2].

— Помоги мне поднять его, Ван Брок, — бросил он.

Дородный датчанин выполнил просьбу, и бесчувственного араба вновь водворили на стул. Его не стали связывать, но Кракович встал позади, приставив к затылку Дирдара дуло револьвера, а свободной рукой сжал плечо араба.

Хокстон наполнил стакан и поднес его к губам пленника. Дирдар машинально глотнул, взгляд его прояснился.

— Он пришел в себя, — сказал Хокстон. — Держи его хорошенько, Кракович. Заткнись, Ортелли! Завяжи ногу тряпкой и перестань ныть! Ну, Дирдар, ты в состоянии говорить?

Араб озирался, словно затравленное животное. Его худая грудь под разорванной рубахой тяжело вздымалась. По свирепому выражению лиц окружающих он понял, что пощады не будет.

— Давайте поджарим эту наглую тварь, — предложил Ортелли, накладывая себе повязку. Он злобно взглянул на араба. — Дайте мне приложить раскаленный шомпол к его свинячьей…

Дирдар вздрогнул и впился взглядом в лицо англичанина. Он знал, что Хокстон превосходит всех этих бесчестных людей не только умом, но и сокрушительной тяжестью кулаков.

Араб облизнул пересохшие губы:

— Видит Аллах, я не знаю, где Аль-Вазир!

— Лжешь, — проворчал англичанин. — Ведь ты был в отряде, сопровождавшем Аль-Вазира в пустыню. Нам известно, что ты знаешь место, где его оставили. Ну, ты собираешься говорить?

— Аль-Борак убьет меня, — пробормотал Дирдар.

— Кто это? — громко спросил Ван Брок.

— Американец, — раздраженно ответил Хокстон. — Авантюрист. Он вел караван, с которым Аль-Вазир отправился в пустыню. Дирдар, можешь не бояться Аль-Борака. Мы защитим тебя.

В уклончивом взгляде араба мелькнуло новое выражение. К страху теперь примешивалась жадность.

— Я знаю, зачем вам понадобился Аль-Вазир, — сказал он, хитро прищурившись. — Вы рассчитываете узнать о сокровищах, превосходящих ценностью все, что накоплено в Шахразаре. Хорошо, допустим, я проведу вас к Аль-Вазиру и вы защитите меня от Аль-Борака… Могу я рассчитывать на часть Крови Богов?

Хокстон нахмурился, а Ортелли выругался.

— Ничего не обещай этой собаке! Поджарь лучше ему пятки!

— Отстань, — огрызнулся Хокстон. — Эй, кто-нибудь выгляните на улицу. Посмотрите, нет ли там чего подозрительного. Я видел, как старый дьявол Селим еще до заката шатался по переулкам.

Никто из европейцев не пошевелился. Они не поверили своему главарю, а тот не повторил приказа. Хокстон повернулся к Дирдару. Глаза араба поблескивали жадностью.

— Как я узнаю, что ты правильно ведешь нас? Ведь каждый, кто был в караване, поклялся, что никогда никому не расскажет, где скрывается Аль-Вазир.

— Клятвы даются для того, чтобы их нарушать, — цинично ответил Дирдар. — Ради Крови Богов я отрекусь даже от Магомета. Предположим, вы найдете Аль-Вазира. Что дальше? Он не скажет, где сокровище.

— Известно немало способов, заставляющих человека говорить, — мрачно заверил его Хокстон. — Может быть, хочешь испробовать один из них на себе или все же скажешь, где Аль-Вазир? — Он раздраженно посмотрел на араба. — Ты получишь часть сокровища.

Хокстон, разумеется, не собирался держать свое слово.

— Машалла![3] — воскликнул араб. — Аль-Вазир живет один, но путь к нему далек и сложен. Когда я назову место, вы, эфенди[4] Хокстон, конечно же, сразу поймете, где это. Я же могу провести вас более короткой дорогой, короче на целых два дня. А день, выигранный в пустыне, часто спасает от смерти.

— Аль-Вазир живет в пещерах Аль-Хоур… А-а-ах! — Голос араба сорвался на визг. Оскалив зубы, он поднял руки в смертельном ужасе. Тотчас раздался выстрел, громкий звук которого разнесся по хижине, и Дирдар, схватившись за грудь, упал со стула. Хокстон, резко обернувшись, заметил в окне черный дымящийся ствол пистолета и мрачное бородатое лицо. Выстрелив в незнакомца, англичанин левой рукой сбил со стола подсвечник, и хижина погрузилась во мрак.

В то время как его компаньоны кричали и ругались, в поднявшейся суматохе натыкаясь друг на друга, Хокстон хладнокровно действовал. Он рванулся вперед, отшвырнув в сторону кого-то, попавшегося ему на пути, и распахнул дверь. Мелькнул силуэт мужчины, бегущего через дорогу под тень пальм на противоположной стороне. Англичанин поднял револьвер и выстрелил. Хокстон увидел, как человек пошатнулся и упал. Черная тень пальмы скрыла тело незнакомца.

Хокстон на мгновение притаился у двери, в одной руке держа наготове револьвер, а другой сдерживая рвущихся наружу людей.

— Назад, черт побери! Это старик Селим. Может быть, там, за деревьями, есть еще кто-нибудь.