Елена Кароль - Молчание? Дорого!

— Марика? Оделась? Я войду?

— Нет! — Я хотела крикнуть, но из осипшего горла раздался лишь невнятный шепот.

— Рыжик? — Дверь открылась, впуская веселого муженька, который моментально понял, что со мной что-то не то, и его веселье как рукой сняло. — Что происходит?

Что-что… Из моего горла вырвался истеричный смешок, но я смогла прошептать:

— Ничего особенного. Что-то мне немножко не по себе… Иди, я сейчас.

— Уверена? — Шах шагнул ко мне, с неожиданной и почему-то приятной тревогой всматриваясь в мои глаза. — Может, мне еду сюда принести?

— Не надо. — Я упрямо поджала губы и мотнула головой. — Все в порядке, правда. Просто немножко…

Я снова не смогла солгать. Просто не смогла. Эта шэтова татуировка не позволяла мне лгать!

— Марика? — Шахиро шагнул еще ближе. — В чем дело? Давай честно. Я вижу, что тебе плохо. На корабле есть медикаменты. Что принести?

— Яду! — Я нервно скривила губы.

И тут до меня донесся его запах…

Этот невероятно длинный день был настолько богат на события, что казалось, прошло уже дня два, а то и три. К счастью, все оказалось не так уж и страшно. Да, у каждого из них были свои представления о супружестве, которые не соответствовали действительности. Да, у каждого из них было непростое прошлое, которое сформировало из них личности. Да, им будет ох как непросто, потому что придется строить нормальные отношения после скандала и выяснения, кто прав, а кто виноват. И им будет сложнее в тысячу раз, потому что они уже женаты, и это навсегда.

Но почему на его лице глупая ухмылка, а на столе не только вкусный ужин и десерт, но и открытое вино, уже разлитое по бокалам?

Может, потому, что он все же почувствовал вкус к жизни, которая после ухода из родного клана стала жалким подобием? Сейчас, когда рядом с ним появилась настолько неоднозначная женщина, которая одним своим присутствием рождала в душе пожар (и не только в душе), она снова заиграла красками.

Мечтательно прикрыв глаза, Шахиро глянул на инфотабло и отправился звать закупавшуюся супругу. Хватит уже плескаться, у них неделя полета впереди, успеет еще. А ужин ждать не будет.

Вспоминая все правила вежливости, Шахиро постучал и уточнил:

— Марика? Оделась? Я войду?

Прислушался, но ничего не расслышал, хотя, кажется, что-то невнятно прошелестело.

— Рыжик? — Она лежала на кровати и смотрела на него огромными от ужаса глазами. Веселье как рукой сняло. Это была не паника, но уже нечто схожее. — Что происходит?

Марика нервно махнула рукой, пытаясь выставить его вон, но он каким-то шестым чувством понимал, что уходить и оставлять ее одну нельзя. Шаг, еще шаг… Пространство что-то невнятно шептало, космос иронично молчал, так что Шах не сводил глаз с бледного личика Марики. Что за странное упрямство?! Почему не признаться? Он же хочет помочь! Еще шаг… Ее глаза стали невероятно огромными, а зрачок затопил собой радужку. И тут он учуял ее запах…

Сначала не поверил, потому что это было настолько невероятным, что… Затем еще внимательнее всмотрелся в ее лицо и впервые в жизни увидел, как краснеют рыжие. Сочно. Всем телом. Особенно щечками и ушками. Больше всего умилили розовые плечики…

— Боюсь, яд в нашем случае не поможет. — Последние шаги были преодолены за долю секунды, и всего через мгновение он сидел на кровати и уже прижимал к себе почти не сопротивляющуюся жену, которая смешно сопела, как хомячок и пыталась стукнуть его в бок кулачком. — Да ладно, брось. Что-то поздно тебя накрыло первым хотеньчиком, я уж думал, ты совсем дефектная. Признавайся, о чем думала?

— Ты ужасен! — Мне было до безумия стыдно, а от пошлых слов муженька и вовсе захотелось провалиться куда-нибудь в Бездну.

Но, кроме стыда, по телу, нарастая, прокатывались волны сексуального вожделения, грозя своим жаром испепелить меня изнутри. Но разум-то против! А как же уважение? А как же мои собственные слова о сроке в месяц?!

— Это еще почему? — Шахиро поудобнее перехватил мою руку, которой я все еще пыталась его ударить, хотя довольно вяло, и прижал к своей груди.

— Ты пошлый!

— Я честный.

— Ты наглый и беспардонный! Я же сказала — уйди, сама справлюсь!

— Я заботливый. — Шахиро озадаченно приподнял бровь и недовольно уточнил: — Что значит «сама»? Я тебе дам «сама»! Никаких «сама». Поняла?

— Дурак. — Я нервно хохотнула. Не знаю, о чем подумал он, но я — о самом пошлом. — Сама не значит, что онанизмом займусь. Сама значит — в душ пойду и там успокоюсь. И вообще иди уже…

— Куда? Марика! Ты что? — Меня развернули к себе и уставились как на привидение. — Моя жена тут страдает, а я должен уйти? Ты думаешь, что говоришь? Да я просто права такого не имею!

— В смысле? — Я непроизвольно напряглась. А еще начало сползать полотенце. Секунда и… Да, оно все-таки свалилось. — Шэт!

— Да-а-а… — Шахиро скептично проследил, как я лихорадочно пыталась вернуть беглеца на место. — А тощая-а-а…

— Хам! — Я возмутилась так громко и так искренне, что даже сама смутилась. Слегка. Но вида не показала! — Шах, брысь! У нас договор!

— Н-да? — Муж почему-то искренне удивился.

— Да!

— Уверена?

— Шах!

— Рыжик, только честно. — Шахиро слегка погрустнел. — Вот что ты сопротивляешься? Чего боишься? Мы официально женаты, мы друг другу нравимся. Почему ты так яростно сопротивляешься притяжению? Это ведь нормально.

— Это НЕ нормально! Это навязанное желание! Это подло!

— Позволь не согласиться. — Шахиро заботливо поправил полотенце, которое так и норовило упасть. — Не могу объяснить словами… В общем, ты не права. Понимаешь…

Он поморщился и с досадой потер лоб. Посмотрел на меня, снова поморщился, вздохнул…

— Давай так. Я сейчас пойду, а ты одевайся. Успокаивайся и все такое. Понимаю, тебе сложно это принять, и я буду последним гадом, если продолжу настаивать, но это неизбежно. Это жизнь, наша с тобой жизнь. Ты мне нравишься, и я буду рад, если ты это примешь. Если решишь сократить сроки договора — тоже буду рад. Давай. Жду.

Шах ушел, даже не обернувшись, так что когда за ним бесшумно закрылась дверь, я чувствовала себя полной идиоткой. Причем обманутой в ожиданиях идиоткой. Иначе не скажешь. То есть… Вот так, да? Получается, на мне вся ответственность, да? Какой же он все-таки гад!

Бездна, как же я ненавижу гормоны! И феромоны. И псиоников. И татуировки. И ответственность. А-а-а!!! Кого б убить?

Не знаю, сколько я злилась, но неожиданно дало о себе знать еще одно низменное чувство — голод. Да уж… И, как назло, желание прибить муженька, но при этом сначала тщательно надругаться над ним во всех возможных позах, не угасало. Вот ни капельки! Хотеньчик! И слово-то какое! Пошлое! Ла-а-адно…