Через Великий лес - Катерина Камышина
Скай встал, сам не зная зачем. Постоял под чужими взглядами, покрываясь липким потом. Дым щекотал ему горло, и трактир вытягивался и отдалялся, неожиданно тёмный и гулкий, как колодец. Эльнеддан смотрел на него с видимой безмятежностью, и трактирщик смотрел на него (очень злорадно), и даже пьяные рыбаки смотрели.
Он сглотнул ещё раз и запел:
— В запруде… трусливая рыба жила,
никому не делая зла…
Получилось невнятное бульканье.
— Так они ничего не услышат, — тихо сказал эльнеддан. — Вдохни поглубже и начинай заново.
Скай не мог вздохнуть. Он мял потными руками подол поддёвки и мечтал только, чтобы это унижение поскорее закончилось.
— В запруде, — начал он заново, — трусливая рыба…
Он услышал чей-то смешок в толпе и замолчал, и в тишине было отчётливо слышно, как пьянчуга в углу бормочет, стряхивая руки приятеля:
— Да поди ты… и сам что твоя рыба — только рот разеваешь…
Приятель потянул его за рукав, он боком завалился на стул, задев доску для хаврикка, и через мгновение они уже рычали, ругались и таскали друг друга за бороды.
Скай увидел в этом свой единственный шанс сбежать. Он не помнил сейчас ни о Колдуне, ни о корабле в Сваттаргард — только о том, что наконец-то трактир перестал таращиться на него в двадцать пар глаз.
Но тут кто-то из пьяных рыбаков ударился о стол, со стуком разбилась кружка, разлетелись повсюду фигуры для хаврикка, и рыжеволосый северянин наконец перестал подпирать стену.
— Тише вы, — сказал он гулко. — Мальцу мешаете.
Но рыбаки продолжали самозабвенно лупить друг друга и своего несчастного трезвого приятеля.
Дарга не стал ни пускаться в уговоры, ни потешать народ дракой. Он сгрёб пьянчугу одной рукой за шиворот, другой — за ремень и вышвырнул за дверь, точно куль с мукой. Проделал то же самое со вторым драчуном, вернулся на прежнее место у двери и скрестил на груди руки. И кивнул Скаю: всё, продолжай, мол.
Теперь сбежать было нельзя. Скай покосился на эльнеддана: тот был само спокойствие.
— Попробуешь ещё раз, друг мой?
Скай попробовал ещё раз.
— А там, на дальних берегах, — начал он, глядя поверх голов, и тотчас тэнг подхватил напев, и тонкий от напряжения голос Ская выправился:
— А там, на дальних берегах,
цветы — что камни из венца.
Как брата примут удальца
в холодных северных краях.
А там, на дальних берегах,
простор и свет, и нет преград,
конца не видно, говорят,
шири в полуденных степях.
А там, на дальних берегах,
на камни катятся валы,
на мачтах паруса белы
в гневливых западных морях.
А там, на дальних берегах, —
чего там нет? Да всё там есть.
Но всё же я останусь здесь,
в моих отцов родных краях.
Вокруг зашумели одобрительно, а какой-то тщедушный человечек, кривой на один глаз, подскочил к Скаю сбоку и всунул ему в руки липкую кружку.
— Ничего, ничего, парень. Оно так всегда спервоначала… Эй, там, эльнеддану-то налейте!
Девушка в ярких юбках, проворно сновавшая от стола к столу с кувшином, тут же направилась к ним, но эльнеддан остановил её взмахом руки.
— Помилуй, почтенная, без вашего пива я обойдусь. Принеси мне лучше кипящей воды. И тушёного мяса моему ученику — он заслужил.
Он лучезарно улыбнулся и бросил девушке серебряную луну. Та поймала её со сноровкой, поклонилась и убежала на кухню.
Скай не чувствовал голода. Он сидел, обмякнув, и тёплое кислое пиво казалось ему очень даже вкусным.
Кривой человечек, очевидно, тоже был не привередлив.
— Пиво здешнее ему не по вкусу, ишь ты, — ощерился он, — королевских, видать, кровей. Пустым кипятком жажду заливать — что ещё за новости?
— Я над этим кипятком поколдую — сам же первый рад будешь пиво на него променять.
— Ха! Бьёмся о заклад. Мой нож против твоего.
Эльнеддан достал нож вроде бы и медленно, но непонятно, откуда, и сделал вид, будто сомневается. У косоглазого азартно вспыхнуло лицо.
— Ай, ай, хорош. С таким ножом умеючи надо управляться.
— Своими уменьями я попусту хвалиться не люблю, — сказал эльнеддан мягко. — Но если тут кто-то ещё желает воочию убедиться — милости прошу. Только дайте нам место, а мой ученик мне поможет…
Все с готовностью завопили, что да, они желают. Заскрипели подвигаемые столы, заблестели жадные глаза, и Скай сам не понял, как оказался на ногах возле толстой балки, подпиравшей потолок. Эльнеддан держал его за плечи.
— Я редко промахиваюсь, — сказал он очень тихо. — Только стой совсем неподвижно. Ну — не струсишь?
А если струшу и откажусь — что? подумал Скай лихорадочно. Не видать мне Сваттаргарда?
Он кивнул, и эльнеддан рассмеялся в ответ.
— Однако же, — сказал он, а потом: — Ну, не двигайся, понял ты?
Он отошёл от Ская — лёгкий, прямой, сияющий задорной улыбкой. Повернулся кругом, показывая зрителям нож. Потом подкинул его скупым движением, совсем несильно — нож взвился в воздух, как по волшебству. Сверкнул в дыму рыбьей чешуёй и вернулся хозяину в руку. Из правой в левую и обратно.
Потом эльнеддан повернулся к Скаю, и стало тихо. Скай вжался спиной в дерево, молясь про себя: лишь бы мне не опозориться. Лишь бы не упасть, не дёрнуться, не завизжать по-девчачьи, не…
На очередном «не» воздух колыхнулся над его макушкой, шевельнул волосы, и сразу все вокруг одобрительно зашумели. Скай скосил глаза и увидел, как дрожит тяжёлая рукоять ножа, а лезвие на треть вошло в дерево. А когда он перевёл взгляд обратно на эльнеддана, увидел у того в руках ещё несколько ножей, уже других, лёгких и коротеньких.
И опять Скай не успел испугаться, как воздух запел вокруг его плеч, локтей и колен, а потом всё закончилось.
— О, а вот и ужин подоспел, — заметил эльнеддан как ни в чём не бывало. Неторопливо вынул ножи из балки и повёл Ская обратно к очагу.
Девушка-подавальщица как раз поставила на их стол большое блюдо с тушёным мясом и бобами и маленький котелок, над которым вился пар.
— Налетай, друг мой. Ты заслужил.
И, хотя руки у Ская так ослабели, что ложка ходила ходуном, он вдруг понял, как страшно проголодался. Он был в бедняцких башмаках, в чужой одежде, он ехал на телеге между тыквами, стерпел больше унижений, чем за всю предыдущую жизнь, в него только что метали ножи — и сейчас его меньше всего на свете волновало, что о нём подумают. Он невнятно поблагодарил и набросился на еду.
Эльнеддан тем
