Исход благодати (СИ) - Зеленжар О.

— Эстев, оставь нас, пожалуйста, наедине, — попросил вожак.

Немного поколебавшись, Соле подчинился. Через несколько часов Морок вышел, а за ним и мальчик. Эстев не знал, о чем они там договорились, но Курт остался в Цитадели. Наверное, желание избежать неминуемого было сильней страха и верности. Эстев задумался, что б он сделал на его месте, а затем понял, что уже сделал похожий выбор. Остался, поддавшись страху, а затем желанию стать частью чего-то большего. Общности. Семьи. Удивительное дело, как всего пара с лишним недель может поменять взгляд человека на себя и на жизнь.

Морок приставил к рыжему Зяблика, и теперь эти двое были неразлучны, словно ночь и луна. Частенько они препирались, ссорились или даже дрались, но избавиться от этой опеки Курт никак не мог. Эстев подозревал, что Морок просто перестраховывался на случай, если рыжий надумает все-таки убежать, и пользовался собачьей преданностью Зяблика. Рационально, как и всегда.

Соле пытался расспросить Морока о том, что успел услышать из их разговора с Куртом.

— Владеющий Равновесием, Дракон, Охраняющий Мир, Фрейсодас, Владыка — все это имена того, кого здесь принято называть Царем-Драконом, — объяснил вожак. — На полуострове из него принято лепить образ абсолютного зла, тирана, поработившего человечество. Что ж, историю пишут победители.

Эстев покачал головой:

— Это было три тысячи лет назад, почти все свидетельства тех времен были уничтожены… Откуда вам знать?

Морок загадочно улыбнулся:

— Не только оранганцы владеют эрнеихом.

Эстев наконец в полной мере понял, почему Морок организовал убийство Его Благодати и всячески строил козни против устоявшейся власти, уничтожившей его Владыку. Однако стоит ли эта борьба свеч или это попытка избить море? Странно, но Эстев не чувствовал больше жгучей ярости, какую раньше испытывал к тем, кто плохо отзывался о его вере. Представляя Его Благодать, он не мог отделаться от мысли, что это всего лишь человек, облаченный в маску, не более того. Всего лишь иллюзия великолепия, мудрости, важности. Его вера рухнула в пропасть, но Соле спокойно наблюдал, как она все отдаляется и отдаляется, исчезая в кромешной тьме бездонной пади. Почему ему так странно спокойно, хотя он всю жизнь следовал этим заветам? Наверное, когда человек в полной мере смиряется с какой-то потерей, переставая злиться и надеяться, то достигает этого странного пустого спокойствия, и это означает, что он готов двигаться дальше.

Прошло еще несколько недель. Эстев перестал ныть о прошлом, погрузившись в процесс и радуясь малейшему прогрессу. Да, он все еще был плохим наездником и фехтовальщиком, но относился к своим неудачам спокойно. Во всяком случае, он уже не падал с лошади и не отбивал промежность об седло, знал пару связок на рапирах, научился стрелять из арбалета и аспида. Последнее ему далось особенно хорошо, и тому была немалая заслуга Марсэло. Угрюмый солдатик, хоть и был так себе собеседник, но оказался хорошим учителем. Соле почти не сомневался, что где-то там, в глубине угрюмого сердца, Марсэло таил любовь к животным и людям, но зачем-то прятал, словно стыдясь собственной доброты. Почему он стал таким? Эстев много раз хотел задать этот откровенный вопрос, но раз за разом откладывал. Все-таки они были недостаточно близки, чтобы делиться такими тайнами.

Жизнь в Цитадели продолжала идти своим чередом. Нападение вакшамари сильнее сплотило людей. Проповеди Аринио стали горячей и проникновенней и сопровождались теперь звоном колокола. Эстев начал замечать за собой странный азарт и волнение, пробужденные словами старика. Жизнь продолжается, даже если на чьей-то могиле зацвели цветы. Жизнь продолжается даже после твоей смерти. Это колесо, которое невозможно остановить, и Эстев перестал сопротивляться. Курт тоже влился в это течение. Кажется, они с Зябликом стали приятелями. Иногда Эстев замечал, как они, смеясь и шуточно переругиваясь, сражаются на тренировочных мечах. Один раз Курт все-таки попытался улизнуть, когда услышал от Уны, что некие Асавин и Тьег сбежали под крыло печально известного Френсиса Висельника. Зяблик остановил этот побег, и дальше все было тихо, мирно. Какое-то время.

Стоило Эстеву только привыкнуть к новому образу жизни, новым знакомым, тренировкам, успехам, идеям, как Морок подкинул ему новую задачку.

По привычке проснувшись еще до рассвета для тренировки со шпагой, Эстев оделся, вышел к колодцу и встретил уже собранного Морока. Тот протянул ему сверток:

— Быстро надень и марш на конюшню.

Памятуя о том, что лишние расспросы и нерасторопность раздражают бледного, Эстев поспешил подчиниться. Одежда была новая, небогатая, но явно сшитая как раз по его меркам. Рубаха, дублет, штаны, худ, скрывающий лицо, и вдобавок к ним парочка новых мягких сапог взамен стоптанных сандалий. У конюшни его уже ждал Морок, его серая кобыла и Изюминка. Они выехали за ворота Цитадели, покинули пределы Червивого города и углубились в темные улицы Угольного порта.

— Куда мы едем? — осмелился спросить Эстев.

— В Медный, — ответил Морок. — Не зевай по сторонам, езжай спокойно.

Эстев невольно занервничал. Там, в Медном, могут быть и протекторы, и просто стражи, способные быстро кинуть его в темницу, но Морок совсем не переживал по этом поводу. Одетый, как обычный ремесленник, а не в обычное траурное облачение, он растерял всю свою загадочность и притягательность, взгляду было не на что зацепиться. До Медного они доехали как раз тогда, когда солнце взошло, город оживился и на улицах стало многолюдно. Два ремесленника затерялись в толпе всадников и пешеходов, спешащих по своим делам.

Они остановились у лавочкис вывеской, изображающей перья и свиток. Внутри пахло горькими чернилами, бумагой, которая стопками громоздилась по стенам, вместе с охапками заточенных перьев. На звон колокольчика тут же выбежал старик-хозяин.

— Чего требуется господам?

— Имя человеческое, — ответил Морок, стаскивая с рук перчатки.

Старик изменился в лице и тут же кинулся к двери, чтобы запереть ее и повесить табличку о закрытии. Он поманил их вглубь помещения. Сдвинув несколько ящиков, поддел кольцо в полу и открыл люк со ступенями, ведущий в темноту, слабо освещенную лампами. Морок спрыгнул вниз, Эстев неуклюже последовал за ним, но вскоре оба они оказались в длинном подземном коридоре. Напомнило подвал Дуана. В отдалении вспыхивали блики света и слышались голоса людей. Они вышли к помещению, заставленному стопками пахнущих чернилами листовок. Люди грузили их в ящики, аккуратно проверяя, высохла ли краска. Увидев двух пришельцев, остановились, напряженно вглядываясь в занавешенные худами лица. Морок откинул капюшон:

— Спокойно. Свои. Сверчок на месте?

Копошащиеся в листках кивнули в сторону коридора. Морок и Эстев двинулись дальше, под конвоем двух крепких парней. В помещение за столом сидел молодой остроносый парень обычной для полуострова наружности — темные волосы и глаза, смуглая кожа. Он приподнялся со стула и тут же протянул Мороку руку:

— Аааа… Рад вас видеть. А это?… — он протянул руку Соле, и тот тотчас ее пожал. — Крепкая хватка, — остроносый поморщился. — Соле, так полагаю? Дайте хорошенько разглядеть вас…

Эстев скинул капюшон и поежился от пристального взгляда карих глаз. Словно осматривают свинью на рынке, честное слово… Он немного смутился, но тотчас ответил взглядом на взгляд.

— Я думал, вы старше, — наконец сказал Сверчок. — Это к лучшему. Молодому легче вести за собой молодых, а времена нынче такие, что только юные способны на поступки. Вы знаете, кто я?

— Прошу прощения, но нет.

— Я — Сверчок, лидер ячейки Черного Древа. Мы распространяем влияние на Медный и Певчий. Раздаем листовки, понемногу расшатываем народ проповедями и подталкиваем к волнениям. Морок попросил сменить направление проповедей, а я в свою очередь попросил об ответной услуге — посмотреть на вас. Если уж велено созывать кого-то под чьи-то конкретные знамена, то пусть эти знамена обладают лицом…