Андрэ Нортон - Трое против Колдовского Мира: Трое против Колдовского Мира. Заклинатель колдовского мира. Волшебница колдовского мира
Я прошел по кругу, пробуя открыть каждую дверь. На них не было ни ручек, ни запоров, и ни одна дверь ничуть не подалась, когда я изо всех сил толкал ее плечом. Выйти отсюда я мог только тем же путем, каким пришел.
Я стоял посередине. Можно было вернуться назад, ничего не сделав. Третье будущее, показанное Лоскитой, пока не наступало. Не было никаких признаков появления Каттеи или тени, во власть которой она могла меня отдать.
Каттея! Положив левую ладонь на шарф, обвивавший мою правую руку, я вызвал в памяти образ сестры. От моего прикосновения шарф шевельнулся и начал разматываться. Продолжая вспоминать, я отпустил пальцы. Шарф пополз вниз и, обвиваясь вокруг меча, скользнул на пол.
14
Я ожидал, что он устремится к одной из дверей, однако вместо этого он свернулся кольцом у моих ног и одним концом указал вверх, на потолок. Я посмотрел туда, но не увидел никакого отверстия.
Наваждение? Да, скорее всего так. Что же делать? Неожиданно в памяти всплыли обрывки фраз из лормтской рукописи. Прибегнуть здесь к заклинанию, означало еще больше ослабить свою защиту, но выбора у меня не было. В мече заключалась магическая сила — насколько она велика, я не знал, но надеялся, что меч даст необходимую искру. Я закрыл глаза и, подняв меч, прижал его к лицу так, что почувствовал на веках холодок металла.
Я не произнес эти древние слова вслух, а стал думать о них, представляя себе их на истертом пожелтевшем от времени пергаменте. Их было три, потом — еще три. За ними следовало изображение какого-то знака. Я опустил меч и открыл глаза.
Передо мной была каменная лестница. Шарф устремился по ней. Итак… магическое заклинание подействовало: путь в Черную Башню был открыт. Я стал подниматься по лестнице, следя, не запылают ли на мече руны. Но, как и в подземном коридоре и в помещении внизу, руны не появлялись.
Все выше и выше поднимался я по крутой лестнице. Стоя внизу, я видел над головой потолок, оказалось, что это тоже было наваждение: наверху не было этажей — только лестница, уходящая ввысь.
Взбираясь по ней, я видел вперед на несколько ступеней, дальше все зыбилось и расплывалось, и я не решался смотреть туда, боясь, что на крутом подъеме закружится голова.
Шарф не останавливаясь полз вверх. Лестница рассекала пустоту, по обе стороны от меня было открытое пространство; чтобы не упасть, я не смотрел по сторонам. Тяжело дыша, я шепотом повторял заклинание. У меня возникло ощущение, что я вот-вот потеряю равновесие и кувырком полечу с высоты, это ощущение все нарастало, пока не превратилось в сущую пытку.
Но вот лестница кончилась, я выбрался через отверстие в потолке и оказался в круглом помещении, наподобие того, где лестница начиналась, только поменьше. Шарф лежал, свернувшись змейкой, подняв один конец вверх и покачивая им из стороны в сторону.
Здесь тоже были дверные проемы, но открытые, без дверей, и каждый из них вел в бездну! Не в туман, не в дымку, а в абсолютную пустоту. Глянув вниз, я отпрянул и сел на пол, держа меч на коленях, не в силах пошевелиться, охваченный паникой, которая находит на нас при мысли о падении с высоты: эти проемы неумолимо притягивали, манили к себе, и меня охватил страх, какого я еще никогда не испытывал.
Я не знал, куда попал, но что это вход в пределы, куда человеку путь заказан, — в этом не было сомнений. Но ведь шарф привел меня сюда…
Каттея! Закрыв глаза, я вызвал в сознании образ сестры, сконцентрировав на этом всю свою волю, все стремление к цели. Потом снова открыл глаза. Шарф развернулся и пополз к одному из проемов, ведущих в никуда.
Я решил, что это наваждение, что шарф обманывает меня, и, чтобы рассеять чары, снова поднял меч к глазам и повторил заклинание.
Когда я открыл глаза, все оставалось по-прежнему: шарф лежал, свернувшись, напротив открытого проема и покачивал поднятым концом, как у подножия кургана, когда не решался коснуться серой травы.
Я не мог встать на ноги — боялся потерять равновесие — и пополз на четвереньках, толкая перед собой меч. Я остановился перед своим проводником, чувствуя, что не могу преодолеть себя и приблизиться к краю. Рука потянулась к шарфу и легла на него, он снова обвил мое запястье и пополз вверх по руке. В отчаянии я позвал:
— Каттея!
Теперь я сосредоточил всю свою волю на мысленном контакте; никогда в жизни не вкладывал я в него столько энергии. От напряжения я так обессилел, что лег, задыхаясь, словно в полном боевом снаряжении бегом поднялся на вершину холма и выдержал неравную схватку с врагом.
Я лежал ничком на полу, чувствуя лбом прохладную поверхность меча. Наверное, мне помогла его магическая сила — слабый, едва уловимый, пришел ответ:
— К е м о к? — не громче вздоха.
И все-таки это был настоящий ответ, а не наваждение, я не мог обмануться.
Значит… она жива, хотя, наверное, ее держат в заточении. Чтобы пробраться к ней, я должен — должен — пройти через этот проем. Но смогу ли я пересилить себя?
На что я мог рассчитывать? У меня был шарф, который Орсия наделила магической силой; меч, неведомо кем выкованный, и несколько слов, которые могли либо помочь, либо погубить меня… Я, как слепец, брел наугад.
Я пополз дальше, встать и идти было выше моих сил. Я полз, а внутри у меня зрел пронзительный крик, все мое существо отчаянно сопротивлялось этому безумию, этому добровольному самоуничтожению. В мозгу стучало: нельзя, ведь у меня нет необходимой защиты, это верная смерть, и не только телесная.
Я подполз к самому краю и, заглянув вниз, зажмурился; мысли смешались, я почувствовал, что теряю рассудок.
Последним невероятным усилием воли я заставил себя перевалиться через край…
Я провалился в никуда; как в кошмарном сне, я падал, падал, падал…
Нечеловеческая боль пронзила все тело, я корчился в агонии, но сознание не оставляло меня, я падал и чувствовал нарастающую страшную боль. Я был уже не человек, а только существо, которое кричало, выло, визжало от невыносимых мучений.
Цветовое пятно, вспышка ярчайшего цвета… Что такое цвет? Я полз… по какой-то ровной поверхности. Прямо передо мной поднимались гигантские сполохи чистого, яркого, режущего глаза цвета. Слышалось какое-то монотонное гудение… ползти…
Глаза, полные слез, жгло огнем, этот огонь прожигал мне мозг.
Мне? Кому мне? Что значит мне?
Ползти… не останавливаться. Закрыть глаза, чтобы не ослепила следующая мощная вспышка пламенеющего цвета. Ползти дальше… Зачем?
Трудно выразить, кому «мне» принадлежало это тело. Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем снова начало осознавать себя личностью то существо, которое ползло, плакало и вздрагивало при каждой вспышке пламени, поднимавшейся от земли до неба. Сначала в мозгу зашевелились неясные вопросы, потом — отрывочные ответы.
Наконец я остановился и посмотрел сквозь пелену слез на то, что стало с моим телом. Я больше не был человеком!
Зеленовато-серая бородавчатая шкура, вместо рук и ног толстые перепончатые лапы. Я попытался разогнуть спину, но не смог и обнаружил, что голова у меня торчит между высоко поднятыми сгорбленными плечами. Вокруг правой лапы обвивалась полоска зеленого пламени. Пламени? Я медленно поднял левую лапу и прикоснулся к полоске — она была бесплотной дымкой, и лапа погрузилась в нее.
Но это прикосновение и вид полоски вызвали во мне всплеск памяти. Шарф… Но ведь было что-то еще… Меч! Это слово, проскользнув в моем вялом сознании, подействовало как ключ, отпирающий сундук, из которого хлынула ожившая память.
Меч! Я в отчаянии огляделся. Неужели я потерял его?!
Меча не было, но передо мной на каменной поверхности в отблесках опаляющего цвета мерцал золотой луч. Вид его, как и зеленой дымки вокруг лапы, подействовал успокаивающе на воспаленные глаза. Я потянулся к лучу, лапа погрузилась в полосу золотого света, и меня охватил страх, — я не мог взять меч!
Но я должен! Я медленно разжал и снова сжал лапу. Короткие перепончатые пальцы прошли сквозь луч, ничего не ухватив. В страхе и ярости я стал колотить лапами по каменному полу. Потом я почувствовал боль, из ссадин на лапах сочилась густая зеленоватая жидкость. Я прижал лапы к выпуклой безобразной груди, раскачиваясь из стороны в сторону со стонами, срывавшимися, как я догадывался, не с человеческих уст.
Откуда здесь этот золотой луч? Когда ко мне начал возвращаться разум, я полз без меча, и однако вот он передо мной. Значит, он попал сюда сам собой?
Я вытер тыльной стороной лапы липкие слезы и содрогнулся от прикосновения бородавчатой шкуры. Был только один способ узнать, как попал сюда этот луч — начать двигаться вперед и посмотреть, что произойдет. Но не ползти, нет! Это отвратительное тело не мое, хотя я и обитаю в нем. Я человек, я встану на ноги и пойду навстречу неизвестности во весь рост — ко мне вернулась прежняя решимость.
