Ричард Кнаак - Скрытый Пророк

— Ты не представляешь, Мендельн… Моя благодарность… За этот риск.

— Это Траг’Оул смог отправить меня туда, — отметил брат Ульдиссиана, повернув лицо к Древнему. — Ведь именно он умудрился выяснить, куда ты был изгнан.

Ратма кивнул.

— И ему я тоже благодарен, но не скромничай. Риск, на который ты пошёл, был огромным. Ты легко мог пропасть там… — он затряс головой. — Одному быть в пустоте — навсегда — не могу представить худшей судьбы, это даже хуже смерти.

Пока Ратма говорил, Мендельн внимательно за ним наблюдал, пытаясь определить, знает ли Древний о том, что произошло как раз перед его спасением. Однако по чаду Лилит никак не было видно, будто он заметил близкое присутствие своей кровожадной матери, которая, был вынужден предположить Мендельн, была притянута его заклинанием из-за кровной связи между ней и Ратмой.

Лилит была жива… Но, как заметил Ратма, влачила существование, худшее, чем смерть. И она никак не могла изменить его. Ведь у Ратмы появилась такая возможность только благодаря Мендельну и дракону.

Вдруг он задумался, почему Траг’Оул до сих пор молчит. Их успех явно заслуживал хоть какого-то ликования.

Не успел Мендельн подумать об этом, как Ратма поднялся. Древний взглянул на созвездие, и его выражение отнюдь не было довольным.

— Что такое, Траг? — вопросит Ратма. — Что происходит?

Была длинная, напряжённая пауза, прежде чем небесное создание ответило. А когда оно заговорило, оно сделало это таким слабым и обречённым тоном, который потряс Мендельна даже больше, чем тёмная пустота.

Напряжение… Было слишком… Велико… Я не мог поддерживать… Хитрость в то же время… Мы могли спасти тебя… Только лишь обрекая тебя… Вместе со всеми остальными… Ратма…

— О чём это ты? — спросил Ратма, по голосу встревоженный ничуть не меньше Мендельна. — Какая хитрость? Что произошло?

Санктуарий не… Больше не укрыт от их… Взора! Небесное Войско знает, что его сбивали с пути, — была совершенно очевидна скорбь Траг’Оула от этой неудачи. — Крылатые воины приближаются к нашему миру.

Глава семнадцатая

ЭТО ХОРОШО.

Тираэль в последний раз обозрел ситуацию, нависшую над этим никчёмным миром, и пришёл к выводу, что она всецело удовлетворяет его. Все существа были готовы впиться друг другу в глотки, и те, кто мог оказать войску хоть какое-нибудь сопротивление, пребывали в полном беспорядке. Настоящую тревогу вызывало теперь только одно создание, и это был падший, Инарий.

Список преступлений мятежного ангела был длинным, но первым пунктом в нём числилось само сотворение этих людей. Тираэль понимал, откуда они происходят, и от неправильности такого явления его бросало в дрожь. Ангелы и демоны. Он не представлял, почему сам Инарий не понял сразу, что их нужно истребить.

Но это должно было произойти довольно скоро. Тираэль ощущал быстрое приближение других ангелов, и единственным вопросом, который вставал перед ним, был почему они добирались так долго. Это место — этот Санктуарий, как, он узнал, его называли изменники, — таил в себе больше, чем казалось на первый взгляд. Была какая-то сила, какой-то обширный резервуар силы, на который наткнулся Инарий и в котором могло быть дело. Тираэль всё ещё выяснял это. Вряд ли именно это задержало войско. Впрочем, в итоге это окажется неважно.

Он вернулся к вопросу потомства ангелов и демонов. Они непросто были надругательством над естеством, но их пугающий потенциал, — который он распознал так же легко, как, он нутром чуял, и демоны, — в конечном итоге требовал их уничтожения. Предлагался вариант возложения ведения извечной войны на их головы, чего даже он не мог до конца расценить. Действительно, когда он впервые увидел их, Тираэль некоторое время думал предложить использовать их как солдат для Высшего Неба, но вскоре мысль о том, что придётся стоять в битве бок о бок с кем-то, носящим на себе порочное пятно демонов, заставила его совершенно отбросить такую мысль. Нет, люди — и всё остальное здесь — должны были быть вычеркнуты из бытия.

Ангел парил среди облаков, с которых открывался вид одновременно на большой город и убежище Инария. Он много энергии расходовал на то, чтобы защитить себя от глаз и магии мятежника, чтобы можно было без проблем наблюдать, как разворачиваются события. Ангел не видел нужды делать что-либо ещё: сейчас он считал достаточным наблюдать и ждать. Вскоре должны прибыть остальные, и они сразу увидят, что он действовал правильно и создал все условия для очищения.

Скоро кощунственного творения Инария не станет.

Малик поклонился так низко, как позволял мраморный пол. У него не было выбора. Лицо женщины Амолии было покрыто чёрными струпьями. Прежде чем прийти сюда, призрак осмотрел остальные части тела и увидел, что то же коснулось и конечностей, и туловища… Вообще всего. Тело было почти израсходовано. У него оставалось мало времени.

Нахождение нового тела оказалось более трудной задачей, чем он представлял. Малику нужно было такое, чтобы не только смогло продержать его внутри до того, как он схватит Ульдиссиана, но и обладало своими собственными магическими силами.

Проблема состояла в том, что магические кланы после избиения их совета постарались предупредить всех о том, кто был подосланным убийцей. Малик-то рассчитывал, что к этому времени у него уже будет тело Ульдиссиана, и потому упустил много удачных возможностей. А потом члены правоприменительной службы магических кланов стали охотиться на него группами, что лишило его возможности завладеть одним из них.

Потому Малик был очень благодарен, когда Инарий как будто бы даровал ему треклятого братца Ульдиссиана, Мендельна. Поскольку именно Мендельн при помощи каких-то тайных сил вернул его к существованию, Малик посчитал, что использование его тела будет бесценной выходкой.

Но этот случай вылился в последнюю неудачу и привёл его к этому печальному состоянию. Он был вынужден пойти на новую сделку… И теперь пресмыкаться перед тем, кого он ненавидел так же сильно, как Ульдиссиана.

Инарий стоял перед ним не в образе ангела, но как младой Пророк. Малик больше не высмеивал видимость; он испытывал отчаяние впервые за свою жизнь… И смерть. Всё должно было пройти, как спланировано.

Ангел был облачён в сверкающую серебряную броню, которая намекала на его истинный статус. Да что там, подогнанное изображение крылатого воина занимало центр его нагрудника. Поверх золотистых волос был надет обрамлённый шлем с изогнутым металлическим гребнем, который проходил до самого низа шлема. На поясе у Пророка висели ножны с мечом, рукоять которого была украшена драгоценными камнями.