Андрей Астахов - Повелитель кошек

— Прости мне мое невежество, Ромбранд, но о каких заповедях ты говоришь?

— Конечно, ты же крейон и не можешь знать истинных слов Айтунга. На мечах Вечных огнем и морозом начертаны руны Слова Дракона. Эти руны складываются в Слово Завета, которое звучит так: «Снежная Белизна Помыслов, Алая Кровь, Великая Сила Клинков».

— И в чем смысл?

— Холод разума, кровь и сила оружия порождают власть, которая подчинит нам весь мир, — тут Люстерхоф внимательно посмотрел на меня. — Ты еще молод и не знаешь пророчеств, которые были сделаны много веков назад. В них говорится о наступлении эпохи Айтунга, когда все народы прославят Великого Снежного Дракона и его сыновей-воителей.

— Все это слишком сложно для меня, — сказал я с самым простодушным видом. — Но скажи мне, кто-нибудь видел этих Вечных?

— Есть несколько ночей в году, когда их можно увидеть, — в глазах Люстерхофа появился фанатический блеск. — В такие ночи всадники Айтунга летят над землей среди облаков на могучих крылатых конях, с обнаженными мечами в руках, в сверкании молний, сопровождаемые раскатами громами и воем ветра. Мы верим, что так они прогоняют долгую северную ночь и пролагают путь для света.

— Дикая Охота! — пробормотал я. — Теперь я, кажется, начинаю понимать…

— Ты никогда этого не поймешь, крейон, — сказал Люстерхоф с едва уловимым презрением в голосе. — Я расположен к тебе, и барон считает тебя своим другом, но скажу тебе откровенно: только вальгардец по крови способен постичь величие Вечных и верно служить им. Поэтому остерегись говорить о том, чего тебе не дано понять.

— И Орден был создан Вечными, так?

— Их первыми последователями, двумя братьями-воителями. Братья приняли от Вечных часть великой силы Айтунга и создали братство Белой Звезды, которое начало преследовать темную магию Ночи, где бы она им не встретилась. Первое правило Ордена гласит: «Истребляйте тьму, в которой нет духа Айтунга». Когда-то я крепко выучил законы Ордена!

Признаться, я мало что понял в мифологии вальгардцев, и показалась она мне редкостной белибердой. Но люди склонны верить в самые нелепые вещи. Важнее было другое — зловещие Вечные, с которыми, по словам Алиль я должен буду рано или поздно пересечься, представляют грозную силу. Когда-то вальгардцы с их помощью победили ши, а ведь эльфы сами великие волшебники. Но вот чего я пока совершенно не мог понять — почему именно я должен всем этим заниматься. Все эти боги, демоны и великие волшебники, как видно, обладают неслыханной силой, но вот одной вещи они совершенно не умеют делать — точно ясно и без тумана объяснить человеку, чего они от него хотят.

— Знаешь, Уитанни, — сказал я своей спутнице уже после разговора с Люстерхофом, — мне все это начинает надоедать. Скорее бы уже все это закончилось.

— Ллеу найрра ам-ньирр уайнн, — ответила мне гаттьена, ласково коснувшись кончиками пальцев моего плеча. — Уитанни фьяйн фрраан ар-ллирр.

Удивительно, но впервые я понял, что означает ее мелодичное мурлыканье. Уитанни сказала мне, что она понимает меня и обещает помочь мне в любой ситуации. И эти слова моей кошечки-переростка меня очень взбодрили.

Так ли, иначе ли, наш путь к Арк-Альдору продолжается уже восьмой день, и сегодня на горизонте появились какие-то горы — судя по дневнику Франко, мертвый город находится где-то в этих горах. Воины барона мрачнеют на глазах. Я понимаю их: по ночам, когда над равнинами сгущается плотный туман, люди Бриша жмутся к кострам и шепотом рассказывают друг другу о том, что эти места прокляты. Когда-то, во времена похода Вальгарда против Королевства трех рас здесь шли битвы, и множество павших воинов остались непогребенными. Теперь их души, ставшие вампирами, скитаются в тумане, ища поживы. Меня смешат их страхи, но порой я и сам чувствую присутствие чего-то необъяснимого. Мне хочется верить, это это мои приятели ши под покровом тумана приближаются к нам, но я знаю, что это не так. Иногда в ночи над равнинами раздаются странные звуки — вопли, крики, тоскливый вой, рычание, — и мне становится ясно, что в тумане идет какая-то невидимая мне война, отчего меня пробирает мороз по коже, и самые мрачные мысли лезут в голову.

Завтра мы увидим Арк-Альдор. Завтра станет ясно, чего же я стою на самом деле. Но я думаю не об этом. Не об отце, даже не о Веронике. Я думаю об Уитанни. За минувшие недели я слишком привязался к ней, и мне не хочется потерять ее. Когда мы придем в Арк-Альдор, я буду беспокоиться только об Уитанни. Мне нет дела до барона и его амбиций. У меня теперь только одна цель — не позволить моей спутнице погибнуть. Вот такую задачу я себе поставил, а в остальном — будь что будет.

На рассвете мы достигли долины Арк-Альдора. Ошибиться было невозможно — у въезда в долину красовалась скала из черного диабаза в форме куба, все грани которого покрывали знакомые мне письмена из дневника Франко. Миновав скалу, мы въехали в узкое ущелье меж двух отвесных базальтовых круч и вскоре достигли его конца. На замыкавшей ущелье зеркально гладкой гранитной стене перед нами был высеченный, будто выжженный мощным лазером в камне, идеально правильный круг с вписанным в него огромным лишенным зрачка глазом.

— Клянусь Вечными! — воскликнул барон, и его глаз заискрился восторгом. — Теперь твоя очередь, крейон. Открой эту чертову дверь!

Я спешился и подошел к стене. Вспомнил, что говорила мне Алиль, вытащил из сумки кусок припасенного угля и начал чертить свою окружность поверх вырезанной в камне. Едва я соединил концы окружности, послышался глухой гул. Наши лошади начали храпеть, в ущелье поднялся сильный ветер. А потом стена вдруг рухнула с оглушительным грохотом, похожим на выстрел из пушки = я едва успел отбежать от нее на безопасное расстояние. Когда осела пыль, мы увидели портал входа в Арк-Альдор.

Оставив лошадей в ущелье под присмотром двух воинов, мы вошли вовнутрь. Вперед пустили вильфингов Лабиша — на разведку. Сам барон, облаченный в кольчугу и вооруженный эльфийским мечом и кинжалом, находился в середине колонны. Мне он велел быть рядом.

— Никуда не убегай, — сказал я Уитанни перед тем, как последовать за бароном. — Поняла?

— Йенн, — ответила гаттьена, сверкнув глазищами из-под своего капюшона.

В город вела великолепная, метров тридцать в ширину, каменная лестница, по которой мы спускались несколько минут. Она привела нас в колоссальный подземный зал, пересеченный полноводной рекой, берега которой соединяли два каменных моста. Воины барона быстро переправились по ним, освещая нам путь своими факелами. Из пещеры был только один выход — широкий туннель вел куда-то под землю. Он оказался довольно длинным, и еще в самом начале пути все почувствовали резкий сернистый запах.