Сергей Соколов - Феникс в пламени Дракона

В действительности, конечно, все было далеко не так просто. В официальной историографии подобные моменты предпочитали обходить стороной, прятать за обтекаемыми фразами - снова Дэвиан услышал правду лишь от своего отца. Решение вступить в войну, которое Император Атавир принял вопреки мнению Генерального Штаба и Сената, с самого начала не было популярным ни среди народа, ни среди военных. Агинарра избегала враждебных действий против Ксаль-Риума; слишком многие в Империи сочли, что теперь ксаль-риумцам предстоит жертвовать собой во имя защиты государств Восточной Коалиции, своих давних соперников. Больше того, сами восточники, когда, после Битвы тысячи пушек, их территории были избавлены от угрозы нового вторжения, изменили отношение к союзу с имперским континентом - многие в Коалиции начали подозревать, что ксаль-риумцы вынашивают тайные замыслы, вытеснив с захваченных восточных островов агинаррийцев, сами прибрать их к рукам. Веками пестуемое взаимное недоверие, временно забытое перед лицом общего грозного врага, очень быстро вновь всплыло на поверхность, и одна лишь победа в сражении, сколь убедительной она ни была, не могла этого изменить.

То был прекрасный шанс покончить с угрозой с севера раз и навсегда, но он был упущен. Потери флота Ксаль-Риума оказались слишком велики, чтобы сразу переходить в контрнаступление. Корабли, пережившие битву, нуждались в серьезном ремонте. Коалиция, озабоченная только сохранением собственных территорий, не горела желанием поддержать Империю в наступлении на север. Большинство имперских Магистров также высказывались против наступления. Ситуация сложилась патовая, и достаточно скоро боевые действия заглохли. Пушки смолкли, и начались переговоры, закончившиеся 46 дня Весны 1914 года подписанием Шлассенского мирного соглашения. Агинарра вернула большую часть захваченных островов, отказалась от притязаний на другие земли, признала независимость Тэй Анга и согласилась на ограничение численности своего флота. В общем, победа южного союза над северными островами была несомненной, но... не окончательной.

Ксаль-риумцы остались удовлетворены исходом войны - победа оказалась на их стороне. Впрочем, новых территорий к Империи присоединено не было, и споры о целесообразности решения Императора Атавира ввязаться в конфликт между Севером и Востоком не утихали до сих пор. Государства Коалиции, вернувшись на отбитые у северян острова, зализывали раны и старались забыть об унизительных поражениях начального периода войны. Не без успеха, надо признать - в последние годы и там становилась все более популярна идея, что союз с Империей был неоправданным шагом, и что ксаль-риумцы попросту присвоили себе лавры победителей.

Что до агинаррийцев... Дэвиан захлопнул книгу и усмехнулся. Что до агинаррийцев, то утонуть ему в ближайшей луже, если они не начали готовиться к новой войне еще до того, как высохли чернила на подписанном ими мирном договоре.

Двумя часами позднее.

- Надеюсь, я не оторвал тебя от чего-то важного? - осведомился Тамрин. - Я бы чувствовал себя неловко.

- Твоя совесть может быть спокойна, - ответил Дэвиан. - Но зачем я тебе понадобился?

- Ивирский посол уже несколько дней добивается аудиенции. Отец не счел нужным его принимать, как и прайм-канселиор...

- О? Значит, дела у ивирцев и правда плохи.

- Проклятье, еще бы, - кронпринц недобро усмехнулся. - Дело идет к войне, мы говорили об этом уже не раз. Да ты сам был на последнем заседании Генерального Штаба и слышал, что говорит Дориаль Анно. Господа Магистры уже видят себя в Лакрейне... н-да. А главное, судя по вестям, которые приходят из Ивира, не похоже, чтобы Ажади Солнцеподобного это обеспокоило.

- Ажади никогда не отличался... предусмотрительностью, - заметил Дэвиан. - Он успел показать это не раз.

- Допустим, но не все же при его дворе удались в султана, - проворчал Тамрин. - Мобилизация, да и все, что говорят в Лакрейне... ладно, к Даэмогосу. Об этом позже. Так или иначе, посол иль-Саги желает переговорить хоть с кем-то в Палатиане, и я решил встретиться с ним. В конце концов, это нас ни к чему не обяжет.

- Прекрасно, но причем здесь я? Хочешь, чтобы я составил тебе компанию?

- Если тебя не затруднит.

- Признаюсь, у меня нет особого желания любоваться очередным ивирцем. За бытность свою префектом на западе я на них уже налюбовался, честное слово. Кроме усов, смотреть там не на что.

- А ты можешь на него не смотреть. Главное, чтобы он смотрел на тебя. После известных событий, ты пользуешься у ивирцев мрачной репутацией. Пусть иль-Саги увидит тебя и лишний раз впомнит о трепке, которую получил султанский флот. Надеюсь, это настроит ивирцев на более... миролюбивый лад.

Дэвиан помедлил, потом кивнул. Дипломатию, как и политику, он на дух переносил - собственно, разница между этими двумя понятиями от него ускользала - но сейчас был заинтересован. Может быть, ивирцы действительно хотят уладить дело мирным путем? Это был бы наилучший выход, хотя ивирским дипломатам пришлось бы очень постараться. Ксаль-Риум на примирение настроен не был. Народ, подогреваемый газетчиками, жаждал новых побед, а кое-кто начал военные действия, не ожидаясь официального объявления войны: несмотря на вмешательство полиции, в нескольких городах случились погромы. Прайм-канселиор Орас Темплен по-прежнему хранил молчание, но и сенаторы, и элигенды спорили до хрипоты, и мнение сторонников войны явно перевешивало. Даже Император Велизар, который боялся конфликтов как огня, казалось, заразился общим настроением. В Генеральном Штабе Магистры и префекты не сомневались в скорой и легкой победе, но Дэвиан по-прежнему не был уверен, что все так просто. Казалось бы, все верно - у Империи явное превосходство и в численности, и в вооружении, и в подготовке войск, и все равно, префекта Западной эскадры беспокоило смутное предчувствие надвигающейся беды.

"Ну, довольно, - одернул он себя. - С каких пор ты уподобился младой деве из любовного романа, что переживаешь из-за дурных предчувствий?"

Так-то так, но избавиться от мерзкого, давящего чувства не удавалось. Что-то подобное он ощущал перед памятным Шенгским цунами - смутное предвидение беды, когда не знаешь, откуда она придет, и взгляд скользит то к горизонту, то к небу, в ожидании увидеть вдалеке сгущающиеся тучи, но все выглядит мирно, и от этого на душе становится только тяжелее. И не он один тогда тревожился, многие ощущали схожее беспокойство. Жаль, предчувствия не смогли ничего предотвратить...

- Когда встреча? - спросил Дэвиан.

- Сегодня в четыре. Так ты будешь?