Сергей Соколов - Феникс в пламени Дракона

Человек, который разоблачил его замыслы, после войны сделался одним из самых знаменитых ее героев. И самых загадочных. Никто не знал его имя - вернее, газетчики называли множество имен, но едва ли хоть одно было настоящим. Никто не знал, кто же этот человек. Большинство сходились во мнении, что он работал шифровальщиком в отделе криптографии Верховного Морского Штаба Агинарры, но это тоже могло оказаться как истиной, так и байками. Даже отец ничего не мог рассказать Дэвиану о том, кем он был на самом деле - тот, кто каким-то немыслимым образом сумел добраться до наиболее секретных планов северян и послал своевременное предупреждение ксаль-риумцам.

Дальше Магистр Навэль действовал стремительно. Он получил шанс покончить с врагом одним ударом и не собирался его упускать. Флот Ксаль-Риума и Восточной Коалиции двинулся на перехват агинаррийского. Противники увидели друг друга рано утром, примерно в сорока милях к югу от маленького необитаемого островка Тиварна, которому отныне суждено было прославиться на весь мир.

Дэвиан не взялся бы гадать, что почувствовал адмирал Мигумо в тот момент, когда на горизонте появились дымы ксаль-риумского флота. Тайрё не мог не понимать, что это означает. Против его девятнадцати линейных кораблей было двадцать три имперских и шестнадцать союзнических - из Анадриэйла, Геалара и Каннивена. Осознавая безнадежность боя, Ичида Мигумо попытался развернуть флот и оторваться от противника, но Навэль Каррел предугадал его маневр и среагировал своевременно. Пушки молчали еще больше часа - Мигумо все еще продолжал попытки непредсказуемыми маневрами выскользнуть из ловушки. Но в этой игре его противник одержал верх. Несмотря на все усилия командующего северян, в 8:39 корабли сблизились на дистанцию артиллерийского поражения, и прозвучали первые залпы. Наконец-то началось то, что предсказывали все стратеги и Севера, и Юга: полномасштабное генеральное сражение линейных флотов, которое должно было определить исход войны.

С самого начала Объединенный Флот оказался в очень тяжелом положении. Магистр Каррел, обладая двукратным превосходством в силах, использовал его с максимальной выгодой для себя. Его армада, разделенная на две колонны, отрезала противнику пути отступления и взяла его в два огня. Агинаррийцы оказались под тяжелейшим обстрелом с двух направлений. И все же они не дрогнули.

Мигумо не мог не понимать, что бой был проигран в тот момент, когда прозвучал первый выстрел. Неравенство сил было слишком очевидным. Но он не впадал в отчаяние. Агинаррийские моряки, как и их командующий, в тот день показали чудеса стойкости, доблести и мастерства. Больше часа они упорно держались под огнем и наносили противнику серьезный урон, а затем уже адмирал Мигумо сумел несколькими неожиданными разворотами сбить с толку и обмануть Магистра Навэля, и тот допустил свою главную ошибку за все время сражения. Две колонны южного флота слишком отдалились одна от другой, и тогда северяне решительно атаковали слабейшую, состоящую из кораблей союзных Ксаль-Риуму островных государств.

Возглавлявший ее анадриэльский адмирал Камиони был убит в первые же минуты, а меньше чем через полчаса вся анадриэльская эскадра, тяжело пострадавшая, рассеялась. Видя бегство анадриэльцев, дрогнули и остальные восточники. Яростно атакуя, агинаррийцы разрушили вражеский строй. Их стрельба оказалась невероятно точной - именно в тот момент каннивенский командующий вице-адмирал нар Таркаас произнес свою знаменитую фразу, позднее обошедшую все книги и хрестоматии: "С нами сражаются сами демоны. Люди не могут так стрелять!"

Казавшиеся непотопляемыми, дредноуты южан вспыхивали, взрывались, опрокидывались под шквалом снарядов. За тридцать минут было потеряно три корабля, и еще три, включая флагманский "Реа Сеталия", превратились в беспомощные развалины. Линия союзников распалась. Первоначальное замешательство перерастало в панику, и вскоре перед Объединенным Флотом открылся путь к отступлению. Наступило то, что по всем учебникам и канонам принято было называть "кризисом боя".

Единственное, что мог сделать в тот момент Магистр Навэль Каррел, чтобы выправить положение - это бросить в атаку свой быстроходный резерв - "Бешеных Кошек", эскадру линейных крейсеров под командованием префекта Мария Арвета. Подвижные, но слабо бронированные, линейные крейсеры вступили в бой с линкорами северян. В тот момент Империя понесла самые тяжелые потери. От внутренних взрывов погибло три крейсера эскадры, включая флагманский корабль, унесший с собой в Бездну и префекта Арвета; еще один крейсер был выбит из линии и затонул немного позже, но они все же сумели связать врага боем и продержать, пока не подоспели на выручку основные силы Империи, а затем и союзники, поборов панику, вернулись в битву...

Дэвиан посмотрел на карту, которую видел прежде уже, наверное, сотни раз. Множество причудливо перекрученных, пересекающихся линий со стрелками, разметкой по времени и подписями. 10:24 - взрыв боеприпасов на линкоре "Нерион Первый". 10:48 - погибает линейный крейсер "Императрица Симеола". 11:22 - тонет агинаррийский дредноут "Наитаро". 11:43...

Ксаль-Риум победил, но цена победы оказалась страшной. Погибло пятнадцать больших кораблей, почти сорок крейсеров и миноносцев и около семнадцати тысяч человек; раненых было больше тридцати тысяч. Особенно тяжело пострадали союзники - из шестнадцати дредноутов и линейных крейсеров, принявших участие в битве, они потеряли восемь. Объединенный Флот взял кровавую дань за свое поражение. И все же - он был разбит. Наголову. Только восемь линкоров из девятнадцати вернулись в базу на острове Малгари, и все они были тяжело повреждены. Погиб - по некоторым данным, покончил с собой - сам адмирал Мигумо, многие другие видные командующие дивизионов и эскадр. Мощь земли Дракона была сломлена в тот день.

В Империи весть о победе встретили с ликованием. Разгром флота северян доказал, что Ксаль-Риум, как прежде, остается той силой, которая вершит судьбы всего Дагериона. Император Атавир и его сын Навэль превратились в национальных героев. Дэвиану тогда было только пять лет, но тот взрыв всеобщего торжества и энтузиазма, прокатившийся по всей Империи, он запомнил навсегда. В то время ксаль-риумский Феникс воинстину воспарил выше облаков. Или так казалось.

В действительности, конечно, все было далеко не так просто. В официальной историографии подобные моменты предпочитали обходить стороной, прятать за обтекаемыми фразами - снова Дэвиан услышал правду лишь от своего отца. Решение вступить в войну, которое Император Атавир принял вопреки мнению Генерального Штаба и Сената, с самого начала не было популярным ни среди народа, ни среди военных. Агинарра избегала враждебных действий против Ксаль-Риума; слишком многие в Империи сочли, что теперь ксаль-риумцам предстоит жертвовать собой во имя защиты государств Восточной Коалиции, своих давних соперников. Больше того, сами восточники, когда, после Битвы тысячи пушек, их территории были избавлены от угрозы нового вторжения, изменили отношение к союзу с имперским континентом - многие в Коалиции начали подозревать, что ксаль-риумцы вынашивают тайные замыслы, вытеснив с захваченных восточных островов агинаррийцев, сами прибрать их к рукам. Веками пестуемое взаимное недоверие, временно забытое перед лицом общего грозного врага, очень быстро вновь всплыло на поверхность, и одна лишь победа в сражении, сколь убедительной она ни была, не могла этого изменить.