Марина Ефиминюк - Берегиня Иансы

– Давай! – скомандовал Николай, подталкивая меня к выходу и быстро затаптывая раззадорившийся огонек.

На дворе мы обнаружили, что двое головорезов скрутили Алевтину с Дарьей. Женщины выглядели плачевно и испуганно. Длинный детина кинулся со всех ног к подоспевшим товарищам – остановить не успеешь – и заорал так, что вся округа услыхала:

– Они, гады ползучие, ранили меня!

Мы только застыли на месте, когда плечистый бородатый мужик виртуозным движением прижал к горлу Дарьи тесак и отчеканил каждое слово, как золотые монетки:

– Только взмахни руками, колдун, и ей не жить! У меня призмы, вмиг магию почувствую!

– Брешет, – тихо опровергла я – так, чтобы только Николай да Денис меня услыхали. – Нет у него призм.

– Зато ножичек внушительный, – отозвался Савков сквозь зубы.

От подлого и неожиданного удара он рухнул наземь, схватившись за темечко.

Я испуганно оглянулась. Толстяк, оклемавшийся от магического шока, довольно осклабился и, подмигнув мне, облизнул пунцовые губы.

– Сукин сын! – прошипела я со злостью.

В ответ тот размахнулся прикладом в мою сторону, но Денис с воплем сорвался с места, налетая на него и сбивая с ног.

– Подлюги!

Начавшуюся свару пресек приказ:

– Еще движение, и старуха – покойница!

Следом раздался тоненький и очень жалобный всхлип Дарьи, вмиг остудивший наш пыл. Кухарка с ножом у горла, испуганная до слез, беспомощно хлопала круглыми от ужаса глазами. Аля кусала губы и прижимала руки к груди вроде бы в замешательстве, но что-то странное светилось в ее глазах. Любопытство?

Николай тяжело поднялся и, сжав зубы, поднес к глазам ладонь, перепачканную кровью. По его пальцам пробежали тонкие змейки заклятия, готового сорваться в неприятелей. Тяжелым взглядом он обвел нападающих.

– Что, соколик, испужался? – кивнул один из бандитов. Рот его был растянут в широкую неестественную улыбку, и, только присмотревшись, я поняла, что лицо уродовал шрам.

Давидыв, согнутый, упирался в колени и отплевывал кровавую юшку, собиравшуюся в разбитом рту. Толстяк напротив него тяжело дышал и, сидя на земле, лихорадочно искал потерянный в пылу драки арбалет.

Пауза затягивалась. Мы рассматривали друг друга злющими волками и ждали, когда противники сделают следующий ход. Однако его взяла на себя крылатая тень с длинным крысиным хвостом. Страх Божий, заливаясь невыносимо оглушающим лаем, спикировал на толстяка. Трясущимися руками бандюга схватился за рукоятку ножа, пальцы не слушались. Страх пошел на второй заход, намереваясь вцепиться в лицо убийце, как в одно мгновение шлепнулся на землю от выброшенного наугад острого мясницкого тесака.

– Страх! – Внутри у меня все перевернулось.

Под маленьким серым телом с беспомощно раскинутыми крыльями растекалась черная лужа.

– Что за демон? – Толстый вскочил на ноги, подхватив неожиданно найденный арбалет, и направил мне в грудь: – Не шевелиться!

Подойдя к погибшему бесу, он гадливо откинул тушку носом сапога и сплюнул.

– Возродится? – едва слышно спросил Николай, прекрасно запомнивший последнюю гибель беса и надеявшийся на подобный исход.

– Не уверена.

– Чего вы там шепчетесь? – забеспокоился толстяк, зыркнув на нас с ненавистью.

А потом вдруг минорным аккордом в мелодии всего этого безобразия и насилия под дикий женский вопль на другом конце села словно свечка вспыхнула церквушка. В один момент из серой длинной тени с острым шпилем на конце она превратилась в огромный костер. Длинные языки пламени охватили стены со всех сторон.

– Сработали мужики! – скривил безобразные губы «уродец», а потом окинул нас всех высокомерным взором. Мол, гляньте-ка, какие мы.

Сельцо между тем проснулось и стало напоминать наполненный паникой и хаотичным движением муравейник, на который вылили ведро воды. По узким улицам с гиканьем и свистом носилась разбойничья шайка – на нас в конюшне напали именно разбойники, а не местные жители – вдребезги разносила ворота, била стекла изб да скручивала в два присеста хозяев дворов.

До нас доносились крики о помощи, чьи-то мольбы, женский визг и детский плач, а над всем этим полыхал деревенский храм, выпуская в черное беззвездное небо снопы искр.

Николай за непродолжительную паузу собрал в ладони достаточно силы, чтобы взорвать еще одну такую церквушку, и тихо прохрипел:

– Предлагаю разойтись по-хорошему, мужики. Отпустите женщин, и мы уйдем восвояси.

– Ты хочешь сказать, – хохотнул из-за моей спины толстяк, – вы не трогаете нас, мы не трогаем вас?

– Именно это он и хочет сказать, – отозвалась я, чувствуя, как между лопаток пробежала капелька пота и остановилась как раз в том месте, где к пояснице прижималась острая арбалетная стрелка. – Но, видать, не договоримся.

– Понимаешь, девка, – почти в ухо шепнул мне разбойник.

– Какого черта? – Лицо Коли обезобразила гримаса недоверия. Вероятно, на один крохотный миг он решил, что я знакома с этими головорезами. Он было сделал резкий шаг в нашу сторону, только острие недвусмысленно кольнуло кожу, так что я непроизвольно выгнулась дугой.

– Савков, – прикрыв глаза и чувствуя, как внутри все сжимается от горячей волны, попросила я, – стой на месте.

– Что?

– Она говорит, если кто-нибудь из вас пошевелится, то ее внутренности превратятся в месиво, – ответил за меня толстяк.

От него пахло потом, винным перегаром и легким, едва заметным сладковатым душком опиумных курений.

Савков с Давидывым испуганно переглянулись и выдали нас всех с головой. Тот, что со шрамом, тут же оттолкнул от себя Дарью, и женщина неуклюже шлепнулась на руки, в кровь разбив ладони и колени. Аля постояла ровно секунду, а потом все-таки принялась ее поднимать. Кухарка тяжело встала, охая и потирая поясницу. Ее пушистые седые волосы вороньим гнездом топорщились на голове, прилипали к губам и лезли в глаза, доставляя немалые мучения. Мужчины явно растерялись, испугавшись за мою жизнь. Теперь они даже не пытались разыгрывать из себя всесильных героев. Николай смог проглотить даже гнусный удар под дых от подпаленного им длинного разбойника и не попытался ему ответить, чем вызвал у того приступ неудержимого гогота.

Нас вывели со двора. Дверь сторожки была распахнута настежь. Ночной сторож, по совместительству конюх, валялся на пороге. Светлая рубаха его была черна от крови.

– Не оборачивайтесь! – гаркнул толстяк, когда Дарья перекрестилась на труп. Острие так сильно прижалось к моей спине, что я попыталась отодвинуться.

Было самое время появиться дракону, но отчего-то в этот раз он не торопился на помощь. Сколько я ни повторяла про себя, как детскую зубодробильную считалочку: «Давай же, немедленно прилетай!» – крылатая тварь будто растворилась в неизвестности.