Песнь ста миров - Цзюлу Фэйсян
Глава покачала головой:
– Нет. – А затем невозмутимо распорядилась: – Проводите его в мои покои.
Дождавшись, когда подручные с даосом отдалились на приличное расстояние, Жо Шуй обернулась и, бросив взгляд на Сяо Моняня, произнесла:
– Этим вечером тебе не нужно приходить в мои покои.
Долгое время он тихо смотрел на нее и, опустив глаза, все-таки ответил:
– Хорошо.
В то же мгновение глаза девушки немедленно потускнели.
Наступила ночь.
Сквозь занавес темной вуали Жо Шуй молчаливо изучала сидящего на постели прекрасного даоса. Она не говорила ему ни слова, и он тоже молчал. Когда в таком молчаливом сидении миновало полночи, Жо Шуй наконец-то заговорила:
– Так как тебя зовут?
– Му Чжаоцзы.
Она кивнула и замолчала вновь, глядя на даоса бездумным взглядом, ожидая, когда кое-кто в ярости выбьет дверь и вломится в покои. Вот только дождалась она лишь ленивого солнца, защипавшего рассветом глаза.
Жо Шуй потерла уставшие веки и, увидев, что глаза даоса тоже все покраснели, не выдержала и рассмеялась. Ее смех становился все громче, почти резал слух, и Му Чжаоцзы нахмурился, однако затем голос неожиданно стих. Зарыв лицо в ладонях, Жо Шуй изнеможенно опустилась на табурет.
Глава 4
После той ночи всегда следовавший за Жо Шуй буддийский монах сменился даосом. Казалось, она совершенно потеряла интерес к Сяо Моняню или, что более вероятно, вовсе его позабыла.
В один из дней, после полудня, так совпало, что, отдыхая в беседке в саду, Жо Шуй увидела Сяо Моняня за кормлением рыбок у прудового мостика. Склонив голову набок, она томно опустила ее на плечо Му Чжаоцзы, отчего тот слегка напрягся.
– Не волнуйся так, – дразня, улыбнулась она. – Я ничего тебе не сделаю.
Парень скользнул взглядом по монаху и вздохнул:
– Зачем тебе все это? Он – человек, погруженный в нирвану. Не лучше ли пощадить саму себя?
Женщина снова улыбнулась:
– Тем самым ты просишь меня отпустить его.
Даос не ответил, и тогда она притянула его лицо к себе и с серьезным видом сказала:
– Решай сам. Если хочешь, чтобы я его отпустила, – немедленно позволю ему уйти.
Словно не в состоянии больше терпеть, монах швырнул весь рыбий корм в пруд и, поднявшись на ноги, направил мрачный взгляд на Жо Шуй. Выражение его лица напоминало прежнего Сяо Моняня.
Вот только женщина его словно и не видела. Она продолжала упорно смотреть на Му Чжаоцзы – казалось, стоило тому кивнуть, и она тут же велит Сяо Моняню убираться. Даос переводил взгляд с монаха на главу, всем сердцем чувствуя неловкость и безысходность, когда Сяо Монянь вдруг подошел к ним.
– Зачем ты так унижаешь себя? – Он уставился холодным взглядом на Жо Шуй. – Чего ты хочешь?
Лишь теперь она подняла голову и бросила на него взгляд, издевка в ее голосе резала слух:
– А что, ты можешь дать то, чего я хочу, мастер Кун Нянь? – На мгновение она замолчала, а затем заговорила вновь: – К сожалению, на это ты не способен…
Не успела она договорить, как он свирепо притянул ее и, одной рукой крепко удерживая голову девушки, а другой откинув вуаль, впился в ее губы.
Она удивилась, однако не стала бороться. Обеими руками обхватив шею Сяо Моняня, она с тем же напором ответила на поцелуй, казалось, желая вместить в него всю боль, всю обиду прошедших лет.
Лицо Му Чжаоцзы застыло от еще большей неловкости. Парень поднялся и незаметно покинул беседку.
Когда волна гнева спала, Сяо Монянь пришел в ужас и хотел было отстраниться, но руки Жо Шуй крепко удерживали его на месте. Он ощущал вкус крови между их губ, казалось, находясь к ней так близко, мог отчетливо почувствовать борющиеся из последних сил отчаяние и жалкую надежду внутри женщины. Долгая разлука была мучительна не только для нее…
Он нахмурился, медленно углубляя хаотичный поцелуй. Тоска по ней хлынула наружу из тайников его сердца, разрушив на пути плотину, что он когда-то возвел с большим трудом.
Непонятно, сколько прошло времени, прежде чем воздуха стало совсем не хватать, и Жо Шуй наконец-то оставила губы Сяо Моняня и тихонько заскользила своими по его лицу. Их теплое дыхание слилось воедино, и, больше не меняя духовной силой голос, девушка прошептала на ухо мужчине:
– Я хочу лишь видеть твое лицо, вставая на рассвете, и держать твою руку, на закате возвращаясь домой. – Она потерлась о висок Сяо Моняня, из ее глаз заструилась соленая вода, укрывая влагой щеки обоих.
Он все еще помнил восковые слезы красных свечей и то, как когда-то снял с ее лица такой же красный свадебный платок. С тихой улыбкой Сяо Монянь ответил:
– Впредь я буду встречать каждый рассвет и каждый закат подле тебя.
– Когда-то ты уже даровал мне такую жизнь, вот только после отнял ее обратно, – спрятав голову у него на шее, хрипло произнесла Жо Шуй.
Мужчина опустил глаза, его сердце сжалось в тугой ком. Долго ничего не отвечая, он наконец-то тихо сказал:
– Не причиняй больше зла людям, Жо Шуй. Вернемся в Наньцзян.
– Хорошо.
Глава 5
Все жилы в руках и ногах Сяо Моняня были разорваны. Люди Равнины подвесили его тело на городских воротах, и размытым взглядом он видел лишь шагающую к нему издалека Жо Шуй. Облаченная в черное и облитая кровью, она держала в руке длинный меч, уже окрашенный алым цветом. Увидев его, женщина, казалось, улыбнулась:
– Сяо Монянь, уже ночь, вернемся домой.
Но прежде чем улыбка исчезла из уголков ее губ, сзади на нее обрушился изогнутый клинок…
– Жо Шуй!
Лунный свет укрывал Наньян точно вода, когда Сяо Монянь резко очнулся в постели в холодном поту. Перед глазами все еще стояла сцена из сна, и он приложил к груди ладонь, чтобы приглушить разрывающую боль. Неожиданно за окном промелькнула черная тень.
– Кто там?! – окликнул Сяо Монянь.
– Мастер Кун Нянь, – из темноты донесся женский голос. – Мое имя А Чжо, я представляю главу Шангуань Цихуа.
Сяо Монянь лишь молча продолжил изучать тень в углу комнаты, но его настороженность вовсе не смутила А Чжо. Она улыбнулась:
– Вы оказались заперты здесь тем демоном, и наверняка ваше сердце полно обиды. Но у меня есть способ помочь вам сбежать.
Он по-прежнему молчал, краем уха уловив движение на крыше и подумав, что наверняка это Жо Шуй прислала человека, чтобы следить за ним.
А Чжо поставила на пол фарфоровый бутылек, украшенный синим узором, и произнесла:
– Это
