Марко Леонетти - Клыки Асуры

— Я способствую развитию всего, что сопротивляется разрушению, — ответил альв. — Вы осознали то, что Дыхание Сумрака — страшное оружие, несущее смерть, неподвластное никому из смертных. Это благородный поступок. Вы решили спрятать его от своих собратьев, в которых воля к разрушению оказалась сильна. Это вдвойне благородный поступок. Сохраняя страшное Дыхание Сумрака в недоступном от смертных месте, вы спасаете сотни жизней. И этим вы идете против законов своей богини. А это выше всяческих похвал. Почему же мне не помогать тем, кто способен осознать величие созидания, вместо того, чтобы все глубже погрязать во мгле бесполезного разрушения?

— Слова твои витиеваты, альв, — сказал старик, прищурив глаза. — Хитры и искусны, настоящий шедевр речетворца. Однако могу ли я надеяться, что твое изобретение окажется не хуже красивых речей?

— Можешь мне поверить, маг, — уверенно произнес Вестри, и колдуну даже показалось, что подобие его прозрачных губ сложилось в настоящую дружескую улыбку.

Тарланд сделал еще несколько шагов. Изобретение Вестри, роковой механизм, прогневавший Хель, которая в отличие от других богинь и богов не пожалела времени на то, чтобы выбраться из глубин мрачного царства и вступить в Хифлинг и лично покарать неугодных…

Впереди… Дальше — это… Смерть.

Хьял дико хохотал, наблюдая за тем, как хищный мороз окрашивает бело-голубой изморозью тела врагов. И живые, и мертвые поклонники Аккала одинаково быстро застывали в коридоре обледенелыми глыбами.

— Работает, мастер альв! Работает, шельма его возьми!

Восхищению старого чародея не было предела. Колдун едва ли не хлопал в ладоши. Все полтора десятка противников съел жадный холод, после чего замораживающее волшебное вещество снова вобрали в себя две пасти по бокам коридора. Изумленный колдун подошел к ближайшей статуе и размашистым шлепком сбил обледенелую голову с плеч одного из волчьих слуг. Та со звоном раскололась о каменный пол пещеры. Хьял знал, что на подобные проказы у него совсем мало времени — после убийства врагов хитрая вещица.

Вестри восстанавливается всего пару мгновений. Опоздаешь — и заледенеешь как сосулька, даром, что ты почитатель Сумрака. Колдун поспешил ретироваться в безопасное место. Теперь Дыхание Сумрака запечатано навеки. Никто не возьмет его из зала, охраняемого изобретением альва…

— Стойте! — резко завопил Тарланд, так что дрогнули даже стены. Взгляд аквилонского волшебника замер на двух жадно распахнутых пастях, виднеющихся из стен. — Вперед дороги нет.

Хьёрса с недоверием вгляделся в холодный сумрак.

— По мне, так тут ничего опасного не заметно. Разве что пара крыс, да летучая мышь на потолке…

— Помолчи, Тарланду лучше знать, северянин, — строго повысил на него голос Карракх. — Но, во имя светлой Иштар, мой юный друг, неужели нельзя продолжить путь? Мы прошли уже достаточно далеко и возвращаться ни с чем будет скверно. Нам нужно посмотреть, нет ли там цепи, той, что ищет Вьяллар.

— Цепи там нет, — однозначно ответил аквилонец. — Клянусь сердцем Эрлика, я доподлинно знаю, что в том зале. Впереди спрятано дыхание Сумрака, и его стережет чудовищный механизм альва Вестри, убивающий холодом. Если мы ступим еще хоть на пару шагов, то все замерзнем, лед пронзит наши тела и отнимет жизнь.

Карракх помрачнел и в задумчивости провел рукой по своей лысине. Потом Заклинатель драконов развернулся к наемникам.

— Разве вы не слышали, что вам сказал ваш капитан? Поворачиваем назад.

Воины Родвара немного поворчали, однако, перечить не стали, и отряд зашагал в обратном направлении. Тарланд только что спас шестнадцать жизней.

… О загадочном зале никто не имел одинакового представления. Торрад Великан решил, что добрые силы решили вознаградить их за все страдания, угостив праздничным ужином. Ингурд подумал, что все они внезапно умерли, даже не успев этого осознать, и попали в запредельную Вальхаллу.

Хотя вообще-то Снежный представлял себе чертоги Хара несколько по-иному. Неизвестно, какие мысли промелькнули в головах других северян. Но все точно знали одно — перед ними небывалое чудо, и им непременно стоит воспользоваться.

Наемники Родвара стали рассаживаться за столы и придвигать к себе тарелки с богатым угощением. Кто-то поспешил сразу же наполнить походную флягу дорогим вином из кувшина. Через некоторое время по залу разнеслись нежные звуки лютней, объявивших начало праздника.

Единственным, кто оставался в стороне от жуткого пиршества, был Тарн, Сын Гарпии. На него, похоже, черное волшебство не действовало, и иллюзии не сумели пленить его мозг. Получеловек с удивлением и изрядной долей отвращения следил за тем, как воины расселись за гнилые обломки столов и стали с восхищением готовить для трапезы ломкие кости покойников и лохмотья их скудной одежды. Вино им заменила побуревшая кровь, оставшаяся в сосудах.

Все это происходило под некие странные звуки — не то скрежет камней, не то шипение гадов во тьме.

Сын Гарпии подозревал, что люди Вьяллара видели окружение совсем в другом свете. Переубеждать их было бесполезно — ведь все они попали под власть какой-то магии. Однако оставлять их здесь Тарн тоже не собирался. Вот он, конечно, и случай отомстить всем людям за былые унижения и обиды, но… С наемниками Родвара его связывало нечто странное, то, что обычно люди именуют дружбой.

— Отдых отменяется, — сказал Сын Гарпии. — Это мой приказ.

Ингурд беспечно взглянул на получеловека.

— Конечно, Тарн, дружище. Мы задерживаться не станем. Только дай-ка перекусим вдоволь, да попьем доброго вина…

— Поднимайтесь немедленно!

Это прозвучало настолько неожиданно и резко, что околдованные бойцы вздрогнули. Однако чары держали северян крепко. Во взглядах тех, кто обернулся на повелительный голос Тарна. Сын Гарпии стал искажаться, превращаясь в настоящее чудовище — каким он и должен быть. А воображение варваров дорисовало все недостающие черты. На воинов смотрел жуткий монстр, который решил увести их из Вальхаллы в самую тьму Хель.

— Вы что оглохли? На ноги! Живо! Или вы уже разучились двигаться?!

Северяне побросали гнилые кости и гневно схватились за свои клинки. В голову получеловеку пришла мысль, которую он собирался немедленно осуществить.

Сын Гарпии вдруг подлетел к Ингурду и сунул ему за пазуху «большую краюху хлеба».

— Поедим потом, друг, хорошо?