Роберт Асприн - Смертоносная зима

— Если ты только посмеешь…

— Ох, перестань, — махнула рукой Мрига и уселась на появившуюся за ее спиной грубую скамью. Перед ней возник неотесанный стол, на котором были хлеб, мясо и разбавленное водой вино, подобное тому, которое Харран таскал из погребов пасынков. Теперь, будучи богиней и существом совершенно разумным, Мрига могла бы угощаться и чем-нибудь повкуснее, но старые привычки брали свое — кислое вино напоминало ей о доме. — Хочешь?

— Богини не едят пищу смертных, — сказала Сивени подозрительно поглядев на стол. — Они едят только…

— …только пишу богов и пьют только пенящийся нектар. Да, я слышала об этом. Однако вот я сижу и ем говядину, запивая ее вином, хотя здесь могут находиться одни лишь боги. Попробуй вот этот вкусный филей.

Совершив возлияние за Отца Ильса, Мрига приступила к ребрам.

— Мир смертных, — вскоре произнесла она, вытирая со щеки жир, — это отражение нашего мира, разве ты не заметила? Или, возможно, наш мир — отражение их мира. В любом случае обрати внимание, что и тот и другой мир не вылезает из драк. Бейса, Кама, Ишад, Роксана. Возможно, если вражда прекратится у них, то прекратится и у нас. Или же если прекратим мы…

— Как будто то, что делают смертные, имеет какое-то отношение к нам, богам, — раздраженно возразила Сивени. Она ударила своим копьем о землю, и появилась изящная мраморная скамья. Сивени села; через мгновение перед ней материализовался алтарь, на котором Е жаровне, заманчиво поблескивая блестками жира, лежали политые вином бедренные кости молодого бычка. Она вдыхала аромат, всем своим видом показывая, что к мясу прикоснуться и не подумает.

— И такая прелесть пропадает зря… — вздохнула Мрига. — Впрочем, Харран об этом говорил. Боги поверили, что их могут изгнать другие боги, — именно это и случилось. Если бы только мы могли убедить людей, что различные боги могут жить друг с другом в мире и люди должны перестать убивать из-за них друг друга, тогда, возможно, прекратились бы все конфликты…

Всеведение, еще один атрибут, который Сивени утеряла в пользу Мриги, позволило Мрите услышать ее мысли: оказывается, идиотизм такое качество, что от него не избавляет даже бессмертие. Мрига приуныла. Да, единение идет даже хуже, чем можно было предположить. Сивени на самом деле не хочет делить с кем-то свои атрибуты, и она, Мрига, не желает с ними расставаться. Безнадежно… Она поймала себя на мысли, что смотрит на ребрышко в своей руке и из-за этого каким-то образом ощущает некую пустоту, образовавшуюся во вселенной.

— Я скучаю по своей собаке, — сказала Мрига.

Сивени равнодушно пожала плечами. Ее любимицами и союзниками были пернатые — хищные птицы и вороны-оракулы. Обе помолчали, но, когда Сивени посмотрела на Мригу, лицо ее слегка смягчилось.

— Богиня!

Мрига удивленно взглянула на Сивени. Прозвучавший голос вонзился в сердца обеих словно крючок. Обе ошеломленно посмотрели «округ, но никого не увидели; они выглянули из мира вне времени во временной мир… и увидели, как Харран падает под копыта лошадей пасынков со снесенной наполовину головой.

— Мой хозяин, — горестно воскликнула Мрига, — мой жрец, любовь моя!

— Наш жрец, — поправила Сивени. Похоже, она хотела сказать что-то еще, но сдержалась. Она поднялась так резко, что мраморная скамья отлетела в сторону, а алтарь в другую. Копье в ее руке подпрыгнуло и зашипело. — Я…

— Мы… — сказала Мрига, которая тоже уже была на ногах. Даже странно, как из таких ледяных глаз могли литься слезы. — Вперед!

Гром ударил с такой силой, будто разверзлись сами небеса. Все соседи тотчас обернулись и уставились в их сторону. Две богини, или, вернее, одна, не обращая на их любопытство ни малейшего внимания, ринулись с небес на землю. Светящаяся площадка, на которой они только что находились, пошла темными пятнами и обратилась в грязь.

Пожар на баррикаде, перегораживавшей улицу у Лабиринта, погас. Сама улица была пуста. На ней были только трупы и привлеченные падалью животные и птицы. Время от времени по улице кто-нибудь проходил или проезжал — пасынок на своем буйном коне, член нисийского отряда смерти или бандит Джабала, торопливо крадущийся по своим делам. Никто из них не заметил грязную уличную дурочку, сидевшую с пустыми глазами возле растоптанного трупа, и уж еще меньшее внимание мог привлечь покрытый сажей ворон, который, взгромоздясь на обгорелый фургон, глядел на тот же самый труп и на лежащего под ним юношу, пораженного стрелой, холодными внимательными глазами. В эти дни черные птицы в Санктуарии были самым обычным явлением.

— Его душа ушла, — прошептала Мрига птице. — Ушла давно, тело несчастного уже остыло. Как такое могло случиться? Мы же отправились немедленно…

— Время здесь и там течет по-разному, — тихим хриплым голосом ответил ворон. — Мы могли бы помочь, пока между душой и телом тянулась хоть тоненькая нить. Теперь слишком поздно.

— Нет, — сказала Мрига.

— Нужно было до камня разрушить это место еще прошлый раз, когда я здесь была. Тогда бы этого не случилось.

— Сивени, успокойся.

Мрига села рядом с изрубленными останками Харрана и коснулась рукой того, что осталось от его головы. Своим жестом она словно хотела убедиться в том, что он действительно умер, что плоть его холодна. Богам, поскольку они бессмертны, часто трудно бывает поверить в смерть и отнестись к ней серьезно. Но Мрига по отношению к этой смерти была настроена самым серьезным образом.

Она обратилась к своему всеведению, и ей удалось кое-что выудить оттуда.

— Мы можем его вернуть, — прошептала она. — Есть способ…

— И куда же мы его поместим? Сюда? — Сивени-ворон слетела на окоченевшую кучу переломанных костей и порванных мускулов, презрительно ткнув ее клювом. Крови не было. — А если не сюда, то куда?

— В другое тело!

— Чье же?

Всеведение не давало Мриге ответа, но это не имело значения. У нее уже и так появилась одна идея… она была пугающей, но вполне могла сработать.

— На этот счет сейчас нет смысла беспокоиться, — ответила она. — Что-нибудь придумаем.

— Даже если и так, откуда мы знаем, что его душа пережила тело? Души смертных такие хрупкие. Иногда смерть ведет к тому, что они буквально распадаются. Или довольно долго… довольно долго они пребывают в таком потрясении, что нет смысла помешать их в тело: они все равно не помнят, как в нем остаться.

— Он хоть и недолго, не все же был богом, — сказала Мрига, — а это кое-что значит. И не думаю, что Харран настолько хрупок. Давай же, Сивени, мы должны попытаться.

— Лучше было бы просто сжечь этот город, — заявил ворон, запрыгивая на плечо поднявшейся Мриги.