Дмитрий Суслин - Хоббит и кольцо всевластья (первый поход)

– Нет, – погрозил он пальцем палантиру, словно тот был живым существом, – тебе не сломить меня, проклятый булыжник. Я величайший маг на этой земле. Мое могущество слишком велико, чтобы я опасался какого-то там камня! Да, ты послан силами тьмы. Не думай, что я не догадываюсь об этом. Но это ничего не значит! Я повелитель Светлых сил, и нет такой силы, которая бы погасила свет моего духа. Он сильней всего.

Говоря это, маг наполнялся белым светом. Не зря он был прозван среди светлых магов Белым магом. Его плащ сверкал, как белый снег на вершинах гор, когда на него падают лучи полуденного солнца. Тьма отступила от Сарумана, но какая-то неодолимая сила продолжала тянуть его к палантиру. Саруман гордо и свысока посмотрел на камень, взял его в руки и поднес к глазам. В этот раз он увидел совсем не то, что ожидал увидеть. Вместо Гэндальфа его взору предстали темные пещеры Туманных гор, в которых, словно крысы, кишели и копошились орки.

– Мерзкие твари! – воскликнул пораженный Саруман.

Дальше произошло удивительное явление, которое сильно поразило Сарумана. Орки словно услыхали его голос, потому что разом все повернули свои отвратительные морды в одну сторону, и маг увидел их испуганные взгляды и приподнятые уши. Он понял, что смог достичь их сквозь пространство и толщи гор. Почти не раздумывая, он решил тут же подчинить их своей власти.

– Уроды! – продолжал маг. – Вы все должны покориться моей воле.

Орки разом зашипели и зарычали, как голодные псы, которые собираются напасть на добычу. Саруман осознал, что взял не тот тон и решил поменять интонации в своем голосе.

– Славные воины подземного мира, – мягким ласковым голосом, в котором орки услыхали неподдельное уважение, сказал он, – это говорю вам я, ваш верховный вождь, которому вы поклоняетесь. Вы слышите меня?

– Слышим, о великий вождь! – гортанными хриплыми голосами отозвались орки.

– Так падите же на колени передо мной! – приказал Саруман. Но приказ его прозвучал вовсе не как окрик, а как пожелание настоящего божества, которое хочет убедить в том, что ему действительно поклоняются. И орки почтительно исполнили желание мага. – Теперь я вижу, что вы настоящие повелители подземного мира. А не пора ли вам выйти на поверхность, чтобы стать повелителями и там?

– Нас еще слишком мало, владыка! – стали жаловаться орки. – Слишком часто в последнее время мы терпели поражение от людей и эльфов.

– Вас вполне достаточно для того, чтобы восточное предгорье было вашим! – уверил орков Саруман. – Разве не вправе вы владычествовать на берегах Большой реки (так не отличавшиеся большой сообразительностью и умом орки называли Андуин)?

– Да это наша земля, – согласились орки.

– Во всяком случае, она должна быть вашей, – поправил орков Саруман.

– И так будет, владыка! – зарычали орки. От ярости и решимости они стали кататься по земле и подняли невообразимый шум. Саруман чуть не расхохотался, видя это, но вовремя остановил себя и сохранил серьезность.

– Берите оружие и идите вслед за вашими командирами. И пусть никто не пройдет по вашей земле безнаказанным!

После этих слов и орки и пещеры пропали. Словно погас свет, и они утонули во мраке. Саруман тяжело вздохнул. Очень нелегко ему дался разговор с теми, кто был от него так далек. Тяжелая усталость навалилась на мага. Нечто подобное он ощущал в самом начале своих опытов с палантиром. Но вместе с тем, какое-то новое приятное чувство овладело магом. Он с огромным удовольствием вдруг вспомнил коленопреклоненных орков, которые называли его владыкой и повелителем и ни о чем не спрашивая и не споря соглашались исполнять то, что он скажет. Никогда раньше Саруман не видел существ, падавших перед ним ниц столь раболепно.

– Оказывается это так легко, – удивленно сказал Саруман, – повелевать рабами. Жаль только, что это только орки. Ну что ж, надо же с кого-то начинать. Пусть будут пока они, потом наступит черед остальных.

Тут он поймал себя на мысли, что его рассуждения не достойны светлого мага. Затем он обратил внимание на то, что от него не исходил тот свет, что был прежде, и что и сам и все вокруг него погружено во мрак и тьму. И черным огнем в этой беспросветной мгле, горел палантир Ортханка. Саруман вздрогнул. Его рука крепко вцепилась в посох, от которого тоже не исходило прежнего сияния.

– Силь оровен! – прошептал маг и повел вокруг себя посохом. Посох замерцал, сначала слабо, потом сильнее, пока не вспыхнул белым огнем и не разогнал мрак и темноту, как веник разгоняет слой пыли на полу. В келье мага снова стало светло. Только чернильным пятном выделялся на белом фоне палантир. Даже свет такого могущественного мага, каким был Саруман, не мог одолеть его и осветить ни снаружи, ни изнутри.

И все равно маг облегченно вздохнул и самодовольно улыбнулся:

– Весь сумрак мира не в состоянии справиться со мной, – сказал он и вышел из кельи, которая после его ухода тут же снова погрузилась в непроглядную тьму…

Глава третья ВВЕРХ ПО РЕКЕ

В тот же день, когда Гэндальф встретился с Эктилионом, поздним вечером Андуинскую гавань покинула небольшая ладья под серым парусом. Кормчий поймал южный ветер и направил ее вверх по течению. Андуин был в этом месте широк и спокоен. Нос судна вспенил тихие светлые волны, и оно стремительной птицей понеслось, почти не касаясь воды, словно в нем не было никакого веса. Никто не пришел проводить его в дорогу, никто не махал ему вслед рукой или платком, потому что гавань в этот час была совершенно пуста. У гондорцев не принято выходить на реку после полудня. Это считается недоброй приметой.

Все это очень устраивало Гэндальфа. Он не хотел, чтобы кто-либо знал, что он покидает Минас Тирит. Остальным было все равно. Гномы Балин и Двалин, наоборот, как и положено гномам, считали, что для похода подходит любое время, главное, чтобы это был не последний день луны, или полнолуние. Торонгил тоже мало доверял приметам, и куда больше Гэндальфу. С ним были два гондорца из Осгилиата Феномир и его брат Линто. Оба они принимали участие в походе за Чашей Анариона и показали себя отменными воинами и верными товарищами. Кормчим был старый Дорг, немой от рождения и не имевший родственников. Ну а Бильбо Бэггинсу, хотя он уже успел возненавидеть любой из видов плавания, было все равно, потому что он спал.

Через четверть часа ладья, носившая громкое название «Молния», достигла середины Андуина, а уже через час ее было невозможно разглядеть даже с самой высокой башни Минас Тирита.

Глубокой ночью «Молния», пройдя три лиги под попутным ветром, вышла в самую широкую пойму Андуина, где простор был так велик, что правого берега не было видно, а левый берег зловеще нависал темными силуэтами Горелых гор. Там на востоке виднелся вдали Мордор – царства мрака и ужаса. Близость врага ощущалась буквально физически. Воздух стал тяжелым и смрадным. Порывы восточного ветра приносили горький запах гари. Небо в той стороне тоже было почти черным, хотя до наступления утра было уже недолго. Но рассвет пришел очень поздно, словно ночь нарочно долго не хотела отдавать свои права утру.