Оливер Боуден - Братство

– Сперва отпусти меня. А потом я освобожу её.

– Нет.

– У меня есть связи с королем Людовиком. Проси, чего хочешь во Франции, и это будет твоим. Поместье? Где?

– У меня уже есть всё это. Здесь. И ты никогда не будешь здесь править.

– Борджиа пытаются изменить заведенный порядок, – заговорил Валуа, меняя тактику. – Я же хочу, чтобы всё было правильно. Править должен представитель королевской династии, а не дураки, в чьих венах течет вода. – Он помолчал. – Я знаю, что ты не такой варвар, как все остальные.

– Пока я жив, ни ты, ни Чезаре, ни Папа – никто из тех, на чье стороне нет мира и справедливости – никогда не будет править Италией, – проговорил Эцио, медленно шагнув вперед.

Казалось, страх заставил французского генерала застыть на месте. Рука, в которой он держал пистолет, приставленный к голове Пантасилеи, дрожала, но Валуа не отступил. Очевидно, в здании больше никого не было, если не считать попрятавшихся слуг. До них донесся равномерный звук сильных ударов, двери в дом сотряслись. Должно быть, Бартоломео справился с французами и приказал притащить таран.

– Прошу… – Выговорил генерал со всей учтивостью. – Я же убью её.

Он поднял глаза, пытаясь увидеть на крыше лучников, выдуманных Эцио, и даже не задумался над правдивостью этого заявления. Эцио ляпнул первое, что пришло в голову. В современных битвах лучников уже не использовали, несмотря на то, что лук перезаряжался куда быстрее пистолета или мушкета.

Эцио ещё раз шагнул вперед.

– Я дам тебе всё, что хочешь. Здесь много денег, я хотел заплатить своим людям, но теперь всё достанется только тебе! И я… я… я сделаю всё, что ты захочешь! – Он уже умолял, а фигура его выглядела настолько жалкой, что Эцио едва скрыл презрение. И этот человек считал себя практически королем Италии!

Он не заслуживал даже смерти.

Эцио подошел ближе. Они посмотрели глаза в глаза. Эцио медленно забрал из вялых рук генерала сперва пистолет, а потом веревку. Всхлипнув, Пантасилея отошла в сторону, наблюдая за происходящим широко распахнутыми глазами.

– Я… я только хотел уважения, – слабо прошептал генерал.

– Настоящее уважение можно только заработать, – отозвался Эцио. – Его нельзя получить по наследству или купить. И нельзя добиться силой. «Пусть ненавидят, лишь бы боялись» – самое глупое выражение, которое когда-либо придумывали. Не удивительно, что оно нравилось Калигуле. И не удивительно, что современные Калигулы живут по этому же принципу. А ты им служишь.

– Я служу моему королю, Людовику XII! – Валуа уныло посмотрел на ассасина. – Но, пожалуй, ты прав. Теперь я понял. – В его глазах сверкнула надежда. – Мне нужно больше времени…

Эцио вздохнул.

– Увы, мой друг. Ты проиграл, – он обнажил меч, Валуа, осознав всё, с достоинством опустился на колени и склонил голову.

– Покойся с миром, – шепнул Эцио.

С треском развалились двери, и во дворе появился Бартоломео, весь в пыли и залитый кровью, но невредимый. За его спиной стояли наемники. Он бросился к жене и обнял так крепко, что у неё перехватило дыхание. Бартоломео стал развязывать веревку у неё на шее, но пальцы дрожали, поэтому этим занялся Эцио. Барто двумя ударами Бьянки перерубил кандалы на ногах у жены и перерезал веревку на запястьях.

– О, Пантасилея, голубка моя, сердце мое, ты только моя! Никогда больше так не исчезай! Без тебя бы меня самого не стало!

– Нет! Ты спас меня!

– О, – Бартоломео смутился. – Нет. Не я – Эцио! Он придумал…

– Госпожа, я рад видеть, что вы целы, – оборвал его Эцио.

– Мой дорогой Эцио, как я могу тебя отблагодарить? Ты спас мне жизнь!

– Я всего лишь действовал в соответствии с великолепным планом твоего мужа.

Бартоломео посмотрел на Эцио с растерянностью и благодарностью.

– Мой принц! – Проговорила Пантасилея, обнимая мужа. – Мой герой!

Бартоломео покраснел и, подмигнув Эцио, сказал:

– Ну, если я теперь твой принц, мне надо будет добиться этого титула. Имей в виду, это всё было моей идеей…

Они пошли к выходу, но по пути Пантасилея коснулась руки Эцио и прошептала: «Спасибо».

ГЛАВА 41

Через несколько дней после того, как Бартоломео одержал сокрушительную победу над остатками армии Валуа, Эцио, прихватив с собой Ла Вольпе, отправился в убежище ассасинов на острове Тиберина, куда Эцио приказал явиться всем членам Братства.

– Каково положение дел в Риме? – Спросил Эцио.

– Всё хорошо, Эцио. Французская армия в смятении, Чезаре потерял важного союзника. Твоя сестра, Клаудия, сказала, что послы Испании и Священной Римской Империи поспешно вернулись к себе на родину, а мои люди справились со «стоглазыми».

– Но нам предстоит сделать ещё много…

Они добрались до убежища, где во внутренней комнате уже собрались их товарищи. В центре комнаты в очаге уже горел огонь.

Они поздоровались и заняли свои места. Макиавелли встал и произнес по-арабски:

– Laa shay’a waqi’un moutlaq bale kouloun moumkine. В этих словах заключена мудрость наших предков. Мы работаем во Тьме, но служим Свету. Мы – ассасины.

Эцио тоже встал и обратился к сестре:

– Клаудия, мы посвятили свою жизнь защите свободы человечества. Марио Аудиторе и его брат, Джованни, наш отец, когда-то точно так же стояли у огня. И теперь я предлагаю тебе присоединиться к нам.

Он протянул руку, и она взяла её. Макиавелли вытащил из огня знакомое железное тавро для клеймения, оканчивающееся двумя половинками кольца, которые соединялись с помощью рычага на ручке.

– Всё дозволено. Ничто не истинно, – спокойно проговорил он. И остальные – Бартоломео, Ла Вольпе, Эцио – повторили эти слова.

Макиавелли, как когда-то Антонио де Маджианис в момент принятия Эцио в Братство, торжественно сомкнул тавро на безымянном пальце Клаудии, навсегда выжигая на нём символ ассасинов.

Клаудия вздрогнула, но не закричала. Макиавелли убрал тавро и отложил в сторону.

– Добро пожаловать в Братство, – официально сказал он Клаудии.

– Сестры тут тоже есть? – Поинтересовалась она, нанося на обожженный палец успокаивающую боль мазь, пузырек с которой протянул ей Бартоломео.

Макиавелли улыбнулся.

– Разумеется.

Все смотрели на него, и Макиавелли повернулся к Эцио.

– Мы с тобой расходимся во многих вопросах, – начал он.

– Никколо, – возразил Эцио, но Макиавелли предупреждающе поднял руку.

– Но с тех пор как ты увидел богиню в Сокровищнице под Сикстинской капеллой, ты раз за разом доказывал нам, что ты – именно тот человек, который необходим Ордену. Ты выступил против тамплиеров, ты гордо и высоко нёс наше знамя, ты постепенно возродил Братство после поражения в Монтериджони. – Он оглядел всех собравшихся. – Друзья мои, настало время официально назначить Эцио на ту должность, которую он уже занимает по нашему общему согласию – лидера Братства. Я рад представить вам Эцио Аудиторе да Фиренце – великого магистра нашего Ордена. – Макиавелли посмотрел на Эцио. – Друг мой, отныне ты будешь носить имя Наставник – хранитель Братства и его тайн.