Формула власти. Новая эпоха - Анастасия Поклад
— Нет, — вздохнула Ристя. — Он сдержал слово: делал вид, будто ничего не произошло. Но… Клима, я даже не знаю, как сказать… Верховный странно ведет себя по отношению ко мне.
— В самом деле? — обда изобразила на лице скрываемое равнодушие. — Что нужно делать в твоем присутствии, чтобы ты сочла это странным? Амадим летает на доске в чем мать родила? Или напивается укропным вином под твоими окнами и орет срамные песни?
— Что за сельские фантазии? — поджала губы Ристинка. — Нет, все вполне пристойно. Даже слишком. То за руку меня подержит дольше положенного, то подарит что-нибудь, то зовет любоваться закатами…
— А что в этом такого? Не лезет же под юбку.
— Смерчи! Ты как была простолюдинкой, так и осталась, никакой дар не исправит воспитания. В высшем обществе, Клима, один лишний взгляд приравнивается к заглядыванию под юбку! А лишнее прикосновение наводит на определенные мысли.
— Значит, думаешь, Амадим решил за тобой приударить?
— Ну вот, опять! — Ристинка недовольно фыркнула. — Не «приударить», а безмолвно выяснить, не буду ли я против его ухаживаний.
— А ты что?
— Я?! У меня жених есть!
— Он умер, — напомнила Клима. — Лет пять назад, если не ошибаюсь.
— Четыре года, — процедила Ристя и с грохотом вернула на столик тарелку с ужином. — И его смерть не отменяет нашей помолвки!
— То есть, Амадим тебе настолько противен, что мертвец лучше него?
— При чем здесь это! Клима, прости, что напоминаю, но когда твоя мама погибла, неужели ты стала искать ей замену?
— Стала. И нашла неплохую мачеху.
Ристя бросила на нее боязливый взгляд исподлобья.
— Лишнее подтверждение, что в тебе нет ничего человеческого. И сильфийского тоже. Ты умеешь только считать деньги и выгоды, а по-настоящему любить не способна.
Клима сама не поняла, почему Ристинкины слова так ее задели. Она равнодушно выслушивала от бывшей благородной госпожи оскорбления и похуже, а тут почему-то захотелось ударить ее и жестоко отомстить. Словно в далеком детстве, когда смеялись над ее длинным носом.
«И правда, кого я по-настоящему люблю? Маму? Глупо, я была слишком мала, чтобы осознать. Отца? Я не видела его шесть лет и спокойно не увижу еще столько же. Теньку? Просто смешно. Юргена? Еще смешнее. Может, моя неспособность любить — это такой же недостаток, как длинный нос или угловатые плечи? И я так же ненавижу любого, кто указывает мне на него?..»
— Перестань на меня так смотреть, — Ристя невольно съежилась и отодвинулась к краю тахты. — Злюка ненормальная!
Клима сморгнула, спохватываясь. Она вовсе не хотела сегодня обрушивать на Ристю свой гнев.
— Довольно обзываться. Или это тоже черта высшего общества?
Ристя перестала ежиться и, наверное, впервые за все время поглядела на Климу иначе. Не раздраженно, не свысока, а будто бы с сочувствием. Может, она тоже подумала, что выговаривать обде за неумение любить — все равно как осмеивать длинный нос? Человек от рождения не выбирает внешность и некоторые черты характера.
— Прости меня, — сказала Ристя тихо. — Честное слово, высшие силы разберут, что творится в твоей голове. Я, и впрямь, слишком плохо тебя знаю, чтобы осуждать.
— Прощаю, — заставила себя ответить Клима. Она бы не назвала это ложью, но произносить слова примирения просто не хотелось. — Надеюсь, мы больше не вернемся к этому разговору. А вот на Холмы ты снова поедешь.
— Это месть?
— Необходимость. Подумай хорошенько, нравится ли тебе Амадим. И дай ему ответ, который будет выгоден Принамкскому краю.
Ристинка ахнула.
— Ты что же, — медленно проговорила она, — решила выдать меня замуж на Холмы, подобно тому, как нерадивые отцы женят дочерей на своих приятелях или бывших врагах в знак примирения?!
Клима не успела ответить: в дверь постучали.
* * *
Гера наткнулся на Теньку в одном из коридоров. Колдун сидел на подоконнике, забравшись на него с ногами, и со скорбным видом наблюдал за очередной тренировкой досколетчиков.
— Чего это ты здесь торчишь? — осведомился Гера, поравнявшись. — Куда свою Звезду подевал?
— Мы поссорились! — объявил Тенька. И надсадно закашлялся.
— Опять? Вы же помирились на днях.
— А сейчас поссорились, — повторил колдун и с сожалением добавил: — Вдребезги.
Гера сел рядом.
— Тебя снова угораздило с кем-то обниматься на ее глазах?
— Не-а. Тут так интересненько получилось… Клима заявила, что крокозябры с две отпустит меня в тот мир, а Айлаша не хочет переезжать в Принамкский край. Говорит, у нас тут средние века, нет водопровода и сетевой инфраструктуры.
— Не знаю насчет второго, — почесал в затылке Гера, — но водопровод у многих есть!
— Айлаша не верит в наш водопровод. И даже смотреть не хочет, потому что там, по ее мнению, крысы, плесень и латунные краники на ржавых трубах.
— Почему латунные?
— Не знаю, — махнул рукой Тенька. — Может ее этим в детстве пугали. Вроде как я Лерке рассказывал про чудище, которое живет в подполе и ест грязные носки. Кха! Это я таким образом побуждал ее к стирке. Но в итоге подполов она до сих пор не любит.
Гера не знал, что тут сказать. По его мнению, если девушка простила возлюбленного за обнимания с другой, то глупо потом ссориться из-за какого-то водопровода. Тем более, зная Теньку, Гера поражался серьезности его намерений: почти полгода с одной и той же! Наверное, кроме ссор, в Айлаше для веда было очаровательно все: и фигурка, и темперамент, и научный прогресс. А сейчас, вот, сидит, по-настоящему страдает, кашляет. Кстати…
— Нездорово выглядишь.
— Простудился немного, — беспечно хлюпнул носом Тенька. — Еще с тех пор, как мы в Принамке полоскались.
— Я тоже после той разведки чихнул пару раз, — согласился Гера, — но ты кашляешь уже целый месяц, если не дольше.
— Ай, брось. Это неинтересненько. Сам говорил, что я не закаленный.
— Может, тебе показаться врачам?
— Вот еще! У меня и без врачей дел хватает.
— Бледный ты какой-то, — присмотрелся Гера внимательней. — Давай все же сходим в лазарет.
Тенька упрямо скрестил руки на груди.
— Ни за что! У меня после осады Фирондо к лазаретам такое же отношение, как у Айлаши к латунным краникам.
— Но вдруг с тобой что-то серьезное?
— Говорю, же: простудился! — проворчал Тенька и закашлялся особенно долго, задыхаясь и сгибаясь пополам.
Гере это надоело.
— Тенька, что за ребячество! Если ты опять сляжешь, у нас встанет половина подготовки к штурму. Не хочешь в лазарет, пошли хоть к Ристинке, она с Холмов сегодня вернулась.
— Ладно, — с неохотой согласился колдун. — К Ристинке можно сходить. Она меня в лазарете не запрет.
В комнате Ристинки друзья застали Климу. Девушки сидели у жаровни на
