Остров жизни - Иван Поляков
(Кузьма Прохожий. Из услышанного на дороге).
***
Нерешительно подёргав за шерстяную юбку, Надия возвела большие и чистые, точно сапфиры, глаза.
– Бабушка, а скоро мама вернётся? – колокольчиком прозвенел голосок.
Щёки женщины залило румянцем, столь трогательно это прозвучало.
– Дорогая, но бабушка Вера заболела. Мама вернётся, как только всё наладится.
Надия с сожалением опустила взгляд. Кивнула, поджав губы. Направилась в комнату. Проводив девчонку несколько растерянным взглядом, Марта больше по привычке, нежели для порядка, сложила руки на груди. Ну чем же она могла помочь внучке?
Гюстав всё же поднёс «без вины пострадавшему» воды, протянул в вытянутой руке и сразу же отстранился, словно тот мог его укусить. Всё в доме стихло. Скрип протираемой посуды, недовольное сопение со стороны кресла. Единственное у ямы сквозь окно просматривалось какое-то движение.
Ивес глянул с подозрением.
***
Новый день и новая пища. С некоторым недоверием посматривая на собственный дом, Зое делала вид самый будничный.
«А что такое? Не могло же это тянуться бесконечно?!» – вновь напомнила она себе. Отец сломал ногу. Стройка снова остановилась, а в «полу» будущего погреба вдруг возникла дыра, куда собственно и провалилась балка.
Взгляд на дом.
Зое уже надоело это все. Ей просто нужен был простой ответ. Просто чье-то мнение, наконец, пока кто-нибудь в самом деле не свернул себе шею.
Ме-едленный выдох.
Бод, друг детства и новый мельник, пришел вместе с сыном.
Очень ме-едленный выдох.
Топчущийся у самого края, кругляш с длинными рукавами с минуту вертелся вокруг своей оси. Позже его увлекла стрекоза, но та быстро оторвалась, так что карапузу ничего не оставалось, кроме как найти менее прыткую мишень для изучения. Как заворожённый он вгляделся в окно, где во мгле старого дома, точно золото, поблёскивали соломенные кудри. Зое не могла сказать с полной уверенностью, но, кажется, Надия наматывала клубок, мерно покачивая головой и напивая мелодию из тех, что лились сами по себе. Скорее всего. Зое в жизни подобным не занималась и о происходящем по ту сторону рамы могла лишь догадываться.
Пухлые пальцы оттянули край курточки.
«Прямо как Мона. Та же улыбка без повода и лучащиеся глаза».
Но выглядел мальчишка при этом как новый мельник. Точно таким Бод и остался в памяти Зое в свои десять лет. Все повторяется. Не удержавшись, девушка взлохматила отливающую солнечной медью макушку.
Дамьен глянул наверх. Глаза и рот его широко раскрылись, а щёки налились румянцем. Женщина не стала смущать мальчишку сверх меры.
«Неужели я, в самом деле, такая старая?»
Под ногами что-то ухнуло. Посыпались камни, и пыльное облако поднялось из провала. Вовремя отскочив, Зое медленно опустила ногу.
«Опытная», – решила для себя она.
– Бод, ты как живой там?
– Живой, – глухо отозвался мужчина, и голос его прозвучал точно из склепа. – Здесь камнем обложено.
«Камнем», – эхом повторила про себя Зое, и мысли её засверкали не хуже звёзд. Алые отблески в кроне ели. Холодное бревно и всегдашние комары... Клад! Что же ещё? Золото утопшего под сосною мельника, которое так и не нашли. Ну конечно, и как девушка могла забыть? Деньги или, как она когда-то слышала в Арлеме, «финансовые вливания» пришлись бы как нельзя кстати.
На пару ливров в городе можно было приобрести корову, а в сундуке запросто могла оказаться и сотня, и две.
Зое сглотнула.
– Нашёл что-то? – бросила она, старательно скрывая потаённую надежду, и голос надломился.
– Нашёл, – эхом отозвался Бод. Отозвался и… И всё. Одним этим словом сын мельника закончил мысль.
«Убила б!»
– А что… ты нашел?
– Хлам, – всё так же односложно и откликнулся он, и сердце девушки упало.
«Твою да через!.. Ху-у. Ну конечно. Что ещё можно обнаружить в наших заиндевелых холмах. Только хлам».
Второй удар, и вторая волна вынесла пыль на поверхность, но Зое уже не волновалась. Это Бод сам пинком расширил проход. Само собой. Кому же захочется повторно ползти, проминая брюхом осколки камней.
«Надо было Пенина подрядить, – мысленно ударила себя по лбу она. – Тот и худ точно те же грабли, да и не жалко его совсем. Ненадёжен разве что, но красть там всё одно нечего. Карманы б обхлопала и свободен».
Ещё падение камней и ещё один тяжёлый пинок. Чрезвычайно тяжёлый. Любимым занятием Моны в последние годы стала готовка, у Бода же как будто от рождения наблюдалась тяга ко всему, что, так или иначе, можно было назвать едой. «Н-да. Если вдуматься, они просто не могли в конечном итоге не сойтись». И чего в таком случае Зое так волновалась? Чуть было общаться по этому поводу не прекратила. Молодость-молодость. Сейчас-то она уже не наделает подобных ошибок.
Жуя нечто, не глядя опознанное как хлеб, Бод, звеня, водрузил на край почерневший короб со ржавчиной самой различной формы. Выбрался, дав Зое возможность оглядеть себя полностью. Не так он и сильно изменился. С годами волосы мужчины потемнели, зато в противовес отросла столь же рыжая, каким в своё время был чуб, борода. Так же как и макушку раньше, её он не вычёсывал, так что птицам всегда было чем поживиться.
– Погреб когда-то был, – пробасил он, рукавом вытирая ставший серым от пыли нос. – Камнем обложен. Это всё, что не сгнило. Горбушку будешь?
«Ну нет».
Враз выделив главное, карапуз сунул нос в сравнительно целый, пусть и растрескавшийся позеленевший горшок, наклонил. Отливающие желтизной осколки залучились на свету.
Зое чуть ли не подпрыгнула:
– Янтарь?!
– Мёд, – без сожалений растоптал ее надежды Бод. – Мёдом когда-то было. Камень.
Карапуз смотрел долго. Наконец, вытащив один из осколков, он не без интереса подставил его солнцу. Бесчисленное множество прожилок и волн проявилось в медовой крупице. Осколок затвердевшей жёлтой радуги, проникая вглубь которой, луч расщеплялся, обходя пузырьки и теряясь в отражениях. Увы, но, как и многое прекрасное, эта крупица не продержалась долго, сломалась прямо в руках.
Обиженный взгляд ребёнка поднялся на отца. Тот лишь пожал плечами. А что он мог сделать? Два Бода поняли друг друга без слов.
«Без слов».
– Он у тебя вообще разговаривает? Ни разу не слышала.
– Говорит, – протянул мельник, в задумчивости жуя мякиш. – Дамьен,
