Грязная Гарди (СИ) - Вера Александровна Петрук
Она думала, что ее запрут, но красть внизу было нечего, идти некуда, а смотреть не на что. Или соперники еще не собрались, или жили не здесь, а приезжали на бои, как на работу. Гарди была уверена, что такие, как она — единицы, а у Сальвии есть постоянный штат профессиональных бойцов-гладиаторов. Такие, как Гарди, одиночки, желающие быстро заработать, встречались крайне редко и в Старом Городе. Обычно их быстро убивали. Даже опытным бойцам было трудно сориентироваться на чужой арене, но чаще всего их подставляли. Подставы ждала и Гарди, но ей до сих пор везло. Оставалась надежда, что повезет снова.
В раздевалке — пахнущей потом каморке без двери, имелось забранное решетками оконце. Сквозь него Гарди внимательно разглядела арену. Все, как и везде в подобных притонах. Площадка, залитая бетоном и обнесенная решеткой, темные ряды лавок, поднимающиеся по амфитеатру к потолку, усыпанному софитами и прожекторами. Потолок, как и бетонное покрытие, она оглядела особенно тщательно. Именно оттуда прилетали и выползали разные паршивые неожиданности. Пару разъемов она заметила, но они были небольшими, а значит, падающих прессов с неба можно было не ждать. Зато для горячей смолы или битого стекла они вполне годились.
В конце концов Гарди успокоилась и, усевшись на пол, закрыла глаза. Она знала, куда шла. И хотя подлости Сальвии были непредсказуемы, Гарди справится. Не в тренировках дело, и не в физической подготовке. Главное — стержень внутри, а ее основа была закалена и укреплена любовью. Звучало банально и сопливо, но такие мысли успокаивали и настраивали на победу.
Кир, наверное, сейчас волновался. Одна половина Гарди, та, которая когда-то носила прозвище Грязной, была убеждена в своей правоте, но другая, рожденная в Голубом Ключе, мучилась и терзалась сомнениями. Ее ведь могли убить, а они даже не попрощались. С другой стороны, может, так лучше? Отсеченная одним ударом острого лезвия конечность болит меньше, чем оторванная, с вырванными сухожилиями и костями. Раньше Гарди бы себе поверила. Но правда в том, что разницы не было, каким образом лишаться руки — болеть будет в любом случае. И была ли Гарди рукой? Ей хотелось быть частью его сердца, но она утешала себя надеждой, что их двухмесячное знакомство, закончившееся страстной ночью, было все же слишком коротким для глубокого и постоянного чувства. И одновременно хотелось ошибаться. В своем сердце она была уверена. Если бы Кир так поступил, и его убили где-нибудь вдали от нее, она бы не пережила такую рану. А поэтому умирать у нее права не было.
Мысли метнулись в прошлое, закопавшись в его песок и уйдя от опасных размышлений, грозящих лишить ее единственного преимущества — уверенности. А в прошлом был ее первый бой, когда она, девчонка тринадцати лет, две недели назад потерявшая мать и уже испачканная грязью этого мира изнутри и снаружи, оказалась на арене с ножом и злостью, переполнявшей сердце. Против нее выпустили детей-мутантов, которых выращивали где-то в подземельях трущоб для боев или на органы. Человеческого обличья в них было мало, но Гарди помнила боль от колючих ошейников, одетых на них шипами внутрь. Зубья рвали кожу, приводя соперников в бешенство — она даже не помнила, сколько их было. Помнила лишь чувство скорой смерти, мучительной, но все-таки быстрой, потому что терпения в глазах противников не было. Ее первое везение на арене случилось именно тогда. Гарди убили бы — не помогла бы ни врожденная ярость, ни ненависть ко всему живому и мертвому. Здесь они были с мутантами на одной волне. Вот только Грув, старый боец, которого должны были убить, как и Гарди перед побегом, почему-то захотел, чтобы она выжила. Выломал решетку, вломился на арену и поубивал мутантов одними руками, без оружия. Он тоже был злой — других эмоций у тех, кто жил ареной, не было. Босс проникся и разрешил Груву натаскать Гарди, а до тех пор — сохранить ему жизнь. Так, Грув стал первым и последним ветераном арены, который прожил еще одиннадцать лет после того, как перестал выходить на бои. Он стал ее папкой, тем, кого у нее никогда не было. Но вместе с заботой, опекой и бесценными уроками по выживанию на арене, он передал ей свою злость, которая поселилась в Грязной Гарди, горя в ней вечным пламенем и до сих пор. Когда она впервые поборола Грува, то стала готовить ему побег. Груву, как и ей, некуда было идти, но Гарди хотела одного — чтобы он жил. Она потратила все свои сбережения на подкупы, но, когда все было готово, он не смог покинуть арену. Их пришивали к ней с мясом и кровью, проходясь иглой по живому. Здесь была его жизнь, пусть и короткая, но имеющая смысл и закончившаяся целью — Гарди. Грува торжественно закололи на общем собрании, и тогда в сердце Гарди впервые зародилось сомнение, что она жила своей жизнью.
— Рада, что ты пришла, дорогая! — голос Сальвии выдернул Гарди из болезненных воспоминаний, но спасительным кругом не был. — Пора. Твой выход через пятнадцать минут. Почему еще не оделась?
Гарди встряхнула головой и вдруг поняла, что отсидела себе ноги. Вместо разминки, ее тело, сжатое саваном прошлого, закостенело и неожиданно заболело в самых разных местах. Будто все прежние раны ожили и дали о себе знать. Это нервы, убедила себя Гарди, выглядывая из окошка на арену. Это же надо было так с головой уйти в небытие, чтобы прозевать начало боев.
Лавки уже не чернели, они пестрели самым разным сбродом, и неважно были ли там богачи, или маргиналы. Гарди нужны были их деньги, но ее ненависти к ним хватило бы, чтобы заполнить сто таких амфитеатров. Софиты ярко горели, прожекторы бешено мигали, публика неистово вопила, а на решетках блестели капли крови. Первый бой подходил к концу. Два здоровых бойца, один с синей крашеной кожей, другой с красной, сцепились в луже крови на полу, и Гарди не сразу различила, что один из них насажен на зазубренный стержень, выскочивший из пола. Кто-то не заметил ловушки, на радость противнику и к ликованию толпы, всегда жаждущей еще больше крови.
— Одеться? — растерянно переспросила она, чувствуя, что ее начинает потряхивать. Гарди Грязная, которая вечно мешала в Голубом Ключе, куда-то делась и высовываться не желала.
— Ты дерешься с Раяном Быком на огненных ножах. Вы
