Елена Лобанова - Предел

Пелли никак не ожидала, что потребуется её понимание. Даже наоборот. Она как раз закончила переделывать картину убийства многих людей в картину избавления мирных путников от разбойников. К тому же этот Полутемный, временами выворачивал все дело так, что мысли путались и сознание уплывало. Надо было учесть еще и этот «казус». Пелли учла. Прикинула и так и эдак. Все равно получалось, что он — прав.

— Достойная Пеллиэ! — Даэрос уже выпил изрядно и перешел на Высокий слог. — Хватит страдать. У нас не было выхода. Давайте представим следующее: я стучу в каждый двор и сообщаю селянам: «Почтенные! Грабить нас небезопасно. Убивать — тем более. Среди нас — два эльфа, одна воительница, буйная, молодая и потому нелепо-бесстрашная, и Айшак — порождение скотской мамы и дикого гоблина…» Иди! Иди, ко мне, хороший мой, тварь позорная, ценный конь, экз… экземпляр, — Даэрос сгреб Айшака за храп и пригнул к колену. — Вались, почешу! Так уж и быть. Вот! Вот как я мог объяснить, тем троим, которых он затоптал, что это не просто лошак, а…. научно обоснованная ценность? Подлая и злобная. А!? Пеллиэ! С чего я начал? А! Ну и еще — нежная дева, убивать которую — подло. Представили? Глупо? Да какого ж я тут тогда оправдываюсь! За всех!?

Айшак захрипел. Даэрос его сдавил слишком сильно.

— Прости, мерзавец. Хочешь укропчика? — Полутемный расщедрился на целый пучок. — Нэрьо! Кончай кусты удобрять! Тебе все равно — нечем. Иди, поешь! Пеллиэ, ты тоже, давай, кушай. А то на вас смотреть страшно — цветок сиори и полевая ромашка — того и гляди — ветром унесет. Хватит лепестками трясти. Такое впечатление, что до нас в мире вообще никто никого пальцем не тронул. Светлый мой! Тебе еще что-то неясно? Или мы разобрались с обстоятельствами? А?

— Сапоги… Зачем? — Нэрнис тяготился этим отвратительным фактом. Раздевать мертвых — это верх непотребства.

— Ах, ну да! Так… чтобы побыстрее поняли. Представьте: едут за нами четверо в плащах. Приезжают в село и видят: трактирщика нет. Его вдова объяснить ничего не хочет или не может. Слуга, тот самый, который с сизым носом, трусит и от гостей прячется. Значит — что-то случилось. А что? Где? И когда? Въезжают они в лес. Село тихое, подозрительно пустое. А они тут, кстати, не так давно проезжали в сторону Малерны. Впечатлились? исуем дальше. Рисуем дальше. Что они видят за поворотом дороги? И на дороге, и в лесу — бывшие селяне. Трактирщик со следами колющего оружия, и еще один селянин, убитый так же. Трое — ножом в спину. Один, с порезанный рукой, убит ножом в горло. Трое — с раздробленными головами. Еще один — со сломанный спиной и перерезанным горлом. И в довершение картины — двое в лесу зарублены мечом и их такой же мертвый друг — на дороге. Нэрьо, если бы ты с таким обильным на несуразности сюжетом столкнулся, ты бы попытался, хотя бы в целях сохранения собственной шкуры понять, кто их всех отправил в Вечные Чертоги?

— Да… Конечно, прочитать следы, посмотреть, кто и чем был вооружен…

— Именно! А теперь, — картина вторая. Те же и там же. И увидят они вот что: следы телеги Почтенного Сорэада уходят вдаль по лесной дороге. Некий лошак, судя по тем же следам, плетется сзади. Далее: почтенный Сорэад остановился. Он был поражен, напуган, но не менее жаден, чем обычно. Этот мерзкий скряга не взял только ножи местных «селян» — отбирать оружие мертвых — плохая примета. Но все, что на них было — хорошие сапоги (у троих были стертые, я оставил, как есть), амулеты, обереги, даже хорошие пуговицы — все собрал. Нэрьо! Не закатывай глаза. Когда на поле боя гибнут воины — и нападающие и защитники — окрестные крестьяне равно обирают тела и тех и других. И, спаси Создатель, раненых. Многие после этой «жатвы» переходят в разряд мертвецов. Никакой Сорэад не проехал бы мимо восьми пар хороших сапог и, не обыскав тела. Более того — отсутствие восьми пар сапог не дает возможности точно понять рисунок боя. Да на этой дороге и в лесу надо три дня сидеть, чтобы соотнести рост «селян» с отпечатками в лесу. А на дороге я следы убрал. Ну!? Понятно? Сорэад прибавил ходу, как это теперь выглядит, только миновав отваленное бревно. Последнего, айшаком затоптанного, «он» проехал не останавливаясь. А ты как думал? Я, по-твоему, должен был оставить следы того, как вчерашний дохлый лошак бодро дробил копытами черепа? «Сорэад» кидался ножами, а его «слуга» рубил благородным клинком головы сельских разбойников? Нэрьо, пусть они размышляют, кто и кого в лесу убил, и кто следы замел. Вполне небрежно — видно, что замел. Но качественно — не видно, чьи были следы. А Сорэад должен был остаться Сорэадом. И остался. И сам он, и его «слуга» обдирали мертвецов. Как и положено сорэадам. Пока вы с Пелли в телеге обнимались… хорошо, спали обнимаясь, согласен — неосознанно тискали друг-друга, хватит спорить по мелочам! Вот, пока вы были там — я был здесь. Сапоги и хлам этих «воинов серпа и мотыги» закопал в лесу. Вещи выстираны. Твои тоже. А, там, на дороге оставлен самый загадочный мертвец. Вайолин. У него такая дырка на темени, что запросто можно задуматься о буйных гигантских дятлах. И уши стерты. Пусть думают, как такое возможно. Мы живы. Наши «последователи» и прочие путники защищены от неприятностей. Что тебе еще для счастья надо? Светлый!? Забыть, как ты рубил и пел? Кстати, а что это за жуткий вой был? Я понял, что — песня. Не понял, про что?

Пелли, как особа с живым воображением, рисовала «картины». Этот Даэрос был в чем-то прав. По его словам — так во всем. Конечно, Великолепный Нэрнис убил бы всех разбойников. Она в этом не сомневалась. Но так повернуть все дело… Когда был найден главный виновник — трактирщик, Пелли соотнесла его с Малерной и поняла суть замысла. А когда выяснилось, где и как Темный исказил суть произошедшего (только по части следов) — успокоилась. Вот, если бы она не сообразила, где и что Даэрос вывернул наизнанку, то продолжала бы беспокоиться. Нэрнис налил ей вина, и тепло потекло внутрь, делая костер ярче, жизнь веселее, а вскрики Вайолы из телеги — забавнее.

— Даэр! У меня такое впечатление, что неделю назад я был ребенком, а теперь — постарел.

— Это страшно? Нашему, моему, то есть, Повелителю Амалиросу почти две тысячи лет. Живет же.

— Грустно!

— Это ты мало выпил! Вот я еще позавчера хотел совсем убить вот эту скотину. Скотинку! Ослище поганый! Ты. Да. Морда мерзкая. Теплая! Иди, я тебя поцелую! Какая же ты — ценная тварь! — Даэрос дергал за губу Айшака, который развалился у него почти на коленях, как домашний пес. — Пить будешь, гадюкин сын? Пока хозяйка не видит? А?

Айшак покорно выхлебал все, что ему налил в кофр обожаемый сильный вожак, и упал.

— Все! Спекся! А? Слабак! — Даэрос заливал бой вином, Нэрнис глушил свои муки тем же, Пелли пила за компанию. Её просто никто не научил выбирать компании. Иначе, она бы полностью осознала все, что происходило далее.