Елена Лобанова - Предел

— И-эх! — Секира просвистела у Пелли над головой, почти описав круг. Служанка обняла ногу защитницы и зарылась поглубже в покрывало. Вайола радостно ухала, стоя в телеге, утонув по колено в перине, но на сей раз, приняв достаточно твердый упор, чтобы не вывалиться. Она была в восторге от своей «боевой разминки» и производимого впечатления. Нападавшие отошли от шока быстрее, чем рассчитывал Даэрос. Один из грабителей попытался подколоть Воительницу снизу ножом в ногу, но случайно угодил рукой под секиру. Дева как раз начала замахи в обратном направлении. Разбойник выронил нож и схватился за запястье. Кровь хлестала из вены. Вайола радостно завизжала. А нападавший упал. С ножом в горле.

Слева, наконец, вылетел Нэрнис. Меч в крови, сам он — тоже, глаза — шальные. Что он кричал, никто понять не мог. А он — не мог замолчать. С возвратившимся бешеным галопом Айшаком, Светлый разминулся случайно. Айшак сделал «свечку» и сбил наземь еще одного разбойника. Подняться лиходей уже не смог. Лошак с такой силой отработал ему задними ногами по черепу, что мотнувшаяся голова чуть не насадилась лбом на тележную ось. Отвратительный хруст, крики, ор Айшака, храп мерина и вопли Нэрниса, которые странным образом стали перетекать в песню — Пелли прощалась с жизнью.

Вайола, наконец, выдрала свою ногу из «сестринских» объятий и довольно лихо свалилась на спину разбойника, который так неосторожно повернулся к телеге задом, отбиваясь от изящных атак Нэрниса. На блестящий наспинник Воительницы хлынула кровь — Светлый с оттягом рубанул мечом еще одного нападающего — наискось от шеи к груди. Тело рухнуло рядом с Вайолой. Помогать деве встать не имело смысла. Придавленный ею противник оказался головой аккурат между двух «железных» грудей, лицом в землю. Неуспокоенная, радостно урча, била его в темя рукояткой секиры. Голова — не гвоздь, и меж грудей забивалась плохо. Противник не подавал признаков жизни. Вероятно, он умер в тот момент, когда Воительница припечатала его к дороге и тем самым сломала шею. Нэрнис поспешил на помощь к брату. Даэрос успел расправиться с еще одним разбойником. Последний, оставшийся в живых «селянин» попытался отбить ножом колющий удар даги, но рассек воздух. Полутемный прыжком оказался у него за спиной, и в следующее мгновение острие его оружия уже показалось из груди грабителя. Айшак озверел от запаха крови и носился по дороге, топча трупы. Даэрос высвободил дагу и рванул обратно в лес.

В лесу хрустело и шуршало. Слышалось тяжелое дыхание — то ближе, то дальше. Но неведение длилось не долго. Даэрос выгнал на дорогу… хозяина постоялого двора. И у этого разбойника был меч. Для человека, прожившего всю жизнь в сельской глуши, такое искусство владения мечом было нереально. Да и двигался он слишком быстро. Для простого человека. Пока Нэрнис удивлялся и прикидывал, как перебросить брату свой меч, дага в правой руке Даэроса преобразилась, выстрелив в стороны двумя малыми клинками, и превратилась в трезубец. Полутемный захватил оружие противника, опускавшееся в рубящем ударе, крутанулся на месте, и меч «трактирщика» отправился в полет в сторону леса. То ли оружие успело упасть на землю, то ли еще — нет, но вторая дага в левой руке Даэроса уже погрузилась в тело врага по самые дуги. Теперь Нэрнис сообразил, почему его брат отбивался с правой руки более короткой дагой. В голове плыл туман. Мир как-то странно дрожал. В голове звучала протяжная музыка. Даэрос «накатывал» все ближе, как волна.

— Нэрьо, кончай петь! Аль Арвиль, держите себя в руках! Брат, ты меня пугаешь!

Даэрос безрезультатно тряс своего Светлого родича. Вздохнув, он отхлестал его по щекам. Песня закончилась. Наконец-то.

Пелли была там, где ей и надлежало быть — в обмороке. Поэтому её было решено пока не беспокоить. А вот Вайола пыталась встать и вытащить голову… трупа, застрявшую между «тазиками» грудей по самые уши. Даэрос, не церемонясь, уперся в плечо девы и рванул «предмет» за окровавленные патлы. Нэрнис смотрел на это, как на что-то далекое, невозможное, происходящее не здесь и не сейчас. Когда брат командовал, он слушался. Зачем он слушался, Аль Арвиль и сам не понимал. Но надо было что-то делать дальше. Двигаться. Вот поперек дороги, под копытами Крысака лежит бородатый «предводитель». Горло перерезано. Хотя Нэрнис видел с дерева, на которое он перебрался по веткам соседнего, первый удар Айшака, с которого все и началось. Именно после этого удара он спрыгнул вниз, чтобы… Об этом лучше не думать. Дерево убирать — значит, дерево убирать. Стилеты пересчитать. А снимать обувь с трупов…

— Нэрьо, я тебе потом все объясню. Воительница, телегу надо отвести обратно, задом. Айшака изловить и привязать. Возвращайтесь за поворот, возьмите Нэрниса за руку и уведите. Ждите там. Я позову.

Пелли очнулась и стала задыхаться в перине. Попоны и перекладина лежали рядом. Впереди дорога поворачивала, и надо было аккуратно проехать поворот. А то — крутой слишком. Но она же это уже делала… Или ей все приснилось? Нет! Не приснилось! Нэрнис, забрызганный кровью, гладит Крысака. Вайола обтирает Айшака её косынкой. Не приснилось. И эта жуткая воющая песня… Пелли заплакала.

— А Даэрос? Он погиб, да?

— Нет, — отозвалась Воительница, — он на дороге… убирается.

Нэрнис молчал и гладил мерина.

Наконец бесшумно прибежал Темный, и, подхватив Крысака под уздцы повел по дороге. Пелли сидела в телеге, не прикрытая никаким шалашом от того зрелища, которое упрямо лезло в глаза. По обе стороны от телеги в кровавых лужах валялись тела людей. Даэрос решительно вытащил старые сапоги, в которых прежде мучался Нэрнис, и заставил брата переобуться. Издевается, что ли?

— Здесь потопчись, теперь присядь, встань!

Он таскал его за собой от тела к телу. В телегу забралась Вайола. Она смотрела на жизнь гораздо проще, как ребенок, который вообще не понимает в чем ценность жизни. Пока. В молодости кошмары начинают мучить с некоторым запозданием.

— Новые следы делает! — Зашептала она на ухо Пелли. — Какой умный! А ножи как бросает!

Наконец, Даэрос удовлетворился результатом, бросил в телегу какой-то сверток и… привесил к заднику связку разрезанных сапог. Обернулся, посмотрел на бледную Пелли, запрыгнул в телегу и пристроил перекладину на место. Попоны шалаша были как нельзя кстати. Пелли еле сдерживалась.

— Вайола! Садитесь на Айшака. Так садитесь, потом оседлаем. Нэрьо, иди в телегу!

Даэрос запрыгнул на место возницы и взялся за хворостину.

— Но! Пошел.

Телега катила по дороге. Еще один труп с раздробленным черепом видели только Даэрос и Вайола. Это был тот разбойник, которого гнал по дороге Айшак. Догнал, значит. Нэрнис подобрал ноги, чтобы не пинать бурдюки и корзины, пристроенные под покрывалом, уткнулся Пелли в колени и беззвучно зарыдал. Приключения, оказались, совсем не такими веселыми, как он предполагал вначале. И страдал Светлый Аль Арвиль не от чувства вины, а от того, что жизнь имела, оказывается еще и такую, отвратительную в своей подлости и кровавости сторону. И ему пришлось принять участие в этой бойне. И каждое новое судорожное рыдание он сопровождал немым вопросом, на который никто не мог ответить: «И что им дома не сиделось, селянам этим?!»