Елена Лобанова - Предел

Пелли, как особа с живым воображением, рисовала «картины». Этот Даэрос был в чем-то прав. По его словам — так во всем. Конечно, Великолепный Нэрнис убил бы всех разбойников. Она в этом не сомневалась. Но так повернуть все дело… Когда был найден главный виновник — трактирщик, Пелли соотнесла его с Малерной и поняла суть замысла. А когда выяснилось, где и как Темный исказил суть произошедшего (только по части следов) — успокоилась. Вот, если бы она не сообразила, где и что Даэрос вывернул наизнанку, то продолжала бы беспокоиться. Нэрнис налил ей вина, и тепло потекло внутрь, делая костер ярче, жизнь веселее, а вскрики Вайолы из телеги — забавнее.

— Даэр! У меня такое впечатление, что неделю назад я был ребенком, а теперь — постарел.

— Это страшно? Нашему, моему, то есть, Повелителю Амалиросу почти две тысячи лет. Живет же.

— Грустно!

— Это ты мало выпил! Вот я еще позавчера хотел совсем убить вот эту скотину. Скотинку! Ослище поганый! Ты. Да. Морда мерзкая. Теплая! Иди, я тебя поцелую! Какая же ты — ценная тварь! — Даэрос дергал за губу Айшака, который развалился у него почти на коленях, как домашний пес. — Пить будешь, гадюкин сын? Пока хозяйка не видит? А?

Айшак покорно выхлебал все, что ему налил в кофр обожаемый сильный вожак, и упал.

— Все! Спекся! А? Слабак! — Даэрос заливал бой вином, Нэрнис глушил свои муки тем же, Пелли пила за компанию. Её просто никто не научил выбирать компании. Иначе, она бы полностью осознала все, что происходило далее.

Сначала голодный, выпивший кувшин вина Нэрнис попытался спеть то, что он пел в бою. Волки навсегда ушли из этих мест. И Даэрос поздравил брата с очередной победой. Светлый был «хорош» настолько, что согласился выслушать стихи. Без рифмы. Но Полутемный пообещал бездну смысла. Потом поэт искал змею, но не нашел и стихи обошлись Нэрнису сравнительно легко. Без жертв. Это Пелли еще помнила. Но смысл «стихов» — не поняла. Её «обожаемый Принц» «делал лицо», но по всему было видно, что и для него смысл не так уж ясен. Даэрос, видя невменяемые лица спутников, пытался комментировать:

Нет осенней листвы.

Только эльф украшает собою иву.

Одинокий желудь.

— Ну! Это ж типичное! Ну, эльф на дереве! А, ну вас! Вот еще…

Страшно. Верят в легенды

Сыны дровосеков о бессмертных в лесу.

Эльф не может дать дуба

— Жизнеутверждающе, да? Или вот:

Эльф о корень споткнулся.

Старый дуб был им назван дубиною старой.

Любит эльф констатировать факты.

— Высоконаучно, вы не находите? Тогда еще:

Эльф пускает стрелу.

Умер старый клыкастый секач- поедатель

Дубов нерожденных

— Это о приумножении лесов. Понятно? Это цикл стихов. «Дубы и эльфы». Мой светлый период в творчестве. Пелли, ты нечувствительна к поэзии. Вот, другое дело — Нэрнис! Видишь? Он — плачет! Айшак, уйди, дай я брата обниму!

Нэрнис плакал. День был страшным, вино вымороженным, все остались живы. И даже Даэрос, вопреки ожиданиям, прочитал не нечто постыдное про голых дев, а вполне приличное. Ни одного похабного слова. Нефраль — а не брат. Понимает же, когда надо, кто, где, что, и как…

— О! Я, кажется, решил одну сложную задачу. Нэрьо. А принеси-ка нашу братскую чашу. Ладно. Ползти не надо. Пелли, то мятое блюдо в его сумке, помнишь? Неси. Сейчас я все объясню.

Пелли пришла в то состояние неуемной веселости, когда кажется, что можно еще много чего выпить, но на самом деле — пить больше нельзя. Она очень хотела петь, но не знала ничего кроме детских песенок, которые когда-то напевала ей мать. При эльфах исполнять такое — неприлично. Конечно, они думают, что «не могут дать дуба». Но это за них просто еще люди, как следует, не взялись.

Вайола брыкалась во сне. Вытаскивать из-под неё мешок было трудно. Но Пелли справилась. Даэрос что-то усердно втолковывал Нэрнису. Нэрнис выражал эмоции бровями, иногда жестами, но в целом, похоже, был согласен с доводами. В конце концов, он кивнул, пожал руку Полутемному брату, и Пелли поняла: момент упущен, темное нетрезвое чудовище заморочило голову Прекрасному Светлому Принцу и склонило его… ну, к чему-то, точно склонило.

— Милая наша Пелли! — Даэрос стоял с полным «блюдом» вина и почти ничего не проливал. — Твои заслуги перед нами неоценимы. Долг невосполним. Наш. Подвиг твой бес…бесценен! Мы с братом долго спорили, кто, как и чем из нас… кто из нас тебе более обязан, но решили, что — никто! То есть — поровну. Каждый из нас должен взять тебя в жены. Понимаешь? Нет, не на время, не по очереди, ты меня сбиваешь, дева! В том смысле, что у эльфов не может быть одной жены на двоих. Хочешь быть женой на двоих? А чего тогда подпрыгивать? Вот! Значит, в этом месте наши обычаи сходятся. Таким образом, если ты не можешь именно этим путем… то есть мы этим путем никак не можем… Короче! Одна сестра на двоих вполне может быть. Это естественно! Хочешь братьев? Один — нормальный, другой — я. А я, как брат, очень даже неплох! Нэрнис, подтверди! Видишь? Кивает! Ну!? Что значит, если он хочет. А мое мнение где? Мы вообще в данном вопросе выглядим как из одного яйца, то есть — общее тело. То есть — дело. Ваше тело — наше дело, или наоборот? Я запутался с тобой, Пелли. Братьев заводить гораздо легче, чем сестер. Короче, Дева наша ценная, пей, пока наливают! Это братская чаша, а не блюдо мятое. За отказ — кровная месть! Ты хочеш-ш-шь крови!?

Этого Пелли сегодня насмотрелась и не хотела. В том, что Темный может убить быстро и на ощупь — не сомневалась. Она отхлебнула из «чаши». Даэрос приподнял засыпающего Нэрниса за ворот рубахи и показал ему «братский сосуд». Реакция была правильной. Не пить из этого было нельзя. И Нэрнис выпил. Пил честно. Даэросу пришлось отнять, чтобы самому приложиться.

— Все! Готово! Поздравляю, Пеллиэ, теперь у тебя есть два брата. А ты — есть у нас. Никуда не уходить! Если что — зови Айшака. Завтра нас везет Вайола. Как хочет — пусть так и везет. Два брата! Здорово, да? А… еще. Я тебе завтра уши проколю.

Темный растянулся рядом с Нэрнисом. Пелли смотрела на двух спящих эльфов и не понимала. Не понимала, как она может вот так любить этого дивного зеленоглазого… теперь уже брата. Не понимала, потому, что это было неправильно. Не понимала, чем два остроухих пьяных мужика отличаются от двух обычных пьяных мужиков, которых она в своей жизни неоднократно таскала из трапезной по комнатам. Не понимала, как можно вот так спать на земле. И еще — два спящих вповалку брата — это не просто два спящих вповалку. Они пачкаются, пылятся, они могут свалиться в костер. Пелли приступила к новым тяжким обязанностям. Откатила, повернула, уложила, укрыла. Между братьями как раз было место. Пелли втиснулась, по привычке прижалась к Нэрнису и вспомнила: «Я тебе завтра уши проколю». Лучше бы — сразу сердце. Она не понимала почему, просто — чувствовала так.