Дж. Кинг - Сердце полуночи

Несколько раз они пересекали сладкий след оленей и косуль, но Люкас, не сворачивая, мчался все дальше. Казалось, что он целиком поглощен идеей охоты на медведя. Найдя дорогу на Гундарак, он ни разу не сбился с пути, хотя бежали они параллельно дороге в полумиле от нее, ни разу не замедлил ход, чтобы понюхать черную грязь или прислушаться к испуганному шороху между деревьев. Его неуклонный стремительный бег прервался только раз, когда он почуял на дороге запах одинокого путника. Но даже тогда Люкас остановился ровно на столько времени, сколько потребовалось ему, чтобы растерзать злосчастного пешехода.

Они без труда преодолели расстояние в пятнадцать миль, разделявшее Гармонию и Скульд, когда Казимир вдруг почувствовал свежий след двух людей, недавно проехавших по дороге верхом на лошадях. У него не было никакого желания убивать людей сегодняшней ночью, однако он уже стал уставать от бесцельной непрерывности их бега. Убийство сулило ему лишь приятое разнообразие.

Казимир ускорил свой бег и, обогнав Люкаса, нырнул в глубокую каменистую канаву, которая отделяла их от дороги. Повернув нос по ветру, он верхним чутьем уловил запах коней и людей. Тогда он легко перемахнул через ручей, несущийся по дну оврага, и стал натужными скачками взбираться по противоположному склону. Его лапы взрывали жирную влажную почву, и из-под мшистого покрова взлетали вверх фонтанчики талой воды. Люкас следовал за ним по пятам.

Наконец Казимир вскарабкался на безлесный склон оврага. Чуть ниже лежала дорога на Гундарак, похожая на глубокую ножевую рану, рассекавшую лес. Широкое полотно дороги было изрезано колеями и изрыто глубокими ухабами, наполненными водой. Двое всадников медленно пробирались вперед между лужами, и копыта коней жирно чавкали в размокшей глине. Люкас нагнал Казимира в тот самый момент, когда тот готов был ринуться вниз на всадников.

И тут ему в ноздри ударил знакомый запах.

Это была Юлианна.

Сначала он почувствовал легкий аромат ее тела, затем учуял приятный запах Ториса. Казимир снова втянул носом воздух, надеясь на ошибку, однако никакой ошибки не было.

– Твой приятель-жрец подозревает тебя, – сказал за его спиной Люкас. Казимир метнул на него испуганный взгляд и увидел, что бард успел превратиться в человека. – Все так, как я говорил, Казимир. Он интригует против тебя, однако боится за жизнь внучатой племянницы Кляуса.

Казимир снова перевел взгляд на дорогу.

– Он еще не рассказал ей о твоем проклятье, – продолжал Люкас. – Он даже сам не очень в этом уверен. Тем не менее твой жрец везет Юлианну в безопасное место, прежде чем поднять оружие против тебя.

Казимир затрясся, а в сердце его забурлил гнев. Он пожелал преобразиться в чудовище, полуволка-получеловека, и через считанные секунды уже стоял на задних ногах, шипя и брызгая слюной.

– Я убью его прежде, чем он успеет отнять ее у меня!

Люкас схватил Казимира за чудовищную верхнюю конечность.

– Сдержись, Казимир. Если ты нападешь на жреца, Юлианна только пришпорит свою лошадь и доскачет до Гундарака. Тогда ты потеряешь ее навсегда. Есть другой способ, и это – еще один мой урок.

Люкас торжественно повернулся к дороге и поднял вверх обе руки наподобие дирижера перед хором. Затем он сложил ладони и медленно опустил руки перед собой.

В близлежащем лесу зазвучала какая-то не то музыка, не то песня. Она начиналась негромко, ритмично, напоминая звук, который производит вода, стекая с ветвей деревьев. Затем к этому ритму присоединился низкий гул, негромкий, но такой могучий, что Казимир скорее ощущал его, нежели слышал.

Только после этого, перекрывая грозное гудение, зазвучала робкая, неторопливая мелодия, рожденная ветром, которая, казалось, шла ото всюду, от каждого дерева и от каждого пучка прошлогодней травы.

На дороге внизу Юлианна попридержала коня, вслушиваясь в песню земли и леса. Жеребец Ториса прошагал еще несколько шагов, а потом тоже остановился. Теперь уже оба путешественника неподвижно сидели в седлах и внимательно вслушивались в непонятный звук. Поводья в их руках свободно провисли.

Казимир обернулся к Геркону Люкасу. Бард слегка улыбался одними губами. Когда он заговорил, голос его оказался жалким и слабым по сравнению с могучей музыкой.

– Видишь ли, Казимир, до тех пор, пока ты отвергал, сражался со свирепым зверем, живущим внутри тебя, ты был неспособен действовать и оттого – несчастен. Теперь ты стал много сильнее. Тебе еще предстоит почувствовать, насколько могущественна эта сила, однако попробовать, что она собой представляет, ты можешь уже сейчас.

Казимир почувствовал, как по спине его пробежал холодок, и снова посмотрел на дорогу. Торис и Юлианна, обмякнув, повисли на шеях своих скакунов. Молодой Мейстерзингер обеспокоено покосился на своего наставника, но бард лишь небрежно махнул рукой.

– Я не причинил им вреда. Магическим способом я верну их обратно в их

Собственные кровати. Утром они проснутся и решат, что все это был только сон. Однако не скоро им придет в голову снова попытаться бежать.

Казимир ничего не сказал, спокойно прислушиваясь к мелодии, заполнившей собой наступившую вдруг тишину. Чудовище понемногу отступало, и тело его снова вернулось в человеческое обличье. Лишь только превращение закончилось, Казимир опустился на колени прямо на мокрую траву. Люкас стоял в десятке шагов от него, продолжая неотрывно смотреть на дорогу. Проследив за его взглядом, Казимир увидел на опушке леса двух коней без всадников, которые мирно паслись.

Не в силах справиться с дрожью в голосе, Казимир спросил:

– Какими еще возможностями ты обладаешь, мастер Люкас?

– Сегодняшний наш урок закончен, – холодно ответил бард. – Ты тоже слышал эту песню, и проснешься в своей постели так же, как и они. Но только в отличие от них, Мейстерзингер, ты будешь точно знать, что это был не сон.

ГЛАВА 13

Сквозь налившиеся свинцом веки Казимир смотрел на спящую Юлианну. Ее темные волосы аккуратными кудрями лежали на подушке, обрамляя светлокожее, словно выточенное из благородной кости лицо. Под одеялом слегка поднималась и опадала грудная клетка. При каждом неслышном вдохе девушка слегка вздрагивала, будто от холода, и Казимир, поднявшись, укрыл ее еще одним одеялом.

Отвернувшись от кровати, Казимир выглянул в окно. За стеклом простиралось до самого горизонта бледное небо и преследовали друг друга беспечные воробьи. “Только вчера, – думал Казимир, следя за ними глазами, – только вчера Юлианна пыталась покинуть меня”.

Один из воробьев уселся на подоконник прямо за окном, неловко подпрыгивая на холодном камне, словно холод пронизывал его трехпалые скрюченные лапки. Затем он легко коснулся клювом стекла.