Александр Турбин - Метаморфозы: тень

— Пойдем со мной, Шин То. Нас ждут, — Тун Хар никогда не врал и никогда не подводил, вот только…

— Не могу, — упрямо прохрипел сын Вождя. — Не сейчас.

— Почему? — удивился Тун Хар.

Почему? Просто… Шин То вдруг понял, что не может понять, не может вспомнить — почему нельзя возвращаться. Зачем-то он ведь шел все это время? Зачем?

— Шарг всегда идет до конца, — прохрипел он чьи-то чужие слова и попытался сделать следующий шаг. Не вышло, словно кто-то бесконечно более сильный прижал ступни к земле. — До конца.

Он рванулся назло, сдирая кожу стопы, оставив подошву вместе с кровоточащей плотью, но делая следующий шаг на острые камни. Откуда здесь камни? Откуда острые грани на ровной дороге? Словно судьба смеялась, глядя на уставшего шарга. Смеялась?

— Смеялась, смеялась, — повторил подъехавший справа старый воин в разорванных в клочья доспехах. — Там они все шутники, паскуды.

Сын Вождя с трудом узнал в подъехавшем воине последнего друга отца. Весельчака. Балагура. Не унывающего никогда. Что стало с ним? На него смотрел мрачный старик с исполосованным жуткими шрамами лицом.

— Шео Ма? Ты?

— Нет, не я, — также мрачно ответил Рорка. — Мама моя. Куда идешь?

— Не знаю, — ответил Шин То, чувствуя, что этому шаргу можно признаться честно. — А куда мне надо идти?

— Дурак, — разозлился Шео Ма. — Если не знаешь куда идти — иди навстречу боли. Понял? Боли.

И не дожидаясь ответа, пнул пятками сивого жеребца, собираясь прочь.

— Подожди, — Шин То с удивлением понял, что боль, прежде незаметная, начинает рвать его грудь, раздирая на части. — А ты?

— А я уже сходил, — непонятно ответил старик. — Мне уже хватит.

Длинная колонна знакомых и незнакомых Рорка шла навстречу, обходя растерянного Шин То, словно горный ручей, встретивший скалу во время половодья. Скалу?

И Шин То стал искать глазами единственного воина, кому бы он поверил беспрекословно — отца. И не находил. Только чужие серые лица вокруг. Слева. Справа. Спереди. Сзади. За кем идти? Куда идти?

«Иди навстречу боли», — шепнул злой голос. «Боли», — ответило эхо. И боль окутала тело, вывернув наизнанку душу…

Шин То открыл глаза. Утренний свет падал сквозь входной проем небольшого шатра. Было холодно, пахло хвоей, а боль все так же рвала грудную клетку. Вот только вместо хмурого Шео Ма рядом стоял единственный шарг, славе которого сын Вождя завидовал.

— Очнулся? — равнодушно спросил Орео Хо. — Молодец.

И ушел, забыв опустить полог…

Глава 17

Не знаю, как остальные, но короли точно рождаются в капусте.

— Ты хорошо подумал?

Я пожал плечами.

— У тебя будет только одна попытка донести свои мысли до наследницы трона. Но помни, можно прыгать вокруг нее, трясти своей куцей бородой, гадать на мышином помете, но так и не достучаться до ее сердца. Так можно напугать нищебродов и провинциальных вояк, но не дочь Энгелара. Дешевые фокусы оставь до следующего раза. Но и говорить с ней, как равный, не смей — то, что приемлемо для меня, категорически недопустимо для Итланы. Она живет прошлым, грезит былой славой и мечтает повторить подвиги отца. Для неё всё то, что ты предлагаешь, — немыслимо. Сказка, которая скорее вызовет гнев, чем понимание. И веры тебе нет, потому что ты для неё — причина всех бед.

— Но тебе же есть вера? Мастеру заклинаний?

— Без меня тебя никто и слушать не стал бы, но и со мной вряд ли ты чего-нибудь добьешься. Ты предлагаешь сломать устои.

— Я предлагаю?

Я устало мотнул головой. Всё, как прежде, ничего не изменилось — чем больше пытаешься вырваться из омута, ищешь варианты, пути, тем глубже засасывает. Ведь вроде решил в сожженном в хлам Валенхарре — больше ни во что не вмешиваться. Твердо ж решил, но что делать, если остаются привычки… Вот и сейчас, всё, что я сделал — просто задал вопросы, а потом попытался найти ответы. Всё. В чем вина теперь? Ведь всё логично.

Последнее я произнес вслух.

— Логично? Это как посмотреть, — возразил Малый, присутствовавший при нашем разговоре.

Я опустил голову. Я устал бороться с ветряными мельницами, дуть во флюгер и изображать ветер.

— А как еще можно смотреть, Высший? Вы проигрываете войну, это вы сами раз за разом говорите, не я. Не сегодня, так завтра, не завтра, так через сотню лет, но Рорка поднимутся на север и дойдут до Ледяного моря. И всё, что было вам дорого на этой территории, перестанет быть. Это тоже ваши слова. Так в чём я не прав?

— В этом ты прав, — неожиданно покладисто ответил Карающий. — Но то, что ты дальше предлагаешь…

— Я ничего не предлагаю, я просто ищу ответ на вопрос «как». Пытаюсь найти. Ведь что получается, Высший? Всё, чем вы жили раньше, — рушится. Все ваши заслуги — в труху. Города — в руины, прошлое — в мусор. И вы сами признаете — этого не остановить. Тогда вопрос — почему?

— Потому что мы стали слабыми, — ответил Карающий. — Только люди еще слабее.

— Подожди, Высший, потом мы поговорим о людях. Пока о другом. Алифи вымирают, с каждым годом вас становится меньше. Алифи деградируют, с каждым годом становясь слабее. Рорка — развиваются. И плодятся. Да, они уроды, кто бы спорил, но видит Свет, они сильные уроды. Они — будущее, а вы — прошлое. Поэтому сегодня или завтра, через год или столетие, но они станут хозяевами всего. Если им не помешают…

— Вы помешаете? — вмешался Бравин.

— Люди, — спокойно поправил я. — Они такое же будущее, только помочь им в вашей власти. Люди. Человеки. Ваше спасение в них, ваш Владыка прав. Просто дайте им такой шанс, помогите, научите, поддержите. Пора им пускаться в самостоятельное плавание. И начинать с чего-то надо. С одного города, с двух, я вам даже цель предложил. Почему нет? Это в ваших силах.

— Допустим, ты прав и это возможно. Предположим, все сложится — Рорка уйдут, Куаран выстоит, а Геррик развеется по ветру. Допустим, но кто в твоем племени способен поднять город без помощи Высших? Я не знаю таких. А ты? — Бравин обернулся к Малому.

Тот покачал головой.

— Вот и он не знает. Потому что нет таких. Не готовы люди. Хочешь правду? В этом мире есть один человек, способный хоть на что-то. Догадываешься, кто это?

Я замотал головой.

— Я говорил уже, я не могу. Не мое это. Какой из меня правитель? Харизмы нет. Опыта нет. Истории за душой и то нет. Нет.

— Да. Но это — единственный вариант, при котором я мог бы поверить, что предложенное тобой имеет право на жизнь. Вот только Итлана даже такой вариант рассматривать не станет, это правда.