Олег Бондарев - Рыцарь понарошку

Хотя, если верить рассказам об этом месте, жертвой вполне может стать и сама волчица.

Впрочем, думать об этом волшебнице не хотелось. Напоследок окинув труп монстра брезгливым взглядом, она пошла дальше. Куда велел кулон.

Однако приключения, похоже, только начинались.

Стоило волшебнице свернуть, как чья-то могучая рука ухватила ее за глотку.

Элви вытаращила глаза на дюжего тролля, точную копию убитого.

– И чего тебе надо здесь, а? – грозно поинтересовался верзила.

– Горло отпусти… скажу… – прохрипела волшебница, бесполезно суча ногами.

Монстр подумал немного и разжал пальцы.

– Говори! – велел он.

Девушка потерла горло, сморщилась: можно и аккуратнее взять! Еще бы чуть-чуть, и для ответа этому грубому великану пришлось бы срочно искать хорошего некроманта…

– Слушай, я, конечно, терпеливый, еще с Исхода терплю, но всему есть предел, да? – заметил тролль.

– Ладно, ладно, не кипятись! Меня сюда за Маской послали. Не знаешь, где она? – спросила Элви, усиленно строя верзиле глазки.

– Маску? Бинбовскую, что ли? – неожиданно усмехнулся тролль. – Да знаю, конечно. У Крылана.

– У кого? – удивилась волшебница. Названное имя она слышала впервые.

– У Крылана, – терпеливо повторил тролль. – Есть тут один… такой.

– А где этого… Крылана… найти можно?

– Прямо по коридору, в ответвления не сворачивая, – тролль указал себе за спину. – Дня через три доберешься до его логова. Только не отдаст он ее, уверен.

Элви хмыкнула: конечно, не отдаст! Небось тоже всех людей перещелкать хочет!

– А кто он вообще такой, Крылан этот?

– Вестимо кто – Смотрящий Лабиринта! – хмыкнул тролль.

– Смотрящий?

– Ну, за порядком смотрит. Нас, Оставшихся, всего горстка и выжила: три тролля, четыре орка, пара эльфов да гном, будь он не ладен! Вот он нас едой да элем и обеспечивает, из сострадания. Ну, и присматривает, чтобы падаль всякая по коридорам не гадила. А мы ему помогаем, по мере сил.

– И откуда он все это берет – еду, питье? Или в Лабиринте и своя торговля есть?

– Да какая торговля? Имеется у него в логове штука такая – Окно. Он через него с Бинбо общается.

– С кем?! – Элви уже начинала думать, что сошла с ума. Крылан, Смотрящий, Оставшиеся, Бинбо, который живее всех живых…

– Тю! Да ты дура, похоже! – честно признался тролль. – Маску ведь кто сделал? Бинбо! Он нас тогда всех бросил и Изошел. Думал, сдохнем мы. С голода ли, твари сожрут – плевать ему было. А потом мы нашли Крылана. Сначала подивились только: что за человек странный? Да и в Лабиринте что делает? А он нам растолковал: мол, не человек он вовсе, а Смотрящий. Его в Лабиринт еще сам Диво посадил, за порядком следить…

– Диво?

– Слушай, откуда ты такая безграмотная и любопытная? Диво – это создатель Лабиринта. Древний архитектор и маг небывалой силы. Но вернемся к истории с клоуном…

Главное, что у Крылана есть Окно и есть Маска. И Бинбо, скрипя зубами, приходится присылать сюда еду и питье. Иначе Смотрящий пригрозил его безделушку сломать.

Он все вернуться хочет, клоун наш. Но не может: через Окно живому существу путь заказан. Может, и пустит, конечно, но не в Астрат выкинет, а в Великое Никуда. Вот. Меня, кстати, Ганрич зовут, – тролль протянул девушке огромную ручищу.

– Элви, – волшебница рассеянно кивнула. Мысли ее были слишком далеко, чтобы думать о знакомстве со словоохотливым троллем.

Значит, Бинбо Изошел, а не подох в коридорах Лабиринта? И умудряется присылать еды на десяток монстров через какое-то Окно? Все это казалось слишком невероятным, чтобы быть правдой.

Но Элви не оставалось ничего другого, кроме как верить троллю. Хотя бы до тех пор, пока она не убедится в обратном.

– Слушай, Ганрич, – сказала она. – Ты, может, проводишь меня до этого… Смотрящего? А то я, сам понимаешь, первый раз в Лабиринте, заблужусь еще…

– Да пошли, чего там? – пожал плечами тролль. – Все равно без дела шатаюсь! И куда братец запропастился? Ну, да ладно, куда он из Лабиринта денется? Пошли! – и Ганрич, развернувшись к Элви спиной, тяжело зашагал вперед.

Волшебница устремилась следом, мысленно благодаря Бога за то, что тролль не увидел «братца» лежащим в луже крови.

А то бы он проводил ее совсем в другое место…

И Бинбо пару дней не нужно было бы засылать сюда пищу.

К вечеру следующего дня Фэт о ране успел позабыть.

Но не потому, что красная полоска через грудь исчезла без следа. А из-за чрезмерного внимания короля и… королевы!

Нет, празднество по случаю его герцогства прошло на ура: люди, собравшиеся на улице еще в день триумфа, до самого вечера следующего дня орали под окнами замка похабные песенки о «сэре Жруно де Фэте, который сэра Ровэго от…». Что «от…», никто не мог разобрать, так как в этом месте пьяные жители обычно икали.

В замке все было попристойнее. Нет, естественно, упились в хлам. Но никто ни к кому не приставал… Если, конечно, не считать того, что король все норовил забраться к рыцарю на коленки.

Фэт рассказывал Джейн обо всем. О смерти матери. О знакомстве с Кушегаром. Об их путешествии. О перевертышах, которых, похоже, нанял Ровэго, стремясь повредить здоровью Фэта.

И она с жадностью слушала его историю. Не перебивала, не смеялась там, где это могло обидеть рыцаря.

И он с удивлением понимал, что она абсолютно искренна с ним. Что Джейн не кривит душой: смеется, когда ей смешно, грустит – когда ей грустно. Эта способность чрезвычайно понравилась герцогу.

А потом она рассказывала свою историю, и бедняга Фэт, в очередной раз сталкивая короля с колен, чуть не разрыдался. Настолько грустной оказался рассказ приемной дочери правителя Астрата.

Она не помнила ни мать, ни отца. Но как ее выкупал из приюта король – прекрасно. Джейн тогда еще нарядили в самое красивое платье, которое она видела в жизни, повязали на голову розовый бант и отдали сияющему Стронцию Барию.

Пожалуй, Джейн стала единственной особой женского пола, которую правитель Астрата по-настоящему полюбил.

Он холил и лелеял ее, дарил дорогие игрушки. Но девочку они не испортили: почти все подарки она переправляла в приют, где никак не могли дождаться «звездного часа» ее грустные подружки.

Мачеха сразу невзлюбила Джейн. Это и понятно – король обожал приемную дочку и плевал с высокой колокольни на собственную жену, предпочитая ей худосочного советника.

Джейн, однако, не винила Элизабет (так звали королеву). Она понимала, каково это – быть первой леди королевства и… не быть женщиной.

Все уже собирались расползаться по комнатам, чтобы хорошенько проспаться. А выспавшемуся и пиво искать легче, и голова не так болит!