Анна Мистунина - Проклятый

Ирэн же не пришел вовсе. Полный состав Совета мог отменить решение любого из своих членов, но Ирэн благоразумно не ждал милости от Совета. Выполняя приказ Сильной Кати, он отправился искать работу на нижних ярусах, среди отбросов магического племени, не овладевших Силой или утративших право ее применять. Отныне положение его немногим выше положения раба, на все недолгие годы обычной человеческой жизни. Продлить ее Ирэн не сможет, разве только судьба подарит ему случай заслужить прощение. И, зная мага, в чьи мудрые руки Совет отдал рабов и отбросов, Кар не сомневался — судьба не станет благоволить Ирэну. Оун ей не позволит.

Впервые войдя в Зал Познания три года назад, Кар, почти не смыслящий в магии, кожей ощутил общую ненависть и презрение. Сегодня ему не понадобилась Сила, чтобы почувствовать их страх. Вчерашний вечер расставил все по местам. Кар сильнее — и больше никто не дерзнет оспорить его первенство.

Учитель ответил на его приветствие, и что-то в голосе мага подсказало: тот уже прослышал о мнимой связи с Кати. И встречает, как должно встречать избранника Сильной.

Ученики прятали глаза, когда Кар шел между скамей к привычному месту в первом ряду. В воздухе пахло страхом и ненавистью, но страхом — больше. Минуя Зиту, Кар уловил аромат ее веселья, отголосок звенящего веселья Кати. И порадовался, что другие, слишком занятые собой, ничего не видят.

Ранним утром Ветер коснулся его сознания, и Кар сбежал из сонных объятий Ракаты навстречу золотым крыльям, одиночеству и отрезвляюще холодному воздуху над вершинами гор. И там, душой и телом слившись с огромным зверем, кружа вместе с ним в огненном сиянии рассвета, наконец понял, что сделали для него Зита и Кати.

Никто не знал о связи между Зитой и воскресившей ее Сильной. Все решили, что Кар сам позвал ее на помощь, ее, Сильную, члена Совета. И Сильная пришла на его зов, как пришла бы к равному — или к тому, кто делит с ней постель и чашу крови.

Теперь Кар с трудом дождался окончания занятий, гадая, как бы незаметно поговорить с Зитой. Но девушка и сама не спешила уходить. Пока другие вслед за учителем покидали Зал, она сидела, словно погруженная в размышления. Но едва упала занавесь за последним учеником, Зита живо сбросила задумчивость.

— Карий, — сказала она, вставая.

— Зита, — он уже шел навстречу, — я хочу…

— Погоди, — перебила девушка, — это важно. Кати просила тебе сказать.

— Слушаю.

— Сильнейший знает о вчерашнем. Он будет говорить с тобой, может быть, уже сегодня. Кати говорит… Она просит тебя быть осторожным. «Не веди себя вызывающе и оставь при себе свои обиды», так она сказала. И «твое время еще не пришло». Ты понимаешь, что это значит?

— Понимаю, — кивнул Кар. — Передай Сильной Кати мою благодарность… За все. И подожди, не уходи. Откройся. Вот…

Улыбнувшись, Зита раскрыла магические чувства навстречу подарку. Кар потратил все утро, творя переживание, достойное выразить его благодарность. Юный восход, умытый дождем утренний луг, запах свежескошенной травы он вплел в бесконечный восторг полета, окрасил золотом грифоньих крыльев, согрел теплом живого огня. Поколебался, проклял все на свете — и, будто картину в раму, добавил в центр переживания самое светлое, что сумел найти в своем сердце. Тайную, невозможную надежду на встречу с Аррэтан. Что поделать, если других светлых чувств не нашлось? Не дарить же ученице магов детскую любовь к императору дикарей!

Зита постояла, зажмурившись. Прижала к груди раскрытые ладони, будто пыталась удержать чудо.

— Это ты? — спросила она, не открывая глаз. — Ты так чувствуешь?

— Я собрал для тебя самое лучшее, — смущенно признался Кар. — Я не весь такой…

— Ты удивительный, — Зита открыла глаза. В них лучились искорки восторга. — Спасибо!

Девушка порывисто шагнула ближе. Легкие, словно крылья бабочки, губы коснулись его щеки — и Зита умчалась прочь. Занавесь упала за ее спиной.

— И тебе спасибо, — сказал Кар ей вслед.

Грифон поднимался все выше. Долина магов смутно зеленела внизу, меж окрашенных в закатные цвета снегов. Ледяные иглы вонзались в щеки. С каждым взмахом крыльев становилось труднее дышать.

«Хватит?» — спросил Ветер.

«Еще!»

«Тебе холодно».

«У меня хороший наряд, — смех падал с губ звенящими сосульками. — Представляю, как явлюсь в нем ко двору!»

«Ты зол. Тебе плохо. Как мне помочь тебе?»

Кар не ответил. Спрятал ладони в теплую гриву. Драконья кожа костюма и сапог не пропускала холод, но лицо и руки постепенно теряли чувствительность.

«Тебе холодно! — в мысленном голосе Ветра звучал гнев. — Хватит! Я спускаюсь!»

Грифон широкими кругами пошел вниз.

«Ветер, милый, подожди! Я не хочу обратно!»

«Ты и не должен. Ты можешь уйти. Мы — вместе».

— Нет! — закричал Кар, и слезы ледышками замерли в глазах. — Не могу! Теперь — нет!

«Тот человек. Твой отец. Он напугал тебя».

— Он сказал мне правду!

«Тогда почему ты злишься?»

— Потому что я — зло. Я создан нести зло. И я принесу его. Тем, кого ненавижу, тем, кого люблю… Всем. Я не хочу, но я сделаю это, Ветер!

«Зачем тебе делать то, чего не хочешь? Почему мы не можем улететь? Мы — вместе! Кто нас остановит?»

Кар засмеялся горьким злым смехом.

— От моего отца не скрыться, Ветер. Разве ты не понял? Он во мне. Куда бы я ни сбежал, он будет со мной. Нет, Ветер, я выполню его волю. Принесу им смерть… Потому что, клянусь Силой, ничего другого они не заслуживают!

«Ты хочешь уйти, — настойчиво повторил грифон. — Я знаю, что хочешь. Почему ты не можешь?»

«Потому что я — это я. Маг. Один из них. Я познал Силу, и теперь не смогу без нее. Отец прав. Я везде буду чужим, всегда. Раньше я думал, что проклят. Теперь знаю: я сам проклятие. Отцовское проклятие всему племени дикарей. От этого не сбежать, Ветер. Если уйду, станет только хуже».

Ветер не понял. Людские страхи и проклятия были чужды разуму зверя, как земная пыль — чистому небу. Но боль и гнев Кара он ощущал, как собственные, и страдал от бессилия помочь. Вытянув шею, грифон жалобно заклекотал, и теперь уже Кар принялся утешать друга. Он гладил золотистые перья, шептал ласковые слова, а свиток памяти разматывался сам собой, против воли унося назад, к той минуте, когда прозвучал зов.

Кар услышал его, возвращаясь из обеденной залы. Услышал — и остановился, как вкопанный, на середине каменной лестницы. На ум не шло ничего, кроме ругательств.

«Жду тебя в Зале Совета» — повторил тогда голос. Знакомый голос, впервые прозвучавший в ночь смерти императора.

«Сильнейший?» — осторожно переспросил Кар.