Е. Кочешкова - Зумана

— Ну ладно… — пробормотал он, отводя глаза. — Делайте, что хотите.

— Пат! — Элея не дала ему отвернуться, схватила за рукав. — Постой! Не сердись на меня… Прошу… Лучше покажи в следующий раз, как огонь разводить. В моих покоях это всегда делали слуги… И позволь мне узнать, как ты определяешь готовность мяса…

В эту ночь она спала особенно крепко, потому что наконец не мерзла и не поджимала ноги, отчаянно пытаясь согреться. Лежанка в степной хижине показалась ей самой настоящей периной.

Зима, которую они оставили на Белых Островах, незаметно пришла и в Дикие земли. Каждый день теперь был холодней предыдущего. И, одиноко вертясь с боку на бок в Кайзиной палатке, Элея не могла не думать, что любимый мужчина — вот он, рядом, только руку протяни. Как тепло было бы им вместе… Впрочем, даже в хорошо протопленном доме степных шаманов она думала о том же самом.

Наутро, когда зябко кутаясь в плащ, Элея вышла из хижины, она не узнала привычной степи.

Выпал снег.

Обхватив себя руками, Элея смотрела на убеленную равнину, простертую до самого горизонта и чувствовала, как на глаза наворачиваются слезы — еще никогда ей не доводилось видеть картины столь величественной и спокойной. Казалось, мир в этом месте остановился, замер вне времени и вне действия… Только маленькие снежные вихри закручивались по земле, да высоко в небе с печальным криком пролетела птица.

«Если боги и в самом деле сходят на землю, — подумала Элея, — то, наверное, именно в таком вот месте…» — смахнув влагу с ресниц, она огляделась в поисках своих спутников. И почти сразу заметила две цепочки пеших следов, уходящих к расщелине у изножья скалы. К дивному ключу, о котором толковал Кайза. Несколько мгновений Элея колебалась, а потом вздохнула и решительно направилась в том же направлении.

В конце концов, разве она не имела право тоже увидеть этот святой источник? И если уж не искупаться в нем, так хоть умыть лицо чудодейственной водой.

Дорога до ущелья была не особенно длинной, а ветер стих, и идти стало легко, даже приятно. Тропа вилась вдоль ручья, подернутого первым тонким льдом и запорошенного снегом. Время от времени Элея останавливалась, чтобы полюбоваться на сизые горы вдали, на покрытую белым кружевом веточку низкорослого дерева, на хрупкий заиндевелый листок, торчащий из сугроба.

В одном месте Элея задержалась чуть дольше… Накануне вечером Кайза рассказывал об этой диковинной расщелине меж камней. Дергиты называли ее Чревом Матери и верили, что она способна помочь тем, кто желает, но не может обрести дитя… По местному преданию следовало завязать на ветвях растущего рядом дерева полоску ткани от своей одежды — тогда духи увидят, кому нужно помогать.

Приблизившись к расщелине, Элея на всякий случай огляделась по сторонам — ей очень не хотелось попасться на глаза своим спутникам — а потом быстро вынула из-за пояса небольшой кинжал и отпорола от плаща тонкую полоску. Она привязала ее к одной из ветвей, ужасно смущаясь самой себя, но в то же время испытывая непреодолимое желание еще и сказать что-нибудь. Губы сами собой зашептали слова, на которые прежде Элея не осмелилась бы никогда… Вот только в этой степи даже самые несбыточные грезы казались осуществимыми.

Весь остальной путь она проделала быстрым решительным шагом, будто и не останавливалась. Однако чем ближе подходила к пещере, тем сильней испытывала неуверенность, что поступает правильно. Звать ее не звали, и кто знает, что делают там эти два колдуна… Может, Кайза опять совершает какой-нибудь обряд, и посторонним на это смотреть не должно…

И все-таки любопытство было сильней. А может и не любопытство даже, а острое желание быть рядом с кем-то в этом безлюдном месте…

Разумеется, таиться и подглядывать Элея не собиралась, но и смутить Кайзу с Патриком в самый неподходящий момент ей хотелось меньше всего. Поэтому она подошла тихонько, готовая в любой момент развернуться и уйти. Да только шаман непрошеную гостью заметил тотчас. Сам он сидел посреди пещеры на обломке небольшого древесного комля, шут стоял перед ним в одних штанах и с обреченным видом стаскивал сапоги.

— А вот и наша принцесса проснулась! — весело сказал Кайза и подмигнул Элее. — Ну заходи, чего встала. Мы тут твоего колдуна долечивать будем. Он теперь цельный, но хрупкий, как лед на ручье. Нужно наполнить его силой. Силой этой земли, этой воды и воздуха.

— Ну да, только огня не хватает, — хмыкнул Шут, отбрасывая второй сапог и развязывая тесемки штанов. Элея смущенно отвела глаза.

— Огнем буду я, — ответил Кайза, вставая со своей коряги. — Хватит языком болтать, полезай в воду.

Целебный ключ брал свое начало в тонкой щели меж камней на высоте трех локтей от земли. Каким-то чудом он еще не замерз и, сбегая вниз, наполнял широкую чашу, образованную скальной породой. Была эта чаша достаточно велика, чтобы сидя на корточках, по грудь оказаться в воде. Патрик смотрел на нее без особого восторга.

— Полезай! — снова велел ему шаман. — Нечего копытами перебирать.

Элея искоса поглядывала на Патрика, даже теперь успевая любоваться его телом со спины. Он все еще был худ, но эта худоба не шла ни в какое сравнение с тем, что предстало ее глазам в тот страшный день, когда она увидела шута в доме Ваэльи. Тогда он больше походил на мертвеца, а теперь под кожей его, как и прежде, красиво перекатывались точеные мышцы акробата.

С громким вздохом Пат переступил край чаши и огласил пещеру звучным подвывом.

— Давай-давай, — Кайза подошел к нему, и едва шут опустил в чашу вторую ногу, ухватил его за плечи и окунул в ледяную купель с головой. Когда тот с сердитым воплем, разбрызгивая вокруг себя воду, точно лохматый пес, попробовал высунуться, Кайза спокойно велел ему уняться и сидеть смирно.

— Да я же околею тут! — воскликнул бедный Патрик, мокрый, дрожащий и разом посиневший от холода. Элея делала вид, что смотрит в другую сторону, а сама незаметно наблюдала за этим забавным представлением.

— Не успеешь. Садись на колени, я сказал! — шаман взял лежащий рядом черпак и, набрав в него воды, медленно принялся лить шуту на голову, бормоча что-то. Сначала голос Кайзы был едва слышен, но постепенно сила его нарастала, подобно приближающимся раскатам грома. И каждый новый черпак выливался быстрей и быстрей, пока, наконец, громко вскрикнув, Кайза с размаху не опрокинул на своего ученика последний каскад воды. Студеная плюха заставила шута распахнуть зажмуренные глаза и глубоко вдохнуть. Так глубоко, словно бы в первый раз. Он запрокинул голову и замер, только капли воды стекали по лицу, по плечам, но казалось Пат не чувствует больше холода.